Александр Шапочкин - Первая заповедь Империи. Темная зона Страница 24

– Пожалуйста, – ответил комиссар, активируя плашку голограммы, возникшую прямо напротив значка. – А цель визита…

Он посмотрел на меня.

– Рабочая, – буркнул я, цепляя эфес клинка на магнитную подвесу у бедра. – Могу я увидеть директора музея?

– Да. – Охранник наконец-то извлек комлинк и, коротко известив кого-то о гостях в нашем лице, окликнул ближайшую голограмму экскурсовода, все еще функционирующую полупрозрачную девушку, терпеливо дожидающуюся гостей за рамками турникетов. – Исса, проводи господина к Михаилу Ивановичу.

Следуя за улыбчивой голограммой, явно функционирующей на имитаторе искусственного интеллекта, я оказался во внутренних помещениях комплекса, вход в которые посетителям был строжайше запрещен. Пройдя по длинному, усеянному классическими ретродверьми коридору, попал в приемную.

В кабинете, за тяжелыми створками, выполненными из красного дерева, меня ждали двое мужчин. Лица их были напряжены, да и сама атмосфера говорила о том, что мне здесь не рады. Один из них, круглый лысеющий мужичок с монопольным аппаратом допреальности, закрепленным на ухе, сидел в мягком удобном кресле за большим офисным столом. Второй, высокий и седовласый, стоял чуть сзади, сжимая в побелевших руках тяжелый и давно устаревший планшет.

– Меня зовут Тюбик Михаил Иванович, бывший директор научно-исследовательского комплекса, в который входит Городской исторический музей инопланетных цивилизаций, – даже не дав мне переступить порог, выпалил он на едином дыхании. – С кем имею честь?.. Если вы по поводу здания, то можете выметаться к чертям собачьим. Меня эти проблемы больше не касаются, обращайтесь в адмиралтейство или напрямую в штаб флота!

– Александров. Максим Денисович – непроизвольно вторя его манере речи, отрекомендовался я. – Князь Российской Империи, руководитель ксеноархеологической службы флота.

Пройдя прямо к столу, я перегнулся через него и протянул Тюбику руку.

– Прошу извинить меня за то, что не снимаю скафандр. Карантинные меры.

– Ваше Сиятельство… – Мужчина, видимо, ожидавший кого-то другого, привстал со своего кресла, а затем, сообразив, что я продолжаю держать перед ним ладонь, предлагая рукопожатие, впился в нее обеими руками. – Очень приятно… Я и не знал, что у нас на «Волге» есть подобные…

Стоящий за его спиной мужчина быстро наклонился к уху Михаила Ивановича и что-то зашептал. Из вежливости я не стал включать звукоусиление, а позволил мужчинам поговорить друг с другом в относительной приватности.

– Ах… вот оно что, – немного расстроенно хмыкнул Тюбик, когда второй оторвался-таки от его уха. – Так значит, это вам отходит здание. Ну что ж… мне остается только порадоваться тому, что музей останется в руках коллег-ученых, а не станет развлекательным центром, как того хотел Бомбадзе. А ловко вы, Князь, перехватили у этого бандита столь лакомый кусочек. Жаль, конечно, экспозицию, но я надеюсь, что в ваших руках она будет в сохранности и…

– Подождите! – прервал я его обреченный монолог, высвобождая наконец руку. – Да объясните же мне, что здесь вообще происходит. Признаться, я не совсем в курсе сложившейся ситуации. Почему закрыли музей? Это же имперская неотчуждаемая собственность?

– Неотчуждаемая собственность… – хмыкнул Тюбик, нажал какую-то кнопку на торце стола, и ко мне подплыло кресло, сиденье которого было закреплено на небольшом бытовом антиграве. – Присаживайтесь, Максим Денисович. Поговорим. Но для начала… простите, а это что за чудесное создание? Ваша дочь?

Я резко обернулся. У меня за спиной, всего в нескольких метрах, стояла Нина, уже привычно теребя в руках стоически терпящую издевательства Атланту. Не знаю, как чертовка пробралась за мной в самое сердце музея, я был абсолютно уверен, что девочка осталась в холле под присмотром комиссаров, но сейчас искин даже не пытался прикинуться ветошью. Кукла активно крутила головой, разглядывая обстановку кабинета, и совершенно не обращала внимания на его уже бывших хозяев.

– Разрешите представить: Нина. Мой искин.

– А… вот оно как, – хмыкнул Тюбик, моментально теряя интерес к мелкой негоднице, и, дождавшись, пока я устроюсь поудобнее, сам плюхнулся в свое кресло. – Понимаете ли, в чем дело, Князь. Собственность-то, она, конечно, неотчуждаема… была, там. Дома. Когда над городскими властями висело Министерство культуры и куча внезапных проверок, которые я мог вызвать на голову гражданских властей всего одним нуль-звонком. А сейчас сами знаете. Все изменилось…

– И что же, простите, изменилось? – Мне было действительно интересно, потому как для меня как для пехотинца тонкости гражданской жизни на замковом лайнере суперкласса были тайной за семью печатями. – Мне казалось, что все внутренности этого корабля без остатка принадлежат Министерству космической обороны и Космофлоту РЗИ в частности. А гражданская администрация всего лишь осуществляет эксплуатирование и управление гражданскими же объектами.

– Это… не совсем так. – Михаил Иванович слегка замялся, а затем, сняв с головы монокль допреальности, положил его на стол. – Есть определенные порядки взаимодействия между военной и гражданской администрацией, адмиралтейством и флотом. Да, все это военные объекты, но только условно, потому как становятся они таковыми исключительно во время боевых операций. Князь, вы не задумывались, где приятнее и удобнее жить людям? На поверхности планет или в таких вот летающих коробках…

– На поверхности планет, конечно, – ответил я, автоматически помогая Нине забраться мне на колени. – Думаю, что этот вопрос не стоит долгих размышлений.

– Вы, конечно же, правы. Однако без людей, нас, гражданских, все эти громады – всего лишь летающие в пространстве одноразовые посудины. Которые еще к тому же сильно ограничены в дальности своего перемещения.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, – кивнул я, – если некому будет ремонтировать корабль, работать на верфях и на заводах, лайнер суперкласса не просто не сможет содержать на себе несомый флот, но и сам по себе в скором времени начнет разваливаться на куски. Опять же, дальнее патрулирование невозможно в условиях, когда семьи приходится разлучать на десятилетия, а порой и навсегда. В результате движения флотов оказываются ограничены планетой приписки и двумя-тремя смежными системами, а соответственно, лишаются маневренности, ну и при боевых потерях повышается градус напряженности. Да и с ротацией проблемы…

– Ну это для военных, – улыбнулся Тюбик. – Для нас же, простых людей, важно знать, что родные несут службу не где-то далеко, на другом конце государства, а защищают в первую очередь свои же семьи. Но все это лирика. Суть в том, что, для того чтобы все это стало возможным, необходимо, чтобы людям здесь, на борту, жилось относительно комфортно. А военные, знаете ли, не всегда понимают, что казарма не лучшее место для воспитания детей, а общий кубрик и койко-место – не то, о чем мечтают в жизни женщины и старики.

Он прокашлялся и, покачав головой, продолжил:

– Именно поэтому есть гражданская администрация, в чьи обязанности входит обеспечить как можно более высокий уровень жизни в жилом секторе. Вот только если для того, чтобы вбить в стену гвоздь, сделать перепланировку или, не дай бог, снести какой-нибудь из стандартных, необычайно унылых боксов-домов, необходимы тысячи согласований с военными, жители города вряд ли когда добьются улучшений. Поэтому все, что вы видите в городе, сдано в аренду городской мэрии на безвозмездной основе сроком на девять лет, в течение которых длится мандат выборного главы городской администрации. Он отвечает головой перед многочисленными проверяющими органами, но не напрямую перед адмиралтейством или штабом супера.

– И?

– В бою у нашего мэра погибли сын и дочь, офицеры одного из кораблей третьего класса. А после того как по всем каналам прошла инфа о том, что «Волгу» занесло неведомо куда, Петр закрылся в своей комнате и застрелился. Всю полноту власти принял вице-мэр, офицер городской администрации по делам гражданского населения. Он назначил дату выборов, но затем она была аннулирована, а должность градоначальника на вполне законных основаниях принял некто Граф Бельский.

– Это как? – впервые за прошедшее время раскрыла свой ротик Нина. – Как он стал главой города, если плебисцит был отменен?

– Правовая коллизия, – пожал плечами Тюбик, покосившись на девочку. – Все довольно просто. Исторически был такой закон, и его никто не отменял, что на выборную должность, освободившуюся вследствие скоропостижной смерти чиновника, Дворянским Собранием губернии может быть выдвинут достойный муж. Естественно, этот закон относился к планетарным поселениям первых колонистов, для которых процедура голосования была жуткой тратой и без того скромных ресурсов. Для принятия решения требовался кворум из ста пятидесяти членов под председательством титула не ниже графа. Вот вы, Ваше Сиятельство, вполне могли бы…