Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Противостояние Страница 28

— «Всегда говори то, что чувствуешь, и делай, то, что думаешь. Если бы я знал, что сегодня в последний раз вижу тебя спящей, я бы крепко обнял тебя и молился Богу, чтобы он сделал меня твоим ангелом-хранителем. Если бы я знал, что сегодня вижу в последний раз, как ты выходишь из дверей, я бы обнял, поцеловал тебя и позвал снова, чтобы дать тебе больше. Если бы я знал, что слышу твой голос в последний раз, я бы записал на пленку все, что ты скажешь, чтобы слушать это еще и еще, бесконечно. Если бы я знал, что это последние минуты, когда я вижу тебя, я бы сказал: „Я люблю тебя“, и не предполагал, глупец, что ты это и так знаешь. Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам еще одну возможность, чтобы все исправить, но если я ошибаюсь, и сегодня это все, что нам осталось, я бы хотел сказать тебе, как сильно я тебя люблю, и что никогда тебя не забуду.»

Да-да, вот так. И я был бы удивлен, если бы у кого-то из них после этих слов не выступили слезы. И они начали выступать, сначала неохотно, потом все больше и больше, у одной, второй, третьей… Я же снова почувствовал дрожь: мои руки подрагивали, а кончики пальцев, прислони я их к столешнице, отбивали бы чечетку. Но я чувствовал подъем — он шел изнутри меня, рвался наружу. Я не мог хранить это в себе, и говорил, говорил… И я давал, если вспомнить озвученную ранее Камилле теорию. Это была победа, но надо было не просто победить, а уничтожить их, вогнать в землю — только тогда мне поверят и перестанут относиться, как к врагу. Я продолжал:

— «Сегодня, может быть, последний раз, когда ты видишь тех, кого любишь. Поэтому не жди чего-то, сделай это сегодня, так как если завтра не придет никогда, ты будешь сожалеть о том дне, когда у тебя не нашлось времени для одной улыбки, одного объятия, одного поцелуя, и когда ты был слишком занят, чтобы выполнить последнее желание. Поддерживай близких тебе людей, шепчи им на ухо, как они тебе нужны, люби их и обращайся с ними бережно, найди время для того, чтобы сказать: „мне жаль“, „прости меня“, „пожалуйста“ и „спасибо“ и все те слова любви, которые ты знаешь. Никто не запомнит тебя за твои мысли. Проси мудрости и силы, чтобы говорить о том, что чувствуешь. Покажи твоим друзьям, как они важны для тебя. Если ты не скажешь этого сегодня, завтра будет таким же, как вчера. И если ты этого не сделаешь никогда, ничто не будет иметь значения…»

Мощно. Эмоционально. И в точку. Они рискуют жизнью: некоторые охраняют главу государства, что само по себе опасно, некоторых кидают на выполнение различных спецопераций. И каждая из них уже прошла бессмысленный кровавый Полигон, цель которого до безобразия банальна — обагрить руки кровью, переступить через смерть. Никто из них не может с уверенностью сказать, что «завтра» точно придет, все ходят под богом. И кому, как не им, понять этот отрывок и сделать выводы?

Этот текст пришел в голову случайно, только что. И я рискнул, огорошив их, сыграв на эмоциях. И судя по установившейся в библиотеке звенящей тишине, не прогадал.

— Прости, Марта, — нарушил я паузу, выждав, примерно с минуту. Ее девочки зашевелились, как и «морпехи», посмотревшие на меня пустыми непонимающими глазами. — Я не считаю вас низшими существами. И обязуюсь никогда не применять против вас того, что может причинить вам вред или унизить.

Затем неспешно сгреб со стола капсулы и вышел, оставив их «довариваться в собственном соку». Рисков было два: первый — что они «не догонят», не поймут. В моей последней школе, например, с некоторыми такой фокус бы не прошел. Такими, как Долорес и ее бандой. Но к счастью, служа вербовки хлеб ест не зря, и все присутствующие оказались оделены природой в достаточной степени. И второй — что не вытяну я. Надо было не просто рассказать им байку из древности, но прочитать так, будто это я та самая тряпичная кукла. Но я смог, пускай мне на самом деле пришлось ею стать, прогнав весь текст через себя, через свою душу. Внутри меня колотило, я ощущал пустоту постэффекта… Но оно того стоило!

Девочки сидели в прострации и, кажется, не заметили моего ухода. «Морпехи» заметили, но уходить не спешили. Итак, сегодня я снова победил, расставив в общении с коллективом все точки над «i». Но плодов этой победы придется ждать еще какое-то время, это всплывет не сразу. Однако я не отчаиваюсь — там, где нельзя победить классическими методами, я буду сочинять что-то свое, новое, нестандартное, непривычное обывателям. Как сегодня. Потому, что только так у меня есть шанс — никакие стандартные «кабинетные» приемы не сработают. А сочинять… На фантазию я пока не жалуюсь. Посмотрим!..

ЧАСТЬ V. ПОЛУЗАЩИТНИК

Глава 5. Полузащитник (часть 1)

Елена буквально ворвалась в диспетчерскую, воспользовавшись собственным ключом допуска. Девочки-операторы, сидевшие за первым и вторым терминалом, недоуменно, и, что греха таить, испуганно уставились на нее. Оперативная дежурная, занятая за своим терминалом, тоже подняла глаза.

— Выйдите! Вон! — высокомерно бросила Елена девочкам. Те закивали, и даже приподнялись, но в последний момент стушевались и замерли, переведя взгляд на оперативную — своего непосредственного начальника. Елена тоже перевела взгляд на нее. Оперативные — не девочки-операторы, с ними нельзя так, и она усилием воли подавила ярость, что овладела ею десять минут назад.

— Пожалуйста, оставьте меня, — вежливо попросила она.

— Сколько групп на «земле»? — обернулась оперативная к подчиненным.

— За пределами дворца ни одной… — пролепетала девочка за первым терминалом.

— Выполняйте приказ! — бросила она. — Ждать за дверью!

Девочкам не надо было повторять дважды. Все знали, кто такая Елена Гарсия, и что с нею шутки плохи.

— Если что — я сразу позову, — вновь произнесла Елена. Оперативная кивнула и вышла следом.

Гарсия подошла к большому терминалу и активировала визор на всю стену, после чего задала искину номер файла из архива, состоящего из времени и обозначения контролируемого помещения. Послушный робот тут же вывел на экран картинку с четырех ракурсов, разделив визор на четыре равные части, по числу записывающих камер. После чего Елена долго слушала то, что там происходит, внимательно вглядываясь то в одно изображение, то в другое. Лицо, жесты парня, изображенного на картинках, его голос и интонацию. И чувствовала, как по мере его рассказа ее собственные кончики пальцев начинают мелко подрагивать — она тоже втягивалась в магию его голоса.

— Эх, Принцесска! Какого же ты джина выпустила из бутылки? — произнесла она, прогнав запись несколько раз.

Поймав себя на мысли, что стоит перед визором уже больше четверти часа, приложила к инфракрасному глазку терминала свой браслет, скопировала информацию, после чего приказала искину удалить искомый файл из архива. Однако, она знала, что опоздала — уже все, кто только мог, видел и слышал то, что произошло в этой библиотеке. Прошло слишком много времени, слишком поздно она обо всем узнала. Что ж, шила в мешке не утаишь!

Как только она закончила, гермозатвор шлюза поднялся.

— Я же попросила, подождать за дверью?! — начала она, но на пороге стояла не оперативная.

— А, это ты?! — зло воскликнула она. — Чего тебе?

— Пришла посмотреть на нашего мальчика? — усмехнулась белокурая бестия. — Они уже сделали копию, те, кто вчера дежурил. И запись уже распространилась по всему корпусу. Ты опоздала.

— Это не твое дело, — буркнула Елена и собралась к выходу. — Тебя это не касается.

— Это и есть его «особые способности»? — не унималась Мишель. Елена снова почувствовала, как дрожат кончики пальцев, но теперь от желания кое-кого удушить.

— Я же сказала, тебя это не касается! Забудь об этом проекте!

— А мне кажется, очень даже касается, — зло одернула Мишель. — Мы по одну сторону баррикады, Елена. Если с Леей что-то произойдет, ты станешь первой жертвой.

Елена, уже почти подошедшая к гермозатвору, остановилась.

— К власти придет Фрейя, а за ее спиной будут стоять Феррейра. И им не будет нужен чужой профессиональный убийца, знающий столько секретов. Ты останешься без работы, для начала, а после, если не повезет, с тобой произойдет несчастный случай. Если же повезет — ты сама согласишься на хорошую пенсию и жизнь где-нибудь в тишине и покое, в далекой провинции. Или, еще лучше, в Империи. Дом на берегу океана — о чем еще можно мечтать?

— Следующей стану я, — продолжила она после небольшой паузы. — Новая королева обязательно захочет поставить новую главу корпуса, менее тяжеловесную, обладающую меньшим авторитетом. Которую, будет считать, сможет контролировать. И я уйду, даже не буду торговаться — у меня дети и Диего, их жизни прежде всего. А если Фрейя сама не догадается это сделать, ей обязательно подскажут — ты же знаешь, мир не без добрых людей!