Рассвет закату вопреки - Нани Кроноцкая Страница 27

– Убиться как романтично, – у меня не было настроения слушать такие истории. – Хорошая сказка. Для маленьких, и наивных детишек. А на деле как было?

– Да кто ж его знает… – Чисхисусу отмахнулся рукой, – в любой сказке всегда есть толика правды. Летописей не сохранилось, только рассказы и новый народ, со своим языком, сказками и религией. Не все жители леса физически могут разговаривать на имперском. У некоторых не позволяет строение челюсти и языка. К тому же, можно не шифроваться.

– На деле? – вмешался Горыныч. – Сегодня жители леса ведут себя тихо, на глаза чужакам не попадаются. А все остальные обитатели единственного континента планеты Зигейны делают вид, что их не существует.

Не верю. Я ничего еще толком не видела, на Зигейне, но успела понять: здесь у них целый клубок, смотанный из интриг и предательства. И завязанный тремя прочными узлами. Алчность, похоть и власть.

– Так все просто? – вслух позволила себе усомниться. – Не вижу ни единого повода оставлять вас в живых, уж простите. Вы – вещественное доказательство преступления. Закон о неприкосновенности и уникальности человека разумного – та самая красная линия, за которую не рискуют переступать даже пираты. Очень правильно не рискуют. Сжечь всю планету к шервовым черным соплям нынче не так уж и сложно. Для Деуса.

– Тут ты права… – зыркнув мрачно на синего Чисхисусу все же ответил. – Мы охраняем в лесу один сверхсекретный объект.

– Настолько секретный, что туда даже наемников не рискуют поставить в охрану?

Он молча кивнул.

– Что там, Горыныч, ты знаешь? – я таксу пихнула коленом нетерпеливо. – Могильник лабораторных отходов ? Еще одна база? Что может быть до такой степени важным, что прикрыто уликой, как фиговым листком?

Нет, потерянный и уязвимый народ действительно был безупречной охраной. Эта работа являлась единственной ощутимой гарантией их безопасности. Мне нужно их выслушать и узнать все детали. Но я… Я теряла последние крохи терпения. Накопившаяся за последние месяцы жизни усталость стиснула вдруг виски, легла грузом на плечи, прижала, как камень могильный.

– Я думаю… что тебе будет проще увидеть, принцесса. Как только поправишься и отоспишься.

Эта наглая которткогногая морда всегду чутко чуваствовала мое настроение.

– А потом меня закопают там где-нибудь рядом, для соблюдения вашей секретности? – что-то мне расхотелось узнать главную тайну проклятой планеты.

– В лесу тебя точно не тронут, – веско заметил Чисхисусу. – Много лет у нас ходит легенда о том, что когда-нибудь с неба в наш лес выйдет богиня, за ней придет бог и они вместе откроют врата в храм небесный. На этом закончатся все несчастья лесного народа.

– Несчастья закончится могут очень по-разному… – пробормотала несчастная я. – Мертвые счастливы тоже. По-своему. У них-то все беды закончились.

– Даже смерть лучше того, что сейчас происходит, – сказал тихо синий. – Наши дети болеют и умирают, мы сами становимся все слабей. Лесной народ вымирает.

– Очень скоро наша блистательная и многомудрая королева решит, что мы ей не нужны и отправит наемников в лес на зачистку. – Чисхисусу произнес это все совершенно спокойно. – Противопоставить нам нечего. Какая разница, где и когда умереть?

Ну да… он уже умер. А я так и не выяснила, почему.

– С одним я согласна, причем совершенно: мне нужно как следует отдохнуть.

Устало произнесла, откинулась на подушки и закрыла глаза, всем ясно давая понять, что беседа закончена.

В эту секунду что-то мягкое вдруг коснулось руки.

И нахлынули воспоминания. Яркие, как в детской книге картинки.

Его руки.

Крепкие, теплые, такие надежные и такие родные. Ласка – прикосновение. Острая боль и тепло утешающих поцелуев. Дыхание в шею, касание теплых губ. Его тихое, нежное: «Солнышко!»

Вот он держит меня над водой, мы висим на стальной нити троса и целуемся, как сумасшедшие.

Глаза его, темные, цвета грозы. Твердая линия губ. Жесткие их уголки словно замерли в постоянной улыбке. Ершик коротких и темных волос. Его запах. Острый, любимый. Он пах удивительно. И манера тереть переносицу ребром ладони, хмурясь от над нами нависших тревог.

– Марк! – я распахнула глаза, глупо уставившись на существо, плотно прижавшееся к ладони.

Бабочка. Моя бабочка! Как она здесь оказалась? Они все оставались на… да! На Сове! Голова закружилась от разом нахлынувших воспоминаний. Словно в душном подвале вдруг распахнули окно и впустили поток свежего воздуха. Я дышу, я жива!

– Рик, я здесь. Со мной Горыныч. Мы ждем тебя. Будь осторожен!

Произнесла ли я это все вслух или просто подумала? Даже не знаю. Но бабочка покрутилась на раскрытой руке, потрогала лапами крылья, словно их проверяя на прочность, вздохнула (или мне показалось?) и вспорхнула, устремившись наверх. Пару всполохов черных крыльев, мерцание алых пятен, похожих на капли крови и зверек тут же исчез.

– Между прочим, в легендах о той самой богине было сказано, что повелевала она разными сказочными существами… – мрачный пес мне сообщил. Ты похоже попала, принцесса. Осталось лишь бога сюда привести и придется вам всех тут спасать. Прямо целым народом.

– Это мы сможем, Горыныч. Если конечно…

– Не сомневайся. Придет.

18. Прилетела

Планета Зигейна (b Малиста) двойная звездная система Малиста, (HD 188015), Созвездие Лисички (Vulpecula) Посольство Империи

Бессмысленное совершенно занятие – рассматривать карту дурацкого континента. Ступенчатый, будто его кто-то вырубил острой лопатой прямо в этой несчастной планете. Похожий на кухонный стул со ступенькой, у родителей было нечто подобное, кочевало по дому или занимало свое уникальное место в крохотной нише за дверью веранды.

Когда маме вдруг приходила в голову очередная идея по благоустройству семьи, лестница-стул выдвигался из темного угла, отряхивался от невидимой и несуществующей пыли и отправлялся в свой путь. Реализации маминых гениальных следовали за ним следом как хвост искр за сигнальной ракетой. Увесистая гирлянда крохотных колокольчиков на проходе в гостиную, яростным звоном встречающая всех гостей, устрашающего размера и вида венок из искусственных мрачно-зеленых растений, украшенный гладкими красными ягодами, судя по виду и цвету – стеклянными. Роспись на стеклах светильников. Новая штора на узком окошке родительской спальни. Там же зеркало на потолке. Только теперь взрослый и умудренный невзгодами жизни Аверин вдруг понял – зачем. И смутился. Подобные мысли им тогда в голову не приходили.

Маме не было скучно нигде и никогда. Долгое время она была единственной женщиной в беспокойном семействе Авериных и справлялась со всеми мужчинами без особых проблем. А когда после их с братом отъезда родители взяли вдруг и родили