Галина Полынская - Чужая звезда Бетельгейзе Страница 22

Как только колокола оказались у плиты, они вдруг раскалились так, что с них стекло все посеребрение. Капля крови исправно доложила своему хозяину о том, что один из его беглых подданных пытался обратиться к земному Богу. И эти колокола стали прижизненным кошмаром демонов живших и живущих на Альхене, как напоминание о попытке их предка. Не всех они преследуют, некоторым не снятся. Почему одних эти колокола мучают, доводят до сумасшествия, а других нет – я не знаю.

– А старый демон Иир, он не из тех, первых?

– Нет. – Титрус призадумался и не так уверенно добавил: – Не думаю. Пожалуй, я рассказал тебе все, что знал.

Грэм, не отрываясь, смотрел на сферу, где лихорадочно метались тени. В этом хаосе мельтешения он пытался разглядеть своего отца.

В ванной комнате Апрель быстро разобрался, что к чему, задернул целлофановую шторку, открыл воду, пустил ее погорячее и взял с полочки флакон цветочного шампуня. Шампунь приятно пах, и он решил целиком вымыться в этом душистом снадобье. Сняв с волос золотой зажим, он положил его на край раковины, и занялся омовением. Ради интереса, он попробовал подняться в воздух, но ничего не получилось, из чего он сделал вывод, что летать, когда сверху падает вода, он не может.

В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Сергея и сообщила, о доставке полотенец и халата.

– Спасибо, – машинально произнес Апрель.

Какое-то время он и впрямь собирался пожить у этой пары, присмотреться, что к чему, а после вплотную заняться поисками своих.

Из подвала вышли в молчании. От нестерпимой вони все еще резало глаза, сердца колотились, как помешанные. Дух запыленных коридоров и комнат показался светлым и свежим воздухом, в сравнении с тем, что недавно вдыхали их легкие.

– Вот, значит, какая участь меня ожидает, – задумчиво произнес Грэм. – Что ж… теперь, хотя бы, мне более-менее стало понятно, что такое «демон». Какими я должен обладать способностями?

– У всех по-разному, – ответил Титрус, утирая рукавом рубахи испарину со лба. – Не советую тебе испытывать себя, это может повлечь непредвиденные последствия. В различных ситуациях твои способности проявятся сами собой, главное, чтобы ты сумел с ними справиться.

Шли назад неторопливо, но не из-за того, что хотели прогуляться по этим заброшенным анфиладам, а потому что просто не было сил. Взгляд Грэма скользил по мебели и интерьерам… чужая жизнь застывшая и брошенная проплывала мимо.

– Почему сюда никто не ходит?

– Альхенцы бояться, чувствуют волны, идущие из подземелья, а демоны… им-то зачем? Еще успеют.

В одной из комнат Грэм заметил довольно большую картину в красивой раме и захотел рассмотреть ее поближе. Даже под слоем пыли было превосходно видно изображение стоящей у цветущего кустарника фигуры в полный рост. Изящное тело облегала белая рубашка, узкие черные брюки, высокие сапоги, точеную головку венчала шапка черных кудрей, и лицо… с тонкими будто светящимися изнутри чертами, но не понятно было, мужские они или женские…

– Кто это? – кивнул Грэм на картину.

– Это? – Титрус прищурился. – Если не ошибаюсь, это обоеполый демон Сарагона.

Грэм внимательнее всмотрелся в портрет Сарагоны. Нет, это был не его проводник со зрачками – иголками.

– Может, мне не стоило тебе всего этого рассказывать? – упавшим голосом произнес Титрус.

– Все в порядке, – Грэм сделал над собой усилие и улыбнулся. – Ты все правильно сделал. Идём-ка, перекусим, как следует, да выпьем вина.

Волосы Апреля быстро сохли, черные пряди с яркими нитками седины пошли жесткими волнами и он не думал их разглаживать. Судя по тому, что он успел увидеть, здесь малейший намек на кудри не считался неприличным для мужчины. Его лицо идеальных пропорций и правильных черт, загорелое под лучами звезды Бетельгейзе, глаза, цвета подкрашенного яркой зеленью льда – слишком уж мистически красиво выглядел квартирант в свете и интерьере восьмиметровой кухни. Даже старый махровый халат выглядел на нем богатым одеянием. Он неторопливо ел, вылавливая из салата ломтики огурцов, а хозяева сидели напротив, смотрели на него и вели себя как гости. Лена не знала, куда девать руки и старалась лишний раз не смотреть на картинное лицо Надира, Сергей пытался завести непринужденную беседу и подливал себе коньяк – выпить жилец отказался.

– А вы случайно не арабский шах? – натужно острил Сергей. – Или шейх? Как правильно будет?

– Нет, – лаконично ответил Апрель.

– Гляжу, вам огурцы нравятся?

– Да.

– Еще подрезать?

– Спасибо, нет.

– Может, все-таки выпьете рюмочку?

– Спасибо, нет.

Лена взглядом дала понять мужу, что от гостя следует отвязаться, задушевной беседы все равно не получится.

Ужин закончили в молчании. Когда гость отодвинул свою тарелку и поднял глаза, Лена поспешно отвела взгляд, а Сергей улыбнулся.

– Сейчас, наверное, отдыхать будете? Или телевизор с нами посмотрите?

– Отдыхать.

– Сейчас я вам постельное белье принесу, – встала из-за стола Лена.

В спальне она долго копалась в тумбе, перебирая комплекты белья. Старенькие наволочки и простыни, приготовленные для квартирантов она, почему-то, сразу засунула на дно ящика, и, безо всяких колебаний вынула один единственный роскошный комплект. Он был еще в упаковке. Это белье из натурального льна песчаной расцветки ей подарили на день рождения, и Лена все никак не решалась постелить чудесное белье на супружеское ложе. Сняв шелестящую упаковку, она понесла комплект квартиранту.

Сквозь тяжелые низкие тучи сочился малиновый рассвет. В окна Дома Правления лился сладковатый аромат зарождающегося дня.

– Нам не мешало бы отдохнуть, – Титрус поставил на стол пустой кубок. Глаза его совсем погасли, веки отяжелели.

– Да, выспаться необходимо. А потом пойдем к Апрелю и будем ощупывать эту раму до тех пор, пока не откроется дверь.

Титрус кивнул.

– Позвать слуг, чтобы убрали? – кивнул он на заставленный блюдами и кувшинами стол.

– Не надо, проснусь, сам позову.

Грэму не хотелось никого видеть, даже слуг.

– Хорошего отдыха, – Титрус поднялся с кресла и побрел к двери. Со спины он казался совсем стариком.

– Хорошего отдыха, – эхом ответил Грэм.

Когда за наставником закрылась дверь, он встал из-за стола и подошел к окну. Легкий ветерок доносил запах цветущих садов, окружающих Дом. Еще пару часов назад это здание со всеми своими вещами и предметами было домом, знакомым и любимым с детства. Теперь же он превратился в каменное чрево чудовища, прячущего свою уродливую голову глубоко под землей. Теперь все здесь пахло кровью и невыносимым смрадом, от которого слезились глаза.

Андрей и Костя – охранники магазина мужской одежды «Робинзон-студия» сидели за пультом видеонаблюдения и в десятый раз прокручивали запись, сделанную камерой в одной из примерочных кабинок.

– Может, он все-таки просто подпрыгнул? – с тоской человека, потерявшего твердую почву под ногами, произнес коротко стриженый Андрей.

– Так медленно? – усмехнулся Костя. – Так медленно не прыгают. Он взлетел.

– Но… как?

Костя пожал плечами и снова отмотал назад пленку. Человек, запечатленный на ней, снял и повесил на крючок рубашку.

– А это у него что? – Андрей ткнул пальцем в экран.

– Грудь, я так понимаю.

– А почему на ней нет ничего?

– Чего нет?

– У тебя что на груди есть?

– Волосы.

– А еще что?

– Татуировка.

– Майку подними и посмотри на себя! – рассердился Андрей. – А потом сравни!

– Сосков у него нет! – осенило Костю. – Ведь точно нет!

– Вот именно. Слушай, и что мы теперь будем делать с этой записью?

– Не знаю.

– Сотрем?

– Ну, конечно! Как можно стереть такое?

– А что тогда? Кому покажем?

– Пока никому.

Андрей задумался, Костя снова перемотал пленку.

– Давай перепишем пока на отдельную кассету, это сотрем, а потом решим.

Так и поступили.

Апрель закрыл дверь своей комнаты, постоял, прислушиваясь к голосам, доносившимся с кухни, потом сел на тахту и прикрыл глаза. С улицы доносились звуки: то быстрый стук каблучков, то шарканье шагов, редко проезжали машины. Сквозь опущенные ресницы, Апрель созерцал предметы, нехитрую обстановку комнаты. На первый взгляд, ничего интересного, но это если взглянуть мельком, поверхностно, а если начать всматриваться, то все отчетливее и отчетливее начнут проступать внутренние и внешние связи форм и материй. Как параллели и меридианы их тончайшие грани пересекались в пространстве и… во времени. Апрелю даже показалось, что он ошибся, но нет, время здесь было так же ощутимо и материально, как воздух, которым он дышал, как вода, которую он пил. Пораженный своим открытием, Апрель поднял веки, параллели с меридианы мгновенно исчезли. На Альхене время не было настолько материальным, поэтому течения его нельзя было предсказать: оно двигалось само по себе, воздействуя лишь на смену небесных светил, практически не вмешиваясь в жизнь альхенцев. Они не были зависимы от своего времени, и время не имело над ними абсолютной власти. Все процессы взросления и старения происходило под действием совсем других живых часов, заложенных в каждом организме. Время альхенцы воспринимали лишь в двух гранях – настоящее и прошлое, у них не было такого понятия, как «будущее». А здесь, на Земле время было трехгранно, у него существовало будущее, четкое, материальное будущее. Все предметы, окружающие Сенатора являлись прекрасными временными проводниками, они не только несли в себе информацию о прошлом, но и могли записывать будущее. Пусть небольшими, слабыми фрагментами, но будущее оседало на их железных, деревянных и стеклянных поверхностях.