Борис Иванов - Агент Тартара Страница 23

— Господа, — начал он, поднявшись с места и внеся в свой голос приличествующую случаю долю торжественности, — нам с вами предстоит провести вместе более сорока суток. Поэтому давайте представимся друг другу.

Все изобразили на лицах величайшее внимание. Сервисные автоматы принялись разливать шампанское, а стюарды — мешать им обслужить заодно еще и малолетнюю часть пассажиров. Таковым был подан клюквенный морс.

— Итак, командир экипажа ваш покорный слуга капитан гражданского Космофлота высшей категории Гарсиа Хеновес...

Засим последовало представление господ офицеров и краткая отменная характеристика каждого из них. Было сказано доброе слово о самой «Саратоге» — суденышко получило в свое время секторальную медаль как лучшее космическое судно в своем классе.

После такой интерлюдии последовало представление господ пассажиров: несколько церемонное, но традиционное. Сосед Кукана слева — тот из двоих строго одетых господ, который в большей мере смахивал на священника, был представлен первым. Правда, с некоторыми запинками.

— Господин Раймон Клини, агент э-э... страхового общества, — чуть покривил душой капитан. — Он э-э... контролирует доставку некоего э-э... груза.

Конечно, капитан Хеновес придумал несколько странное занятие именно для страхового агента, но что-то, какую-то псевдоквазию соорудить было необходимо: как-никак присутствие похоронного агента на космическом судне не рассматривается как добрая примета. Слава богу, что можно было ни словом не заикаться про жутковатый и нелепый груз, которым обеспечила «Саратогу» его идиотская контора. Да, в общем, никто и не обратил внимания на небольшую семантическую неувязку в его словах. Кроме Кэна Кукана, разумеется. Но и тот благоразумно промолчал.

Второй из респектабельных господ, наделенный восточной внешностью, был определен как Ли Чориа — секретарь господина Клини. В конце концов телохранитель — это в каком-то смысле секретарь своего нанимателя.

Ребят с Чура звали, разумеется, странными, гортанными именами: Ган Ваар и Фор Граах. Правда, они вроде не были детьми какой-нибудь шишки из своего Мира. Они были всего лишь двумя из сорока четырех детей, которых по программе культурного обмена пригласили в Метрополию — проходить спецпрограмму обучения «основам земной цивилизации» при трех крупнейших университетах. Ган год провел в Москве, Фор в Массачусетсе. Сопровождавшая их строгого вида девушка оказалась сотрудницей федеральной дипслужбы Анной Лоттой Крамер. Хотя оба парнишки и говорили вполне прилично на галактическом пиджине, временами требовалось ее вмешательство, чтобы уточнить, что хотели сказать ее подопечные.

Третий из подростков оказался жителем Метрополии Валентином Старцевым, летевшим к своим родителям, устроившимся работать на «Хевисайде» — недавно созданной станции-институте на геоцентрической орбите Чура. Тут капитан опять запнулся и добавил нечто о том, что рад приветствовать на борту «Саратоги» самого молодого из самостоятельных пассажиров, которых только знал этот сектор Трассы.

За всем этим чувствовалась какая-то недосказанность. Но Кэну не хотелось осложнять себе жизнь чужими секретами — ни трудами по проникновению в их суть, ни знанием этой сути. Он, благостно улыбаясь, дождался, пока кэп закончит представлять друг другу пассажиров, большинство из которых для него интереса не представляли. То был сменный экипаж на комплекс исследовательских орбитеров, крутящихся вокруг Чура. Дождавшись, он приготовился наконец опрокинуть бокал начавшего уже выдыхаться вина.

Однако капитан отнял у слушателей еще пару минут, закончив свой спич чисто информационным пассажем:

— За время полета, господа, мы совершим последовательно три под пространственных перехода, или, как принято говорить, «скачка». Первый предстоит нам через десять суток полета и приведет нас на орбиту вокруг Колонии Констанс. Там нам предстоит принять на борт еще двоих пассажиров. Второй скачок будет осуществлен еще через пятнадцать суток полета к следующей точке перехода. Он доставит нас к пересадочному комплексу «Памир», самостоятельно дрейфующему в глубоком Космосе. Там будет проведена необходимая коррекция полетных установок — это займет не более двух суток. Затем будет осуществлен скачок в область пространства, прилегающую к системе Чур. Оттуда, уже в режиме обычного планетарного полета, «Саратога» за две недели совершит переход до орбитера «Химмель-14», вращающегося, как вам известно, по относительно низкой орбите вокруг так называемой планеты Халла, которую ее жители именуют Миром Чур... Там, как это ни жаль, нам предстоит расстаться окончательно, а «Саратога» отправится в обратный путь, чтобы вернуть в цивилизованный мир...

Кэн заметил, как замерли лица у обоих загорелых парнишек. Снова им напомнили, что их родина до звания «цивилизованной» еще не доросла. Капитан явно проявил бестактность, но и не думал ее замечать.

— ...вернуть в цивилизованный мир очередную смену исследователей — смелых людей, работающих рука об руку с народом Чура в поисках путей восстановления биосферы этой некогда прекрасной планеты...

«Черта с два! — подумал Кукан. — „Оружейники“ Чура — вот ради чего сидят там, в ближнем Космосе и на поверхности планеты, ваши смелые люди... Впрочем, действительно смелые — без кавычек...»

Был наконец провозглашен тост за встречу на борту «Саратоги», подано жаркое, и обед начался.

Клаус вовсе не доставлял Киму тех хлопот, которых можно было ожидать, исходя из его рассказа. И исходя из тех деталей его жизни в последние недели, которые установил Ким, покопавшись немного в делах своих коллег из опустевшего и ставшего похожим на дом с привидениями бюро частных расследований «Файнштейн и Гильде».

Что до «Лексингтон Грир Лэбораторис», то тут ему пришлось проявить исключительную осторожность. Но, кажется, все-таки напрасно. Стоило ему сделать пару невинных запросов в Сети, и контрольная система его блока связи зарегистрировала признаки прослушивания. Судя по всему, прослушивание было чисто контрольное — оно прекратилось на третий день.

Сам Клаус все эти дни преспокойно путешествовал по «Основной Сети», накручивая порой довольно крупные суммы за информационные услуги с использованием подпространственной связи. Киму оставалось только благополучно снимать через свой терминал регистрацию маршрута и чуть ли не весь следующий день пытаться разобраться в смысле того, что все-таки вело Гильде по путаным лабиринтам информационных систем всей Федерации.

Понять это было достаточно трудно.

Сначала у Кима сложилось стойкое впечатление того, что Демон, вселившийся в Клауса Гильде, твердо решил повысить свой образовательный уровень: Клаус пустился в плавание по общеобразовательным и научно-популярным сайтам. Бегло просмотрев их сотни полторы, он перешел к разделам научно-технических обозрений, а от них — к специальным обзорам. Причем к обзорам из самых невероятных и нестыкующихся друг с другом областей — от космогонии до тонкого химического синтеза. Потом последовала лавина запросов уже на оригинальные статьи, сообщения, материалы съездов и конференций. И тут Ким понял, что не успевает за сутки просто даже прочитать список тем, по которым Гильде сделал запросы и получил материалы. Получалось, что тот обрабатывай информацию быстрее, чем иной компьютер.

А еще были письма. Лавина писем. В основном вопросы к специалистам (Кима уже не удивляло, что один спец оказывался филологом, а другой — физиком-ядерщиком). Насколько мог понять агент на контракте, вопросы, которые Гильде рассылал чуть ли не по всему Обитаемому Космосу, были отнюдь не глупы, и письма, которые начали сыпаться в ответ, свидетельствовали о том, что специалисты эти были порядком озадачены.

То, что разобраться в сути дела он не сможет, Ким понял довольно скоро. Оставалось попытаться разобраться в его форме. Это тоже было не легко. Ясно было одно: Гильде не лгал. Он перестал быть обычным человеком. Может быть, даже человеком вообще. Он превращался.

Во что?

Все это было научным феноменом, который сам по себе уже был достоин того, чтобы, теряя галоши, бежать в Академию наук и любоваться потом своей физиономией в журналах из самой Метрополии. Но...

Ким впервые ощутил соприкосновение с Тайной.

И предавать эту Тайну не хотел.

Между ними, Тайной и ним, уже возникли отношения вполне интимные. Хотя интимность эта была совсем не того сорта, о которой он мечтал, приглашая Мэри Энн на ужин (и получая в ответ отказ, украшенный очаровательной улыбкой профессиональной специалистки по связям с общественностью. Что само по себе стоило немало).

Все горы распечаток, заполнивших тесноватый офис Кима, не давали ни малейшего намека на то, каков может быть ответ на этот вопрос. Лорд Иерихонский косо посматривал на них и временами замечал Киму: «Хламец убир-р-рать! Убир-р-рать!» Но Киму было не до того.