Галина Раздельная - В шаге от бездны Страница 26

     Послание отличалось от предыдущих болью и паникой. Хранитель испытывал муки, собирая его по кусочкам и пересылая ей, но отрезвили Кали не страдания Дильмуна, а само содержание: галактика более не была закрытой. В эти минуты в неё уже врывались первые армады Кочевника. Они помешают побегу илимов и подчинят себе остальные системы Республики, и к приходу своего Владыки захватят для него её Солнечную систему. Такой исход многое менял. Ранее Кали надеялась, что до сближения с Тёмным Кочевником её система будет пуста: илимы успеют улететь, Хранитель вместе с осколком будут уже далеко, а ей удастся остановить Архонта, не рискуя носителем и Дильмуном.

     Кали дёрнулась, поднимаясь.

     «Решения нет, – подумала она. – Я его не нашла! И что мне делать, когда Архонт придет?»

     Взгляд девушки непроизвольно потянулся к осколку. Оставленный в покое камень вновь принял привычный вид, грани его выровнялись и посветлели, зазубрины незаметно сгладились, а тянувшая вниз тяжесть кристалла куда-то исчезла.

     – Если не остановить Кочевника, поглотив меня, он незамедлительно пойдёт по следам Хранителя. Куда бы ни отправились илимы, он их найдёт, – разговаривая сама с собой, шептала Кали. – Мне нужно вернуться до того, как система падёт.

     Эти её слова услышали и её друзья.

     – Я должна вернуться! – уже обращаясь к ним, крикнула Кали.

     Казалось бы, решение принято. Но и теперь Кали терзали сомнения. Её недавно оброненные слова об уходе услышал только Нитур, да и то ничего не успел ответить. До того, как он и Анубис разобрались с очередными наглыми тварями, Кали уже исчезла с пустыря. Но ещё долгое время она блуждала возле пещеры Валлиэна, вновь обдумывая его предложение. И сколько бы ей ни приходилось перемалывать одно и то же, в мыслях оставались лишь два выхода: либо она и впрямь убивает Хранителя, Эн-уру-гала, выбрасывает осколок и тем самым ставит точку на расе илимов, либо идёт против принципов, против природы кристалла, правил тех, кто его сотворил, и делает всё, чтобы извлечь из носителя знания, способные остановить Кочевника.

     Время опять играло не на её стороне. Возможно, её внутренняя борьба продолжалась бы не один год, но Кали не могла располагать и лишним часом. Если рабы Владыки доберутся до Хранителя и преемника, кристалл так или иначе ускользнет от Кали, подчиняясь Дильмуну или Эн-уру-галу после смерти Хранителя. Когда это произойдёт, Кали лишится любого преимущества перед Архонтом. Тёмный Кочевник заберёт с собой владельца кристалла и тем самым заполучит пусть и косвенную, но власть над камнем. И тогда-то Кали действительно уже не придётся ни сомневаться, ни куда-либо спешить.

     В голове проскользнуло странное воспоминание из последнего разговора с Антаресом.

     – Что такого в этих существах? – спрашивал он её об илимах. – Они не стоят и секунды твоих страданий…

     Неприятная неуверенность добавила словам Владыки галактики веса. Действительно, что в них такого? Кали позволила себе задаться этим вопросом, и источник сомнений на сей раз исходил не от притихшего на её шее кристалла.

     – Зачем я их создала? – тихо шепнула девушка.

     Сейчас далёкое решение отдавалось в ней запоздалыми терзаниями. Кали помнила, что раса илимов возникла естественным путем зарождения простейшей жизни в такой же простейшей Вселенной. Она не прикладывала усилий в их появлении. Всё произошло само собой, в результате стечения обстоятельств. Илимы вышли путем эволюции из примитивных видов и, если бы она не вмешалась в их судьбу, таким же примитивным видом остались. Но она вмешалась. Отчасти от скуки, отчасти из любопытства. Ей было интересно, что произойдёт, если подтолкнуть этих существ. И пусть вначале Кали ограничивалась лишь наблюдением за ними, около полутора миллиона лет назад она впервые применила к ним извлечённые ею из осколка знания. Причём сделала это совершенно неосознанно, заметив это лишь потом, когда в некоторых хаотично выбранных особях уже происходили внедренные ею изменения. Тогда Кали добавила в гены илимов каплю чистой вечной материи, приправив её первородной энергией мироздания. И всё это вкупе вылилось в формирование субстанции, отдалённо схожей с бессмертной сущностью разума и души.

     В дальнейшем Кали ещё несколько раз незначительно совершенствовала изначально выбранных особей, но это оставалось поверхностное влияние. Илимы не нуждались в постоянной корректировке. Постепенно раса начала развиваться своим путём. Заложенные особенности, которые до сегодня могли проявляться лишь в высших обитателях миров, незаметно начинали распространяться в поколениях. Попутно стали рождаться и более уникальные экземпляры наподобие Хранителя Дильмуна, Энлиля, Энки или Видара, ещё не бессмертные в том аспекте, что значит бессмертие для самой Кали, но уже расположенные к перерождениям и ускоренному саморазвитию.

     Затем кристалл покинул её, выбрав владельцем первого Хранителя. И с тех пор Кали стала для илимов не столько поводырём, сколько защитником, а те при ней походили на чересчур быстро повзрослевших детей, отрицающих из-за юности свои недостатки, неопытность. Раса обходилась и без её мудрости или познаний. Всё, что требовалось илимам на том или ином историческом промежутке, незаметно для них самих давал им кристалл. Так почему же он отказывал теперь Кали в помощи?

     Какое ей дело до илимов, спрашивала себя Кали.

     Глупая раса уже давно оперилась и выбралась из её гнезда. Должна ли она по-прежнему оберегать их? Или вопрос в другом – почему она должна их оберегать?

     Ответить Кали не могла. Любой другой представитель высшей жизни Вселенных предпочёл бы подчиниться требованиям Великого Архонта и, не задумываясь, стёр бы каких-то там необычных существ. Но Кали не только отказала Тёмному Кочевнику. Она ещё и бросила ему вызов. Безрассудно пошла на самоубийственную войну – и всё ради её косвенного творения.

     Так и не найдя причин того поступка, хозяйка Солнечной системы отчего-то улыбнулась. Ей представилось хмурое, полное упрёков лицо Антареса. И хоть Кали не понимала, зачем так отчаянно даже сейчас продолжала губить себя ради илимов, в одном она не сомневалась – вернись всё вспять, к тому самому часу, когда Тёмный Кочевник потребовал от неё осколок и уничтожения илимов, она поступила бы ровно так же, как и тогда. Встреча окончилась бы отказом.

     Блуждая в нерешительности подле пещеры Валлиэна, Кали натоптала неровный рисунок пыльных тропинок. Ночь переваливалась за середину. Система планет медленно поворачивалась боками, подставляя их скупым отсветам звёзд. День не обещал быть намного светлее отступающей темноты.

     Кали думала об Энлиле. Думала, как о равном себе и даже как о чём-то несбыточном. Вспомнил ли он свои прежние жизни, вспомнил ли её в этих жизнях? Отчасти она жалела, что нарушила естественный ход его эволюции. Ему и Энки будет особенно трудно, когда баланс мироздания вернёт их к прежнему состоянию. Об этом Кали им не сказала, как и скрыла то, чего ей стоило их усовершенствование. Тогда она исчерпала большую часть своей энергии, запуская чужую эволюцию, но и подобного не хватило, чтобы наёмники достигли пика заложенных в них возможностей. Это и к лучшему. Им будет к чему стремиться в будущем. Кали не боялась за них. То, кем стали Энлиль и Энки, должно уберечь их. И только очень значительное потрясение могло вернуть наёмников к изначальной точке – обратить вклад Кали вспять. Однако, если всё пройдёт гладко, парни не столкнутся с собственной деградацией и не станут прежними ещё около года, пока баланс не вытеснит из них наглый обман Кали. Когда это произойдёт, Энлиль и Энки вновь уподобятся смертным, не многим лучше, чем были до болезненных тисков Кали. Впрочем, радовало то, что достичь теперешних высот они смогут относительно быстро, всего через шесть-семь жизней. Пройдёт несколько перерождений, и наёмники уже по праву дорастут до всех тех возможностей, что свалились на них в эти дни. А вместе с ними эволюционирует и, как минимум, ещё тысяча-полторы таких же уникальных особей. Да, всего каких-то пятьсот тысяч лет – и раса илимов взойдёт на один уровень с расой Кали. А что будет дальше?

     Хозяйка Солнечной системы уже не раз задумывалась об эволюционном пути её существ, но никогда не представляла его так чётко. Никогда не признавалась себе, что у этого пути, по сути, нет предела, и раса илимов, прошедшая по нему, действительно могла взобраться высоко, быть может, выше самих Архонтов или даже…

     Посягнуть на Создателей Кали не решилась, но её размышления подталкивали девушку к ещё одному выводу. Быть может, именно ради неестественного, лишённого аналогов развития илимов ей и хотелось их уберечь. Схожих им существ это мироздание ещё не видело. Они являли собой нечто особенное, противоречащее основам, то, что не могло возникнуть лишь благодаря действующим законам Вселенных. Они были вызовом установленной природе вещей, нахальным, но многообещающим. Лишить их будущего? Отобрать осколок и позволить постепенно выродиться? Нет, хозяйка Солнечной системы вовсе не желала ничего схожего с этим сценарием. Впрочем, Кали признавала за собой и худшие стороны. Всё-таки в ней говорило её древнее происхождение, и в угоду ему Красная Звезда не подавляла в себе остатки прагматизма. Илимов Кали превозносила, но далеко не всех. До большей части их народа, до всей их Республики, до многого, что происходило в их быту, ей не было дела. Её смертное воплощение ещё могло томиться жалостью ко всем и без разбора, но истинная сущность Кали отбрасывала ненужные чувства и смотрела на расу трезво – только десятая её часть представляла собой положительный потенциал. Остальные, как и раньше, были лишены зачатков высшей расы. Но, несмотря на столь незначительный процент, Звезда всегда оберегала весь народ целиком, свою систему и разбросанные в соседних системах структуры Республики. Виной тому послужила не доброта, а рассредоточенность потенциально уникальных особей. Проживай эти десять процентов лишь в её системе, Кали вовсе не думала бы об остальных.