Андрей Ливадный - Ковчег Страница 24

Заметив, куда он заехал, всадник натянул поводья, остановив цефала, и легко спрыгнул на землю. Умное животное, внезапно освободившись от нагрузки, приподняло оперенный зад, распрямив мощные лапы, покрытые мозолистой, чешуйчатой кожей, и, испустив довольное шипение, тут же воткнулось в траву своим широким клювом, выискивая, чем бы поживиться меж пожухлых холмиков прошлогодней растительности.

— Но, но, Гранд, не тревожь кости! — Голос воина прозвучал необычайно сильно и глубоко в окружающей тишине. Заметив, что его верный спутник не очень-то внемлет звукам человеческой речи, он, не церемонясь, но с видимым усилием разогнул длинную шею цефала, заставив того извлечь клюв из пожухлой травы. Ездовое животное посмотрело на хозяина и требовательно зашипело. Тогда тот отстегнул от седла притороченную к нему торбу, поискал глазами свободный от белеющих костей участок и высыпал на него мелко нарубленные сухие, почерневшие плоды.

— Иди сюда, Гранд.

Цефал послушно подался вперед.

— Вот тут и ешь… — Хозяин потрепал его по длинной шее и отвернулся, возвращаясь к прерванному занятию.

Опустившись на колени, он пробормотал несколько неразборчивых слов, очевидно совершая тем самым какой-то ритуал, а затем решительно разгреб руками траву, обнажая лежащий в ней скелет.

Несомненно, то был воин-дрон. Вытянутый, узколобый череп скалился двумя рядами заостренных клыков. Добрые вороны выклевали его глаза, оставив зиять на их месте пустые дыры, за которыми пряталась темнота. Шлем с порванными завязками валялся неподалеку. Краска облупилась с него, и местами на темной поверхности металла проступила рыжая проказа ржавчины.

Однако взгляд путника приковал к себе не шлем и не череп — по ним он только вскользь прошелся настороженным взглядом, гораздо больше его заинтересовал панцирь, в который был облачен скелет…

Вернее, не сам доспех, а зияющая в нем крохотная дырочка, что, вероятно, и послужила причиной смерти дрона.

«Странное оружие», — подумал он, переворачивая панцирь. Кости дрона затрещали, несколько фаланг пальцев остались лежать, примерзшие к стылой земле, остальные же части скелета удержались на высохших сухожилиях, только неприятно клацнули, ударившись о доспех.

С обратной стороны панциря зияла такая же маленькая дырочка. То, что убило дрона, прошило его насквозь вместе с броней и улетело прочь…

Он попытался вообразить себе такое оружие, но не смог. Ничего подобного встречать раньше не приходилось. Ни одна стрела не могла проделать столь малых, аккуратных дырочек, а уж тем более не копье и не дротик. Тут крылась какая-то загадка.

Впрочем, загадок вокруг как раз хоть отбавляй…

Воин встал с колен, отряхнулся и посмотрел на поле, усеянное молчаливыми свидетельствами жестокой битвы.

Меж белеющих тут и там костей ясно выделялись странные углубления. В них не росла трава, будто кто-то выкопал беспорядочно расположенные, конические ямы, разбросав вокруг вывороченный дерн…

С кем же сразился отряд зверозубых воинов?!

Этот вопрос все больше волновал странника, но ответа на него он пока не видел.

Странно… Странно и даже жутко…

Зверозубые являлись не единственным племенем, что обитало в горах, за которыми, как гласили поверья, начинался спуск в страшные, мертвые подземелья. Но лишь дроны, насколько он знал, были столь бесстрашны… или глупы, что решались спускаться туда в поисках старинных вещей, которые издревле ценились у всех племен и народов.

Впрочем, зверозубые спускались со своих гор не только в страшные подземелья. Они с такой же охотой учиняли набеги на селения людей, отчего между двумя народами шла долгая борьба, не утихавшая много поколений. Но Бриан (так звали путника) определенно знал, что осенью никаких карательных или иных отрядов не уходило в гиблые по этому времени года места. Да и среди белеющих костей нет ни одного инородного существа, будто неведомая сила выкосила отлично вооруженный отряд и унеслась прочь, оставив на поживу воронам мертвые тела.

«Что ж… — решил он, оставив в покое тела погибших, — одним отрядом мародеров будет меньше этим летом…»

И все же он продолжал ощущать сильное беспокойство. Не всегда враг твоих врагов — твой друг, это Бриан знал наверняка. Будь тут добрая стрела, застрявшая меж пластин панциря, или проломленный ударом секиры шлем, он бы успокоился, порадовавшись победе неведомых ему удальцов, а так… Нехорошо это, не к добру, когда сильный отряд свирепых воинов гибнет на своих землях невесть от чего…

Подозвав цефала, он уже хотел было вскочить в седло, но в этот момент его взгляд, машинально блуждающий меж останков, зацепился за странные неровности, что пролегли по земле в виде цепочки ясно различимых, но уже оплывших от времени следов…

Пройдя несколько шагов, Бриан нагнулся.

Да, это, несомненно, были следы, и относились они к тому времени, когда погиб отряд дронов. То, что они сохранились на протяжении многих месяцев, объяснялось достаточно просто: отпечатки оказались столь внушительны, что Бриан мог без труда предсказать — они будут видны еще много лет, даже когда зарастут травой…

— Ты смотри… — пробормотал он, вложив свою ладонь с растопыренными пальцами в отпечаток чьей-то трехпалой ноги. Его пятерня не покрыла и четверти следа! Похоже на лапу существа, которое сродни его Гранду, но раз в десять крупнее… Вот уж когда поверишь в сказки о древних чудовищах, что когда-то хранили Мир от своевольных миграций различных рас!..

Закончив с осмотром, Бриан вскочил на терпеливо ожидавшего цефала и снял со специального крючка арбалет.

Открыв крышечку, которая защищала стекло прицела от влаги и пыли, он приник глазом к окуляру оптики, исследовал туманный горизонт, затем его взгляд, усиленный оптикой, переместился к горам, откуда он держал свой путь, и только описав прицелом полный круг, воин успокоился… Кем бы ни был орудовавший тут осенью монстр, сейчас он, наверное, уже далеко.

— Поехали, Гранд, — негромко приказал он своему пернатому скакуну.

Наевшийся цефал спокойно пошел вперед, слегка раскачиваясь на ходу. Его всадник отпустил поводья, продолжая разглядывать землю, испещренную свидетельствами давнего боя. При этом его губы беззвучно шевелились, словно он шептал про себя какие-то слова, не то совершая очередной ритуал, не то стараясь мысленно перечислить и крепче запомнить все виденное этим туманным утром.

Гранд, довольный тем, что хозяин не понукает его, шел неторопливой поступью в ту сторону, откуда окрепший ветерок доносил слабый, далекий запах воды. После плотного завтрака животному хотелось пить, и, принуждаемый инстинктом, цефал не знал, что несет его задумавшегося хозяина навстречу судьбе…

Земля лежала перед ним по большей части бесплодная.

Предгорья, освещенные голубой звездой, вообще пользовались славой дурных мест, и появляться тут таким путешественникам, как Бриан, доводилось либо поздней весной, либо ранней осенью. Объяснение тому крылось в непонятных, даже загадочных циклах местной природы — голубое светило вело себя крайне непостоянно: летом оно набухало, превращаясь в огромный пылающий шар, сжигающий все вокруг своими нещадными лучами, зимой же, наоборот, уменьшалось, истаивало, словно удаляясь в глубь неведомого пространства, и тогда предгорья сковывал лютый холод. И только в межсезонье тут можно было жить таким существам, как Бриан.

Зверозубые же, как и родственные им племена зеленокожих, чувствовали себя вполне вольготно под светом голубой звезды. Зимой они прятались в глубоких пещерах, вход в которые затягивали собой необыкновенные, с точки зрения Бриана, полурастения-полуживотные — огромные студенистые пробки, мягкие изнутри и ороговевшие снаружи. Они жили в тоннелях, летом растекаясь по стенам и потолку клейкой массой, а зимой прочно перегораживая вход в пещеры для холода и припозднившихся животных. Была ли для студенистых пробок какая-то выгода от сожительства со зверозубыми, Бриан не знал. Он вообще сомневался, что дроны и их родственные племена способны на осмысленное приручение каких-либо животных. Они жили исключительно охотой, разбоем и воровством, причем двум вторым занятиям отдавали явное предпочтение.

Увлеченный такими мыслями, странник не заметил, что его путь совпадает с идущей параллельно цепочкой трехпалых следов.

Полагаясь на природное чутье Гранда, он ощущал себя в относительной безопасности: умное животное прекрасно ориентировалось на равнине, и любого врага, будь то четвероногий хищник или двуногий разбойник, верный цефал чуял загодя. Пока же он шел, равномерно раскачиваясь, можно было спокойно предаваться своим мыслям. Но стоило животному сбиться с шага или проявить иное беспокойство, как Бриан тут же вскидывал голову, пристально всматриваясь в окрестности.