Дмитрий Рязанцев - Серебряный прицел Страница 22

— Он с нами.

— Хвала богам. Джейк, советую использовать его имя. Ромундам до сих пор верны многие влиятельные люди. Да и простые тоже. Особенно в наших кругах. Президент Ромунд назначал значительные пенсии военным.

— Сын похож на него, наверное. Я еще не разобрался.

— Молодой он еще. Максималист. Отец не успел с воспитанием. Я отключаюсь.

— Ну что, пришел в себя, голубчик?

— За что? — во взгляде читалось искреннее непонимание.

— Сейчас уделим немного времени истории Европы прошлого века, ты не против? Это тут у вас ничего не было.

Джейк рассказывал, рассказывал, рассказывал. Память была отменная, и он помнил даже даты. Ленин, Гитлер, Муссолини, Сталин. И много кого еще. Он сыпал фразы, характерные для тех людей, хотя большинство из них были придуманы сходу.

Пару раз подходила Кэти и слушала. Она не могла удивляться той энергии, которая струилась в Джейке.

— Теперь ты понял, за что?

— Прости Джейк. Я действительно не знал, к чему приводят такие мысли.

— Кто-то мне говорил, что Ромундам это не свойственно.

— Какой я к черту Ромунд? Я жалкая пародия на своего отца.

— Так сделай что-то, чтобы изменить это! Если уж на то пошло, мы работаем, чтобы убрать Ковальо. Может тебе стоит тоже поработать? Хотя бы над собой.

— Я попробую.

— Готов стать Ромундом?

— Я и есть Ромунд! Хоть и последний!

— Замечательно. Значит сегодня ночью ты заявишь о себе. Пусть те, кто присягали твоему отцу, услышат тебя!

— А ты умеешь манипулировать людьми, Джейк.

— Нет, я просто сказал что думаю. Ну разве что, всего не сказал.

— В этом и есть сущность политика.

— Ну, я ж все же юрист. Извращать факты — это основа профессии.

— Думаешь, сработает?

— Сомневаюсь. Но даже малейший шансик важен. У них танки и вертушки. Да, у нас есть подарочек от Аватар. Целых два пятых. Акула молится ночами, чтобы мы из них не стреляли. Но, похоже, придется сегодня. Я вот только одного не пойму. Почему Андрей сует их презентами. Такое бабло.

— Хочешь я тебе скажу? Догадка, конечно. Их банально не взяли на рынок вооружений. Причин не знаю. Но так бывает в оружейном бизнесе. Я читала. Вот они и пытаются открыть вход на рынок именно таким способом. Представь, если мы вылезем из этого всего и дадим рекомендацию? Сколько они тогда продадут?

— Логика есть. А если тип пять такой, как Акула дрожал, то рекомендация будет. А это, кстати, мысль, если идея с Доном не прокатит.

— Иди сюда, — подозвал он идущего мимо Бахассу, — дело есть. Можешь в тихую к Мику на вертушку протащить пускач с типом пять? Только чтобы никто не знал.

— Не вопрос, сделаю. Но с тебя помощь. Научишь меня правильно водку пить.

— Чего? Ты же не пьющий?

— С каких это? Просто не понимаю я алкоголь. А вот водка понравилась.

— Не вопрос. Бутылку растянем.

Бахасса пошел дальше.

— Водку с Бахассой? Ты будешь первый, Джейк.

— Ну, удачи нам всем. Надеюсь затея с Ромундом получится. Не хотелось бы лишней крови. Блин, уже думать начинаю как ты.

— Готовность номер один. Мик, заводите. Акула, врубай оборудование. Дон, только без лишней самодеятельности.

— Понял, Джейк, понял.

— Джейк, они в зоне охвата. Подключаю передачу на радиочастоте.

— С богом. Давай, Дон.

Дон начал. Начал с моралей. Заветов предков. Потом перешел к тому, что рассказывал ему Джейк про Гитлеровскую Германию и Советский Союз тех времен. Лишь прочитав эту лекцию, он представился. Передвижение войск остановилось.

— Мик, поднимайте вертушки и зависните. Без приказа не действовать.

— Принято.

— Это и пулеметчиков касается.

— Принято.

— Джейк, передача на двадцать втором. Малый радиус.

— Давай, Дон. Двадцать второй канал, — Джейк встал рядом.

— С кем имею честь говорить?

— Полковник Лаваза.

— Я вас помню, полковник. Средний рост, хорошая выправка и полированная лысина, так?

— Все так. Значит, говоришь, Донателло Ромунд. Какие доказательства?

— Шишка прошла на затылке?

— Гаденыш, значит помнишь.

— Помню, помню. Ругались вы отменно, полковник. Итак, повторяю, я Донателло Ромунд. Вы все помните недавнюю историю. Вы все еще считаете Ковальо демократически выбранным премьером?

— Нас это не касается. Мы всего лишь исполнители приказов сверху.

— А кого касается? Крестьян и шахтеров? Они тоже исполнители приказов сверху. Вот только если они их не исполнят, то придут другие исполнители приказов в зеленых одеяниях и объяснят им, что они не правы. Разве не так? Разве не так было, я вас спрашиваю полковник, в Тетэке? — Дон сорвался на крик. Джейк положил ему руку на плечо и в ответ на вопрошающий взгляд лишь кивнул.

— Ответьте полковник. Покайтесь хоть перед смертью за свои грехи. Расскажите мне, каково это — расстреливать людей, которые кроме лопаты и руля трактора в руках ничего не держали. Вы наслаждались этим? Скажите мне, они ведь умоляли на коленях, чтобы вы пощадили детей и стариков. Падаль. Кто не хочет быть такой же падалью, милости просим. Остальных сегодня ждет лишь одно — смерть.

— Не слушать его. Это приказ.

Но было поздно. Вертушки ушли в бок и начали приближаться к городу.

— До выяснения обстоятельств, прошу всех принявших решение сложить оружие и войти в город. Пилоты, садитесь на перекрестках и глушите двигатели.

— Так я и думал, — Джейк скрипнул зубами. В районе противника слышалась стрельба.

— А эти почему так единодушно прилетели?

— Офицеры. У них есть понятие чести. Я думаю, тут многие слышали про Тетэке. Даже я слышал от местных. Там бойня была. Крестьяне взбунтовались из-за отсутствия медикаментов и прочих необходимых вещей. Послали войска. И, похоже, этот ублюдок Лаваза ими командовал. Говорят, выжило несколько человек из почти тысячи.

— Было бы неплохо попытать эту скотину. Жестоко и без зазрений совести.

— А это можно. Дзета, Альфа, за мной. Корин, остаешься за главную.

Сбор не занял и двух минут. Джейк указал на один из вновь прибывших вертушек.

— Парень, по-английски врубаешься?

— Конечно.

— Так, нам надо перехватить Лавазу. Ты территорию знаешь лучше. Давай на всех парах к точке перехвата. Если что, просто пристрелим.

— Понял, понял. Я не ради глупостей пришел к Ромунду.

— Вот и прекрасно. Поехали.

— Сдулся голубчик.

— Только до смерти не запинайте. Он нужен мне живым. Я тут кое-чего придумал. Из серии — и тебе достанется, ООН.

— Ну как, полковник, уверовали, что я Ромунд? Или опять будете прикидываться.

— Такого гаденыша сложно не признать. Рожа папашина один в один.

— А я о чем говорил. Мой наставник просил вас не убивать и, не поверите, даже не пытать. Пока, к счастью.

— Андрей.

— А, Трони. Ждал звонка, ждал. Вот спасибо, удружили. Все, что связанно с вами очень популярно.

— А нам больше нравятся скидки.

— Само собой. Что на этот раз надо?

— Не поверишь. Широкополосное телевизионное вещание. Чтобы перестройка на каналы была. И помощнее.

— Это не наш профиль, Джейк.

— Ты же говорил, достать можно все?

— Сделаю, раз говорил.

— Ну и пару техников к нему. Скажи — зарплата закачаетесь.

— Все же решил революцию устроить, да?

— Я бы сказал эволюцию. Но форсированную. Все нужно как можно быстрее.

— Это понятно. Как только будет готовность, позвоню и скажу сколько. Дорого не должно быть. Техника гражданская.

Дон ходил по территории и общался с примкнувшими. Не так много, как хотелось. Но три вертушки и шесть танков значат не мало.

— Ну что, пойдем в бар, оттянемся?

— Я не против. Что-то я стал уставать от всего этого.

— В отпуск пора. А пока по стакану.

Они завалились в тот же, что и раньше, бар. Официант стоял с нахмуренным лицом.

— Ковальо говорите?

— Ромунд, Ковальо, какая разница?

— Большая. Ромундовским командирам сегодня бесплатно, — он хихикнул, — вам Питер?

— Давай. Черт, мне нужен отпуск. Куда-нибудь в северные широты. Что-то отдых в тропиках меня не прельщает. Жарко тут.

— Закончим дела и отдохнем.

— Боюсь, что нет. После работы дел только прибавится. У Красного Киллера в списке большая куча народу. И они не могут ждать.

— Что-то ты все о работе, работе, работе. О себе подумать не хочешь?

— А че о себе думать?

— Не хочешь о себе, обо мне подумай. Я в отличие от тебя не железная, в конце концов.

— Сложно строить такие серьезные планы не зная, вернешься ли завтра из боя.

— Вообще-то да. Я и сама ни о чем думать не могу. Жизнь замкнулась завтрашним днем.

— Тогда ты меня поймешь. Обсудим все после того, как уберемся с этого проклятого островка. А вообще, я был серьезен, когда говорил, что не вижу никого рядом, кроме тебя.