Владимир Михайлов - Наследники Ассарта Страница 23

Мне пришлось обождать немного – пока доставивший меня (без малейшей попытки к сопротивлению с моей стороны) тарменарский капитан что-то докладывал ей, а она внимательно слушала, едва заметно хмуря брови. Когда он умолк – тоном приказания сказала ему несколько слов. Я не понял ни единого: общались они на том же горном диалекте, на каком капитан объяснялся с солдатами и с расшифровкой которого, я уверен, не справился бы и компьютер, не то что простой смертный: не язык, а смесь свиста с подвыванием. Получив распоряжение, капитан коротко поклонился и скрылся за портьерой, прикрывавшей дверь. Только после этого я получил возможность сказать:

– Жемчужина повелела явиться. И вот я здесь и преклоняю колено.

Я в самом деле так и сделал. Ее губы слегка изогнулись в улыбке.

– Встань, Советник.

Я распрямился.

– Разве я не лишен еще этого звания?

– Не помню, чтобы я принимала такое решение. И потому спрашиваю: что это была за выходка – сбежать неизвестно куда на столь долгий срок? И почему даже теперь, когда ты вернулся, мне приходится посылать за тобой солдат, разыскивать по всей округе, хотя в эти дни, самые сложные дни моей жизни, ты обязан находиться при мне неотлучно!

– Жемчужина гневается?

– Ты полагаешь, меня должно радовать, когда тебя находят пьяного, в компании каких-то дешевых баб – тебя, не просто Советника Жемчужины, но и удостоенного высочайшей близости…

Похоже было, что в ее голосе прозвучала неподдельная ревность. Этого я, откровенно говоря, не ожидал. Думал, что чувство Власти успело вытеснить все остальные эмоции. А еще более – чувство материнства: она, как-никак, успела родить вполне благополучно – и, судя по внешности, это пошло ей на пользу: никогда еще не приходилось видеть ее такой цветущей. Я недооценил ее? Наверное, каждая женщина и в самом деле – неповторимый мир. Хотя, может быть, в ней говорит сейчас лишь чувство оскорбленной собственницы? Или мне предстоит услышать лекцию на тему «Ребенку необходим отец»?

Что же, в какой-то мере это может пойти мне на пользу. Мне – да и тому мальчишке, которого я ни разу еще не видал, тоже. Поэтому не стоит чрезмерно злить ее.

– Я бесконечно огорчен тем, что невинные забавы смогли так сильно взволновать Повелительницу. Что же касается моего поведения, то…

– Я совершенно не взволнована. Просто требую хотя бы соблюдения приличий – если уж ничто иное нас не соединяет.

Честное слово, на глазах Ястры появились слезы. Неужели в самом деле она испытывает что-то подобное? Или умело играет? Впрочем, вряд ли она и сама может уловить разницу.

– Приношу все извинения. Но полагаю, что Жемчужина Власти понимает, какие чувства двигали мною: я ощутил себя лишенным той близости, о которой только что было упомянуто, отстраненным – не от государственной деятельности, о ней я нимало не тоскую, – но от сознания своей нужности Правительнице… Я был в отчаянии, мне хотелось забыться…

Черт знает, зачем мне понадобилось это притворство. Но может быть, это на самом деле и не было притворством? Иногда нелегко бывает разобраться и в самом себе, не то что в другом человеке. Меня так и тянуло приблизиться к ней, подойти вплотную, нарушая правила этикета, обнять, прижать к себе, просто как женщину, с которой не раз захлебывался в потном блаженстве. Может быть, выпитое этой ночью все-таки сказывалось?

Я сделал шаг и другой. Наверное, это выглядело убедительно. Ястра предупреждающе подняла руку:

– Нет. Здесь все открыто. И я обещала…

Она произнесла это одними губами. Видимо, ее приемная была хорошо оснащена скрытой аппаратурой. Властелин явно не верил ей. Я на его месте поступал бы точно так же.

– Прости. Я забылся. Конечно, в любой миг сюда по праву может ворваться разгневанный супруг, и…

– Ты не сделал ничего, за что следовало бы извиняться. Супруг и Властелин недавно покинул свое жилище – судя по сборам, самое малое на неделю, а то и больше. И, к твоему сведению, Советник: во время его отсутствия государство возглавляю я – его волей и желанием. Теперь здесь мое слово – закон. И вот я пожелала, чтобы ты оказался рядом со мной – как можно скорее! Мне нужна надежная охрана… и опора. Мне требуются твои услуги.

– Деловые только? – не утерпел я, хотя этого, пожалуй, говорить не следовало. Она же пропустила сказанное мимо ушей; предпочла не услышать.

– Твоя настоящая работа сейчас только начнется.

– Был бы рад понять – но моих способностей недостает на это.

– Я объясню. Не сию минуту. Но будь готов к серьезным делам. В Сомонт съезжаются донки со всей планеты – и не с самыми добрыми намерениями, насколько можно судить. Они настроены, похоже, весьма решительно.

Она сделала паузу. И закончила:

– А моя благосклонность по-прежнему остается с тобой.

Пока это были только слова. Но лучше, чем ничего. Я кивнул.

– С нетерпением ожидаю твоих приказаний. Но прежде хотел бы услышать: что станется теперь с моими друзьями?

Ястра очаровательно, как она умела, улыбнулась:

– Вскоре все они будут здесь… поблизости. Я так и предполагала, что тебе понадобится их помощь. Не беспокойся, их доставят в целости и сохранности.

Теперь я понял, в чем заключалось отданное ею офицеру приказание. И внутренне улыбнулся. На самом деле это ее воины вернутся в целости и сохранности, если я попрошу экипаж мирно последовать за ними. Так я и сделаю: нам лучше побыть вместе прежде, чем окончательно распределить роли и заняться тем, что поручил и доверил нам Мастер, каждому на своем месте. Вслух же я сказал иное:

– Итак, я жду приказаний, ослепительная Жемчужина!

Она помолчала. Похоже, хотела – и не могла решиться на что-то.

– Знаешь, Уль… я ведь не сплю с ним. Один только раз, когда я только что вернулась. И все.

Может быть, Ястра ожидала, что я как-то отзовусь на эти слова. Я предпочел промолчать: не хотел лишних обязательств – да и пустых надежд тоже. Выждав, она продолжила уже другим тоном: почти совершенно деловым:

– Итак, у меня сейчас – все права Властелина. Но только в официальных делах. Мне предстоит, например, достойно встречать и приветствовать прибывающих донков; собственно, я этим уже и занимаюсь. А их как-никак будет сорок пять – пока только донк Яшира не предупредил о своем желании участвовать в сборище. Да еще у каждого – свита, охрана… И каждого надо разместить так, чтобы никому не было обидно. Конечно, Жилище Власти весьма обширно, но все же… Я чувствую себя сейчас кем-то вроде главной горничной. Представляешь?

– Искренне сочувствую, – сказал я от души.

– И в то же время – здесь, в Жилище Власти, мне все это время очень неуютно – даже в моих покоях. По сути дела, я тут под арестом – да ты сам это наверное понял, пока пробирался сюда. И кроме того, невозможно в двух словах объяснить тебе, чего я хочу и что придется сделать…

Она явно тянула время, желая – и в то же время не решаясь сказать мне что-то важное.

– Это все, Повелительница? В таком случае мне полезно было бы отдохнуть с дороги, принять ванну и прочее…

И я изобразил движение в сторону выхода.

– Постой. Дело очень серьезное. – Она все еще говорила едва слышно. – Не могу объяснить тебе сию минуту. Все, что говорится здесь, завтра же будет знать Изар – у него сохранилась неплохая служба гонцов, а еще сегодня – все его подхалимы в Жилище. А я вовсе не считаю, что им следует знать о твоем возвращении ко мне.

– Я располагаю временем, и все оно принадлежит тебе.

– Но у меня его сейчас как раз нет. Изар уехал, и мне предстоят все эти хлопоты: вот-вот уже начнутся официальные процедуры, и я чувствую себя, словно начинающая… – она проглотила слово. – Сейчас это важно, как никогда: они же едут сюда, чтобы свергнуть нас. Династию. Ненавижу дурака Изара за то, что он довел страну до такого унижения! Тем не менее, я должна не только участвовать, но и направлять все это цирковое представление.

– У вас еще продолжается эта тягомотина? А я думал, что донки уже не играют никакой роли.

– Традиции, Ульдемир, – едва ли не единственное, что помогает не рассыпаться зданию Власти, да и всему государству. Поэтому приходится терпеть – и не только это…

– Хочешь, чтобы я помог тебе? Мажордом или камергер из меня никудышный, но я могу, скажем, разносить простыни по номерам…

– Нет. Наоборот: мне не нужно, чтобы кто-нибудь знал о том, что ты здесь, – и о твоих людях тоже, когда приедут. – Она невольно поморщилась. – А вообще – здесь не бывает уединения, даже когда кажется, что никого нет и дом вымер. Все слышно и почти все видно.

– Разве?

Я ожидал, что она хоть чуточку смутится. Но она и глазом не моргнула, тем самым доказывая, что стала неплохим политиком.

– Прикажи – и как только приедут мои ребята, мы вычистим все, до последнего жучка.

– Нет, ни в коем случае. Все должно остаться так, как есть. Ну а что касается уединения… (она ведь отлично знала, что многие секреты Жилища Власти мне давно уже известны), то место, где мы сможем спокойно поговорить, существует. И мы там встретимся… попозже. А сейчас… Великая Рыба, да неужели у тебя так и не возникнет желания посмотреть на своего сына? Хоть раз увидеть его – будущего Властелина? Это ведь твоя кровь! Там, у вас, все так же тупы и бесчувственны? Я устала ждать, когда ты наконец попросишь об этом…