Мария Ермакова - Хозяйка Страница 23

Короткий сигнал озвучил появление в пространстве постороннего корабля. Татьяна вернулась в смотровую и наблюдала, как уже знакомый модифицированный МОД Ларрила пришвартовывается к стыковочному шлюзу.

В дверях шлюзовой остановились сразу трое посетителей. За спинами Ларрила и Ту-Ропа смущенно переминался кривоногий ту с шерстью цвета топленого молока.

Татьяна не успела выразить удивление, как проангел одним прыжком оказался рядом и, неожиданно властно взяв ее за подбородок, заставил смотреть себе в глаза. Ей показалось, или его зеленые зрачки мерцали, как у кота?

— Дай мне слово, Лу-Танни, доктор Лазарета сектора Див, Страж порога, что с тобой все в порядке! — потребовал он.

Татьяна опешила. Осторожно оцепила от себя сильные пальцы, сжала в ладонях, заметив, как дрогнуло его лицо.

— Я даю тебе слово! Со мной все в порядке! А зачем вы привезли с собой Ту-Гака? Он болен?

Ту-Роп шагнул в коридор. Второй ту скромно следовал за ним.

— Я хотел привезти его тайно, но от моего командора разве что-нибудь скроешь? — пророкотал белоснежный ту. — А так решим сразу две проблемы — со связью и с Ту-Гаком.

Ларрил, кажется, немного успокоился. То ли тепло ее прикосновений сыграло свою роль, то ли стерильная чистота и общее ощущение спокойствия, присущие станции. Здесь все было, как всегда.

Ту-Гак вскинул руки.

— О Макрек ма кор, доктор Танни! — воскликнул он. — Так рад вас видеть вновь! Как мой тамп, освоился?

— Он больше не твой тамп, Ту-Гак, — рыкнул на него Ту-Роп и пояснил изумленной Татьяне Викторовне, — он смущен и не хочет этого показать. Торговцы все такие — чувствуют себя уверенными только за прилавками своих магазинов!

Ларрил внимательно наблюдал за Татьяной. Она ощущала его взгляд, словно жар от раскалённых углей. Смутилась, отпустила его руку, которую по-прежнему сжимала в ладонях.

— Чаю? — предложила она, не зная, что говорить и как себя вести.

И, развернувшись, пошла на кухню.

— На Майрами царит Закон ту. Суровый, но справедливый закон, — говорил Ту-Роп, когда Татьяна заварила чай, и они расселись за овальным столом. — Старший сын всегда остается при Доме, чтобы после смерти Большого Ту проводить его останки к Туманному Айсбергу. Если умирает единственный ту Дома и некому проводить его в последний путь, Дом аннигилирует, и ветвь навсегда замерзает. Если у Большого Ту больше одного детеныша, остальные покидают Дом до срока, работают тут и там. Но у нас редко бывает больше одного детеныша. Дому Ту-Гака повезло. Он — третий…

Татьяна искоса поглядывала на Ларрила. Тот не казался удивленным, но слушал с неподдельным интересом.

— Мне пришлось вкратце разъяснить ситуацию командору, — шепнул ей Ту-Роп, когда в коридоре они чуть отстали, — у него хватка, как у дворха!

— … Когда его старший-старший брат познал свой срок, его место занял старший брат, — продолжал ту, шумно отхлебывая пришедшийся ему по вкусу чай с ароматом бергамота. — Но время неумолимо и никогда не считает братьев. Недавно старший брат, Ту-Гук, прислал сообщение. Туманный Айсберг зовет его в тишине, и Ту-Гаку надо возвращаться на Майрами, чтобы принять Дом.

Ту-Гак закивал. Ту цвета топленого молока казался робким и смущенным, что в сочетании с мощной тушей смотрелось и забавно, и жалко.

Ту-Роп неожиданно ласково погладил его по плечу огромной лапищей и продолжил:

— Ту — очень сильные! Туманный Айсберг не допускает болезней, выбраковывая тех, кто ими страдает.

Татьяна со стуком поставила чашку на стол.

— Постойте, Ту-Роп. Поясните. Мне казалось, что Туманный Айсберг не более чем легенда или, скажем, божество, которому поклоняются ту. Может ли божество принимать такие реальные меры?

— Он дал нам силу и здоровье, возможность к почти мгновенной регенерации тканей, — покачал головой Ту-Роп. — Майрами была бесплодна и безжизненна, пока Туманный Айсберг не населил ее живыми существами. Но взамен он требует чистоты крови, правильного функционирования всех систем. Мы не в силах изменить этот уклад. Больные и увечные ту уничтожаются им, едва он ощущает их инакость. Многие из нас живут потому в изгнании, но, когда время приходит возвращаться, не могут устоять перед зовом Дома.

— Вы с Ту-Гаком? — догадалась Татьяна Викторовна.

Ту дружно помотали головами.

— Нет, доктор Танни, — подал, наконец, голос торговец. — Только я. И увечье я получил уже после того, как покинул мир Майрами. А теперь мне предстоит вернуться…

Он потерянно замолчал, болтая чашкой так сильно, что чай проливался через края.

— Способность к регенерации, — медленно повторила Татьяна слова Ту-Ропа. — Какие могут быть увечья, если вы обладаете такой способностью?

— Наши мягкие ткани заживают почти мгновенно, — пояснил Ту-Роп, — вспомните его ухо! А вот кости, зубы и когти — нет. Сломанные кости ту не срастаются. Потерянные зубы и когти — потеряны навсегда.

Ту-Гак вдруг отставил чашку, окончательно расплескав чай, и, словно в омут прыгал, резко нагнулся к Татьяне Викторовне, распахнув зубастую пасть. Она испуганно отшатнулась.

Ту-Роп укоризненно заворчал. Ту-Гак захлопнул пасть, просительно заглядывая Татьяне в глаза, ткнул пальцем в верхнюю челюсть. И снова открыл пасть, на этот раз медленно, чтобы не напугать.

Татьяна наклонилась вперед. Левый третий клык заднего ряда зубов ту был обломан. Увечье. Как ни крути…

Ту закрыл рот и вопросительно уставился на Татьяну. Его белое лицо становилось нежно-голубым — этот цвет означал смущение, волнение, заинтересованность.

Татьяна одним глотком проглотила остывший чай и поднялась.

— Попробуем что-нибудь придумать. Вы двое, уберитесь здесь, а вас, Ту-Гак, прошу пройти со мной в операционную.

Кривоногий ту тяжело поднялся, бросив испуганный взгляд на Ту-Ропа. Тот ободряюще улыбнулся, обнажив все зубы до моляров.

— Майрами макрек, — прогудел он, — иди с ней, брат. Это — доктор Лазарета. Она что-нибудь придумает!

В операционной ту тяжело влез на платформу Икринки. Судорожно сжимая пудовые кулаки на груди, затаился, пока та втягивала платформу внутрь. Он казался диким зверем, которого посадили в клетку. Взгляд был загнанным и метался от Татьяны Викторовны к переливающимся и потрескивающим в процессе сканирования стенкам Икринки. Татьяне было безумно жаль Ту-Гака, но она отправила эмоции подальше, подключилась к операционной и почти сразу констатировала:

— Шейка обломана под десной…

Она минут десять изучала изображение тканей, которое Э вывел на сетчатку. Ту во все глаза смотрел на доктора Танни, у которой было такое странное, отрешенное выражение лица, словно она заглядывала внутрь глубокого и темного колодца, пытаясь разглядеть упавшую туда монетку.

— Итак, — продолжила она, помолчав, — наша задача сделать копию сломанного зуба полностью идентичной натуральному. Реставрация тут не поможет. Протезирование тоже, ведь закрепить протез за соседние зубы мы не сможем — способ ненадежный, особенно учитывая ваши расовые пристрастия в еде, и при сканировании сразу обнаружится пустым местом в десне…

Внезапно, она замолчала и, протянув руки в Икринку, без опаски засунула их в пасть ту и принялась ощупывать десну. Ту-Гак невольно поразился силе тонких пальцев, казавшихся такими хрупкими.

— Мне придется извлечь корень, чтобы взглянуть на него поближе, — Татьяна руки убрала и теперь уже смотрела прямо в глаза Ту-Гака. — Появилась идея, но мне нужен натуральный образец…

— Майрами рам! Зачем извлекать, доктор? — воскликнул Ту-Гак, который до ужаса боялся всяких медицинских манипуляций и решился на визит в Лазарет только под давлением обстоятельств. Смертельно опасных обстоятельств. — Возьмите за образец любой зуб из этих и не надо ничего извлекать!

И он ткнул толстым пальцем себе в рот.

— Вы предлагаете целиком засунуть вашу голову в биоморфор? — мило улыбнулась Татьяна Викторовна.

Ту-Гак икнул.

— В био… Куда? В тот самый биоморфор, который я вам продал?

— Который я у вас купила!

С минуту они смотрели друг на друга. Затем ту отвел глаза, смущенный твердым взглядом маленькой землянки.

— Уверяю вас, — успокаивающе сказала она, — вы ничего не почувствуете. При вашей способности к регенерации мягких тканей мне не понадобится даже применять нанонить в ране. Однако на время процедуры я предлагаю вам поспать — так будет спокойнее и вам, и мне.

Торговец вздохнул.

— Хорошо, доктор, — покорно сказал он. — Делайте все, что сочтете нужным. Когда мы приступим?

Пока он говорил, глаза его закрывались, и вот уже огромная бочкообразная грудь мерно вздымалась, словно кузнечные мехи, шумно нагнетающие воздух.

Татьяна еще раз обработала руки светом, ввела в Икринку. Активировала управление подложкой, фиксируя голову ту и на всякий случай оплетая его конечности фиксирующими щупами. Вставила между челюстями специальную распорку — «лягушку», как говорили стоматологи на Земле. Затем обработала операционное поле вспышкой-антисептом, заложила за губы и щеки ту специальные влагоуловители, чтобы предупредить затекание слюны и крови в глотку. Требовательно махнула ладонью, ожидая, когда в нее уляжется спущенный гибким ассистирующим щупом лучевой скальпель. Аккуратно взрезала поверхность десны. Операция заняла всего несколько минут, и вот уже двухкорневой коряжистый окровавленный осколок лежал на ее ладони, а рана на глазах затягивалась, быстро заполняясь розовым гранулятом восстанавливающейся ткани. Татьяна Викторовна кинула зуб в специальный бокс для дезинфекции и очистки, еще раз обработала ранку вспышкой — на этот раз ускоряющей регенерацию, и покинула операционную, оставив Ту-Гака в лечебном сне для восстановления потревоженной стрессом нервной системы.