Дарья Кузнецова - Абсолютное оружие Страница 28

Капсула с печальным грузом прибыла как раз вовремя: я успел оформить все документы, договориться с транспортом, перекинуться парой слов с молчаливыми ребятами из Последнего эскорта. Это специальная служба при флоте, занимающаяся организацией похоронных обрядов и решением сопутствующих трудностей; в частности, трое из погибших были родом не с Колыбели, и ради доставки их на родные планеты никто не будет срывать крейсер с боевого дежурства, да и позаботятся о них специалисты лучше. Кроме того, у погибшего штурмовика, по нелепой случайности оказавшегося на оружейной палубе главного калибра в момент столкновения, не нашлось близких родственников.

Не люблю случайности и сюрпризы. И вот он, ещё один повод придерживаться того же мнения. Худшая смерть, которая может приключиться с человеком — несчастный случай. Когда не виноват никто, никто ничего плохого не сделал, но оборвалась чья-то жизнь. Погиб при высадке на неисследованную планету, погиб в бою — эти слова произносить неприятно, но не стыдно. А тут я чувствовал определённую неловкость и вину; как будто мог что-то изменить.

Двенадцать человек погибли нелепо и бессмысленно. Погибло бы и больше, если бы один молодой аналитик, один помощник наводчика и два техника не нарушили бы инструкцию и не покинули рабочие места за пять минут до столкновения с целью прихватить в столовой полдник. Волей-неволей поверишь, что Предки нашептали.

Родственники реагировали по-разному. Кто-то — спокойно и сдержанно, кто-то — тихо и нервно, кто-то — слезами и жгучей болью. Большинство косились на меня с опасливой настороженностью, некоторые — с искренним любопытством: на планете взрослых носителей горячей крови очень мало. Одна женщина всерьёз испугалась, и мне пригодилась вся выдержка; хотя мне показалась, что испугалась она не столько меня, сколько моего подозрительного спокойствия.

Документы, которые мне передал пилот, оказались заключением о полученных повреждениях и паспортом на новую орудийную установку с комплектом настроечных таблиц. Рассудив, что изучить их всё равно придётся, а дома у меня это вряд ли получится, я обосновался в дальнем углу одного из ресторанчиков при космопорте и углубился в чтение.

Это только со стороны кажется, что обязанности капитана сводятся только к координации действий подчинённых. Самой важной и сложной частью нашей работы является постоянный контакт с психополем корабля, представляющего собой полуразумное и довольно привередливое создание. И когда на корабле что-то случается — пробоина, другого рода чрезвычайное происшествие, или появляется какая-то новая важная часть, — именно от компетентности капитана зависит участь и экипажа, и всей команды. От воли капитана зависит, сумеет ли корабль затянуть пробоину, и от неё же зависит, примет ли корабль нового члена команды. Техники смонтируют новый излучатель и обшивку без проблем, но именно мне предстоит убедить корабль, что всё это — части его организма, а не инородные тела. Учитывая, что любая сложная техника (а орудийные установки по сложности не уступают самому кораблю) тоже может начать капризничать и отказываться работать на новом месте, задача каждый раз нетривиальна.

Настроечные таблицы представляют собой, если коротко, списки векторов психополя, энергетических узлов, характеристик излучений и ряда зависимостей данных показателей от внешних факторов.

Результат трёх часов сосредоточенного напряжения расположенного между ушей органа можно было выразить довольно коротко. Командование сговорилось с Советом и решило окончательно меня добить. Ну, или с помощью подобных издевательств они желали превратить меня в идеального человека, не знаю.

Как ещё объяснить своё «везение», я не знал. От щедрот Управления Флота и Совета Старших мне подсунули свеженький прототип. Мощностей моего скромного мозга типичного носителя горячей крови не хватило даже на то, чтобы понять, на каком принципе работает эта пушка. И уж конечно я не представлял, с какого конца надо начинать знакомство с ней корабля. Одна надежда, что разработчики этого безобразия будут присутствовать при установке, и смогут поддержать советом.

Потом я представил, когомне подсунут в качестве орудийного расчёта для столь ценного агрегата. Я почти уверен, что там будет парочка бесконечно далёких от космоса и панически боящихся боевой ветви мирных девочек-ассистенток, привередливое светило науки со своим мнением по каждому вопросу, несколько рассеянных, но гениальных техников. Командовать этим парадом будет неторопливый не от мира сего оператор, знающий свою установку как собственную ладонь, но ни ларга не понимающий слов «срочно!» и «огонь по команде!». И вся, абсолютно вся эта компания будет бесконечно далека от таких понятий, как «воинская дисциплина» и «приказы не обсуждаются». Проще говоря, целая толпа гражданских, которые будут не просто пассажирами, как головастики по пути к аномалии, а полноправными членами экипажа.

Кровавая пелена перед глазами чуть развеялась от жалобного стона сверхпрочного пластика, из которого была изготовлена столешница. Сфокусировав взгляд на собственных руках, я раздражённо оскалился: глубокие борозды от когтей заканчивались сквозными дырками, а край стола, зажатый в кулаках, выглядел помятым и пожёванным.

Быстрым взглядом оценив обстановку — по счастью, поблизости никого из посетителей не было, — я приложил ладонь к терминалу оплаты и без возражений внёс сумму не только за незаметно употреблённый поздний ужин, но и за нанесённый заведению урон.

Стараясь отвлечься на что-нибудь более безобидное, я поспешно покинул ресторанчик. А то ещё покалечу кого-нибудь помимо столика. Надо срочно поехать домой и лечь спать, пока ещё какая-нибудь гадость не случилась.

А дома меня ждал сюрприз. Штурман подошла к вопросу развлечения гостьи из иных миров со всей ответственностью и самоотдачей, не считаясь с личными неудобствами. Или, что вероятнее, они просто подружились, потому что в гаркан резались к обоюдному удовольствию и удивительно азартно для этой логической игры. Меня увлечённые девушки не заметили, а я… в очередной раз залюбовался. Нет, что Тамми — симпатичная девушка, это очевидно и всем понятно. А вот искренне улыбающуюся Экси я видел впервые, и не мог не отметить, что ей это идёт. Со своими странными чёрными волосами, она становилась неожиданно яркой, когда маска искусственного спокойствия и настороженно-затравленный взгляд сменялись чистыми сильными эмоциями. И сейчас, глядя на довольных девушек, я впервые за сегодняшний день позволил себе сознательнуюнадежду на то, что вся эта история может закончиться хорошо. И, может быть, не так тяжело будет убедить девушку отказаться от своих глупостей?

Глава 16 Экси

Не знаю, кого за это стоит поблагодарить, но после Весенних игр меня в определённом смысле оставили в покое. Нет, капитан исправно выполнял свои обязанности, я потихоньку осваивалась в новой реальности, но стрессы и испытания моих нервов временно кончились. На второй день после игр мы вернулись на корабль, и дни потекли довольно однообразно-спокойно. Утром капитан неизменно выдавал мне задание на день, отвечал на вопросы и пропадал. Насколько я поняла, он контролировал процесс ремонта.

Судя по тому, что я успела узнать об этой цивилизации, все их сложные установки обладали собственным подобием разума, причём не таким, какой стремились вывести у меня на родине. У каждого сложного прибора имелся свой характер, и установка нового оборудования представляла собой подобие дрессировки.

Кроме меня и вечно отсутствующего капитана на крейсере находилось человек двадцать, дежурная смена по стояночному расписанию. Пилот, офицер этой их нулевой службы безопасности, несколько штурмовиков (помимо меня), два стрелка, связист, повар и группа технических специалистов разных направлений. Знакомиться со мной они не спешили; кажется, просто не знали о моём существовании. Но меня такое положение вещей вполне устраивало.

Вечером в поле моего зрения вновь появлялся капитан, неизменно уставший и порой злой как чёрт. В последнем случае мы молча шли тренироваться; точнее, сначала уходил капитан, а потом к нему, чуть спустившему пар, присоединялась уже я.

Я никак не могла понять своей странной реакции на капитана. Мне было приятно на него смотреть; причём не только когда он дрался, а когда просто… был? Горячий обладал удивительно выразительной мимикой, и все его эмоции всегда отражались на лице и в жестах. И я часто ловила себя на том, что эмоции его каким-то непостижимым образом передавались мне. Когда он улыбался, тянуло улыбаться в ответ, когда тихонько что-то недовольно рычал себе под нос, — я ловила себя на стиснутых челюстях и желании кого-нибудь ударить. Наверное, именно так действовала на меня его «воля», о которой говорила Тамми.