Вонда Макинтайр - Первое приключение Страница 25

Он кашлянул.

Она вскочила на ноги, и повернулась к нему, глядя широко раскрытыми глазами.

– Вольно, – сказал он. – Я не хотел вас испугать. – Он указал на монитор. – Уже выглядит лучше. Старшина, я ведь наехал на вас минуту назад?

– О, нет, сэр, – прошептала она.

– Думаю, что да. – Он улыбнулся. – Я извиняюсь. Я бываю не в себе, пока

не проснусь. Давайте начнем сначала. Доброе утро. Меня зовут Джим Кирк.

– Рэнд, сэр, – прошептала она.

– Вы меня можете вытащить из этой ямы, которую я тут себе выкопал, или вам придется начать все заново?

Она пробормотала несколько команд. Он пытался понять, что не так, ведь

она, кажется, делала все правильно. Она замолчала, сунула руки под мышки и сжала пальцы.

– Что, все так плохо, старшина? – Всякий раз, как он заговаривал с ней, она вздрагивала. Ему хотелось, чтоб она перестала это делать.

– Простите, сэр, нужно немножко времени, чтобы… – Она умолкла, потом

начала снова: – Простите, сэр, у меня не столько опыта, чтобы… – Ее голос угас.

Он понял, что она пытается придумать, как сказать своему командующему

офицеру, что он устроил жуткую неразбериху. Ему хотелось сказать ей, – так и говори, – но, учитывая его реакцию на почти что первое, что она произнесла, у нее вряд ли были причины полагать, что он хорошо принимает критику. И, честно говоря, это бывало правдой. Вероятно, лучшим решением было сейчас уйти, дать ей успокоиться, и вернуться позже.

– Я уверен, вы прекрасно справитесь, старшина, – сказал он. – Лейтенант Ухура на мостике знает, как найти меня, если у вас будут вопросы.

– Да, сэр, – сказала она с облегчением, – Спасибо, сэр.

Когда корабельный компьютер вызвал его в лазарет и произнес при этом его имя с ошибкой, Хикару Сулу почувствовал себя несколько комфортнее. Он все еще чувствовал смущение из-за кривого вывода «Энтерпрайза» из космодока, и почувствовал радость от сознания, что он – не единственное на борту, что может ошибаться.

– Мистер Сулу, здравствуйте. Я – доктор Маккой. – Они пожали руки и Маккой взглянул на файл Сулу.

– Хикару, – сказал доктор Маккой, делая ту же ошибку в произношении, что компьютер. – Хм. Не думаю, что я хоть раз встречал кого-нибудь с именем Хикару.

– Я тоже не встречал, – сказал Сулу. – Только, доктор, – оно произносится с ударением на втором слоге, не на первом. «Р» – очень мягкое. – Он произнес свое имя.

Доктор Маккой повторил его, не сей раз правильнее. Вряд ли кто когда

произносил его совершенно точно.

– А что оно означает? – спросил Маккой.

– Почему люди всегда думают, что имя из незнакомого языка должно

непременно что-то означать? – сказал Сулу. Он почувствовал, что краснеет. Он превосходно знал, что оно означает. Оно означало «Сияющий», и его слишком часто дразнили по этому поводу. Надеясь отвлечь доктора Маккоя от его вопроса, он вежливо спросил: – Ну вот вы, – вы знаете, что означает ваше собственное имя?

– Оно означает «львиное сердце», или что-то в этом роде, – сказал доктор.

– Но я вас понял. – Он улыбнулся. – К делу. У вас просто превосходное здоровье, лейтенант, даже для вашего возраста.

– Спасибо, сэр.

– Не позволяйте этой сидячей работе на корабле совратить вас с пути истинного.

– Постараюсь. Не думаю, что это случится: я становлюсь сам не свой без упражнений.

Доктор Маккой взглянул на приборы, которые мигали и гудели над кушеткой Сулу.

– У вас необычно низкий пульс, – вы что, жили на планете с высокой гравитацией?

– Да, сэр, почти год.

Доктор Маккой кивнул.

– Я так и подумал, что это могло быть причиной. Сенсоры также отмечают шрамы у вас на спине и ногах. Могу я взглянуть?…

– Их уже почти не видно, – Сулу стянул с себя верхнюю часть покрывала.

На него произвело впечатление, что доктор Маккой установил связь. Немногие люди жили на планетах с большой гравитацией. Никто из земных врачей, включая врачей Академии, ни разу не спросил его о шрамах или низком пульсе.

Доктор Маккой дотронулся до старой, побледневшей отметины под лопаткой Сулу.

– У моей матери была постоянная работа на Хафджиане, – сказал Сулу. – У нас был антиграв в квартире, но, когда мы выходили из нее, мы должны были использовать экзоскелет Лейбера. – Одно это название пробудило память о том, как это было под конец, – носить эту сбрую часами, и иногда днями. Сделанный из сплава каркас поддерживал неадаптированное для высокой гравитации человеческое тело и передвигал его. Экзоскелет выполнял свою функцию, но в местах наибольшего давления он всегда повреждал кожу. И, конечно, он не предохранял от влияния гравитации кровеносную систему.

– Сколько вам было лет? Тринадцать? Четырнадцать?

– Именно столько, – сказал Сулу. – Мы уехали как раз перед моим четырнадцатым днем рождения. Как вы догадались?

– Вы носили экзоскелет в период наиболее активного рост организма. –

небрежно сказал доктор. – Очертания шрамов характерны. – Он отстегнул покрывало и взглянул на отметины на ногах Сулу, сзади, чуть выше колен. – Они неплохо сгладились, – сказал он. – Они вас никогда не беспокоят?

– Нет, сэр. Я о них и не вспоминаю.

– Надо было сразу использовать фибропласт, – сказал доктор Маккой. – Новая кожа вместо шрамов.

– Эта технология была недоступна. Не на Хафджиане. Не для такого пустяка.

– Хмм-ф. Здесь это есть, и оно доступно. Хотите избавиться от них?

– Нет, сэр, думаю, это не обязательно, – сказал Сулу, с удивлением

почувствовав выраженное нежелание сгладить старые шрамы. Они были, подумал он, частью его жизни.

– Ну ладно. Только еще одно. – Доктор Маккой снова взглянул на

приборы. – Похоже, гравитационный стресс не причинил вам вреда. Но иногда это проявляется не сразу. В течение еще нескольких лет это возможно. Ничего серьезного, да и вообще это маловероятно. Просто вы должны об этом знать.

– И что это за вред? – спросил Сулу испуганно. Об этом ни один доктор вообще ни разу не обмолвился. – И в течение скольких это лет?

– В основном это проблемы с сердцем. Так что вам непременно надо будет проходить медосмотр не реже, чем три раза в год, после того, как вам исполнится семьдесят или около того.

– Постараюсь это запомнить, доктор Маккой, – сказал Сулу, подумав: «Несколько лет»?…

Полстолетия казались неизмеримо долгим промежутком времени.

Коммандеру Споку и несколько минут начинали казаться неизмеримо

долгим промежутком времени. Он прибыл в медотсек в точно назначенное для его медосмотра время. Новый главный офицер медслужбы выказывал явное пренебрежение к пунктуальности. Он даже еще не закончил с мистером Сулу, хотя Сулу должен был уже пять минут как быть на мостике.

– Если вы переназначите мне время осмотра, доктор Маккой, – сказал

Спок без вступления, – я приду позже, в более подходящее время.

– Чего?… О, коммандер Спок, не городите чепухи. – Он сунул Споку

медицинский комбинезон, – непрозрачный для глаза, но позволяющий проникать лучам диагностических сенсоров. И указал на один из кубикулов. – Я сейчас буду. – Он задернул занавеску.

Спок переоделся в комбинезон. Если бы в кубикуле был блок связи, Спок мог бы заниматься делами, пока ждал. Однако блока связи не было.

Делать медицинский осмотр того, кто контролировал свои биологические функции, и знал о процессах, происходящих внутри тела, как это было свойственно вулканцам, было пустой тратой сил. Однако правила Звездного Флота требовали, чтобы рутинный медосмотр на кораблях проходил весь персонал. Осмотр был скорее нужен не Споку, а врачу, который должен был ознакомиться со всеми на борту, на случай, если придется их лечить. Как бы врач не нуждался в ознакомлении, Спок при этом все же тратил время впустую. Неторопливость врача еще усугубляла эту растрату.

Наконец, доктор Маккой вошел в кубикул.

– Коммандер Спок, добро пожаловать в медотсек. Я уверен, что вы – единственный, кто прибыл или прибудет на осмотр вовремя.

– Осмотр не проводится вовремя, – сказал Спок. – На данный момент

опоздание составляет одиннадцать минут.

– Ну, я хотел сказать… ладно, бог с ним, начнем.

Спок лег на диагностический стол. Сенсоры заиграли звуком и светом, определяя именно ту картину, которую вулканец ожидал увидеть.

– Как вы можете видеть, доктор, мое здоровье…

– Не двигайтесь, – резковато сказал Маккой. – Что ж, мистер Спок, не

думаю, чтобы я когда-нибудь встречался с такими показателями, как ваши.

– Они все не выходят за показатели нормы для вулканца.

– Только-только – некоторые из них. – Он снова посмотрел на показатели.

– Я бы предположил наличие человеческих характеристик, что могут вылезти из этой смеси.

– Вулканский геном доминантен, – сказал Спок.

– Превосходящие гены, ага? Не засек ли я след вулканского шовинизма? –

сказал Маккой. При этом он улыбнулся. Спок знал, что иногда люди улыбались, когда оскорбляли других людей, а иногда улыбались, когда говорили оскорбительные вещи, которые таковыми не были задуманы. К сожалению, делать различие между этими двумя возможными значениями было крайне трудно.