Филип Дик - Лабиринт смерти (сборник) Страница 26

— Итак, — продолжил Варне, — воздействие на вас Эрла Дзеты дало свой результат только после того случая с вашим сыном. До этого все наставления Дзеты не имели никакого…

— Дзета ничего мне не говорил, — возразил Ник. — Все получилось из–за новостей о готовившейся казни Кордона; я увидел, как это подействовало на Дзету, и сразу понял, что… — Он погрузился в молчание. — Я должен был выразить протест, — сказал он затем. — Любым способом. Эрл Дзета открыл мне этот способ. Мы выпили… — Прервавшись, он потряс головой, пытаясь собраться с мыслями — успокоительный заряд все еще действовал на его организм.

— Спиртное? — спросил Барнс. Он сделал об этом голографическую отметку шариковой ручкой в записной книжке, близоруко поднеся ее к самому лицу.

— Да–а, — протянул Грэм. — «In vino veritas», как говорили древние римляне. Знаете, что это означает, мистер Эпплтон?

— Истина в вине.

— К этой поговорке есть добавление: «… сказала бутылка», — язвительно проговорил Барнс.

— Я верю в то, что «in vino veritas», — заявил Грэм и рыгнул. — Надо бы мне поесть, — пожаловался он. — Мисс Найт, — произнес он в лицевой микрофон, — пожалуйста, пошлите кого–нибудь в… как вы сказали, Эпплтон? Какой ресторан?

— «Флора», — сказал Ник. — Их запеченная лососина с Аляски — просто райское наслаждение.

— Откуда у вас столько юксов, чтобы посещать такие заведения, как «Флора»? — тут же спросил Барнс у Ника. — От вашего заработка нарезчика протектора?

— Мы были там однажды с Клео, — ответил Ник. — На первую годовщину нашей свадьбы. Это обошлось нам в недельный заработок, включая чаевые, но вечер того стоил. — Этого он никогда не забывал и никогда не забудет.

Сделав отрывистый жест, Барнс продолжил допрос:

— Итак, затаенное чувство обиды, которое могло бы никогда не достичь уровня поступка, — это чувство обиды выразилось в действии, когда Эрл Дзета предложил вам способ заявить о ваших чувствах, примкнув к движению. Если бы он не был Низшим Человеком, ваше чувство обиды могло бы так и не выплеснуться на поверхность.

— Что вы пытаетесь доказать? — раздраженно спросил Грэм.

— То, что теперь, стоит нам уничтожить нервные центры Низших Людей, стоит нам прибрать к рукам людей вроде Кордона…

— Кордона мы прибрали, — подчеркнул Грэм. — Вы знали об этом? — спросил он у Ника. — Что он умер от неизлечимого хронического заболевания печени, при котором невозможно было применить трансплантант? Вы слышали об этом по радио? Или по телевизору?

— Слышал, — ответил Ник. — Что он был застрелен наемным убийцей, подосланным в его камеру.

— Это неправда, — возразил Грэм. — Он умер вовсе не в своей камере, а на операционном столе тюремного госпиталя во время попытки пересадить ему искусственный орган. Мы сделали все возможное, чтобы спасти его.

«Нет, — подумал Ник. — Ты этого не сделал».

— Вы мне не верите? — спросил Грэм, прочитав его мысли, и повернулся к Барнсу. — Вот вам ваша статистика: он — само воплощение обычного человека из Старых Людей, — и он не верит, что Кордон умер естественной смертью. Можете ли вы из этого заключить, что такое же неверие будет и в масштабах всей планеты?

— Разумеется, — кивнул Барнс.

— Ладно, черт с ними, — махнул рукой Грэм. — Меня не волнует, во что они там верят; для них все кончено. Все они просто крысы, выглядывающие там и сям из канавы и ждущие, что мы переловим их одну за другой. Вы так не считаете, Эпплтон? Ведь у примкнувших, вроде вас, теперь уже нет места, куда бы пойти, и вождей, которых можно послушать. — Барнсу он сказал: — Так что, когда Провони приземлится, его некому будет приветствовать, не будет никаких толп верующих — все они улетучатся, как, например, сидящий здесь Эпплтон. Только вот он был пойман — так что ему полагается юго–восток штата Юта или Луна, если он ее предпочтет. Вы предпочитаете Луну, мистер Эпплтон? Мистер 3XX24J?

Тщательно подбирая слова, Ник произнес:

— Я слышал, что в лагеря для перемещенных иногда отправляли целыми семьями. Это правда?

— Вы хотите быть с вашей женой и сыном? Но ведь они ни в чем не обвиняются. — Барнс обнажил зазубренный клык, доводя свою мысль до завершения. — Мы могли бы обвинить их в…

— В нашей квартире вы найдете брошюру Кордона, — вырвалось у Ника. Как только он сказал это, ему тут же захотелось взять эти слова назад — Господи, как же ему этого захотелось! «Зачем я это сделал? — спросил он себя. — Но ведь мы должны быть вместе». А потом он подумал о маленькой хулиганке Чарли, с ее большими черными глазами и вздернутым носиком. О ее крепком, стройном, безгрудом теле… и о ее всегда радостной улыбке. «Как у персонажа Диккенса, — подумал он. — Трубочистка. Разбойница из Сохо. Ведущая по своему пути избавления от беды, уговаривающая кого–то о чем–то. Уговаривающая во что бы то ни стало. Всегда уговаривающая. И всегда со своей особенной светящейся улыбкой, словно весь мир — огромный лохматый пес, и ей не терпится его обнять. Мог бы я отправиться с ней? — задумался он. — Вместо Клео и Бобби. Вправе ли я с ней отправиться? Разрешено ли это законом?»

— Запрещено, — отозвался Грэм со своей чудовищных размеров кровати.

— Что запрещено? — спросил Барнс.

— Он хочет отправиться в лагерь с той девушкой, которую мы видели с ним в типографии на Шестнадцатой авеню, — неторопливо объяснил Грэм. — Вы помните ее?

— Та, что вас заинтересовала, — ответил Барнс.

Мурашки страха забегали у Ника по спине; сердце его вначале захолонуло, а затем бешено заколотилось, стремительно накачивая кровью конечности. «Значит, это правда, насчет Грэма, — подумал он. — То, что говорят о его распутстве. Значит, его брак…»

— Похож на ваш, — докончил за него Грэм.

— Вы правы, — немного погодя сказал Ник.

— Какая она из себя?

— Дикая и необузданная. — «Но мне совсем не обязательно говорить вслух», — дошло до него. Все, что от него требовалось, — это подумать о ней, представить ее, воскресить в памяти подробности их недолгой близости. А Грэм подобрал бы все это, как только бы Ник об этом подумал.

— С ней могли быть неприятности, — сказал Грэм. — А этот Дэнни, ее парень, похоже, психопат или что–то в этом роде. Если вы правильно вспоминаете, то все общение между ними какое–то нездоровое. Она нездоровая девушка.

— В здоровом окружении… — начал Ник, но Барнс перебил его:

— Могу ли я продолжить допрос?

— Разумеется, — ответил Грэм, угрюмо отстраняясь; Ник понял, что грузный пожилой мужчина сосредоточил внимание внутри себя, на собственных мыслях.

— Если бы вас освободили, — спросил Барнс, — то какой была бы ваша реакция… что бы вы сделали, если бы — я подчеркиваю: если бы — Торс Провони вернулся? И со своей чудовищной подмогой? Подмогой, предназначенной для порабощения Земли, поскольку…

— О Боже! — простонал Грэм.

— Что такое, господин Председатель Совета? — спросил Барнс.

— Ничего, — снова простонал Грэм. Он повернулся на бок, его седые волосы рассыпались по белоснежным подушкам. Обесцвечиваясь так, словно что–то избегавшее света проникло в них, показывая только свою волокнистую кожу.

— В каком из предлагаемых ниже вариантов выразилась бы ваша реакция? — продолжил Барнс. — Вариант первый: истерический восторг без всяких оговорок. Вариант второй: умеренное удовлетворение. Вариант третий: безразличное отношение. Вариант четвертый: некоторая тревога. Вариант пятый: вы вступили бы в ряды ПДР или военной организации, готовой сражаться с инопланетными агрессорами. Какая из этих альтернатив более всего подошла бы вам, если здесь вообще такая имеется?

— А нет ли чего–нибудь между «истерическим восторгом без всяких оговорок» и «умеренным удовлетворением»? — спросил Ник.

— Нет, — ответил Барнс.

— А почему?

— Мы хотим знать, кто наши враги. Если бы вы были в «истерическом восторге», то стали бы действовать. Чтобы помочь им. Но если бы вы испытывали только «умеренное удовлетворение», то вы, скорее всего, ничего бы не сделали. Именно это и выясняется с помощью предложенных альтернатив: станете ли вы действовать как явный враг государственных институтов, и если так, то в какой степени и в каком направлении.

Грэм, чей голос приглушали подушки, пробормотал:

— Он не знает. Боже мой, он ведь только сегодня утром стал Низшим Человеком! Так откуда же, черт побери, будет ему известно, как он себя поведет?

— Однако у него были целые годы, — указал Барнс, — чтобы подумать о возвращении Провони. Не забывайте об этом. Его реакция, какой бы она ни была, будет в значительной мере обусловлена. — Он обратился к Нику: — Выберите ответ.

После некоторой паузы Ник сказал:

— Это зависит от того, что вы сделаете с Чарли.