Алан Фостер - Филогенез Страница 28

Исполнившись самоуверенности и гордости оттого, что он так хорошо все продумал, Чило повернулся на бок, и вскоре его убаюкало тихое гудение мотора.

Глава десятая

Мир за иллюминатором выглядел точно так же, как проекция, которую Десвендапур и прочие изучали в течение нескольких дней: шар, затянутый облаками и почти целиком залитый невероятным количеством воды. Казалось невозможным, чтобы разумная жизнь возникла и созрела нат аких клочках суши, разделенных огромными океанами. И тем не менее это произошло.

Время обучения окончилось, и старший офицер проводил с ними последний инструктаж.

— Поскольку наше пребывание здесь является тайной, высадка будет производиться в обстановке повышенной секретности.

Крупный самец сделал выразительный жест.

— С тех пор, как мы и наши сотрудники-люди основали колонию, удалось разработать соответствующую процедуру, благодаря которой мы можем обеспечить достаточно высокий уровень надежности. Это не значит, однако, что нам удалось совершенно избежать риска.

Он пристально взглянул на каждого из четверых будущих колонистов. Те помахали иструками и повели усиками, показывая, что сознают серьезность ситуации.

— Если вдруг по какой-то случайности вас перехватят, вы четверо ничего не знаете. Вы — рабочие, направляющиеся в место официального контакта под названием Ломбок.

Название прозвучало так, будто чиновник всеми своими спикулами ушел под воду и вот-вот захлебнется, однако, невзирая на фонетические трудности, ему удалось более или менее верно выговорить человеческое слово.

— Если станут расспрашивать, можете назвать свои официальные специальности. Это никак не поможет им вычислить, что вы направляетесь не в официальное представительство, а в секретную колонию. А сейчас просьба собрать личные вещи и через два времяделения явиться в помещение для высадки.

Он сделал жест, обозначающий одновременно опасение и восхищение.

— Вам предстоит участвовать в уникальном эксперименте! Мы рассчитываем, что лет через двадцать, когда придет пора официально объявить о существовании колонии, люди уже свыкнутся с нашим присутствием, и не только свыкнутся, но и будут смеяться над собственными страхами. Это докажет также способность транксов жить на одной из человеческих планет, не вредя ни тамошнему обществу, ни окружающей среде. Существуют еще и другие важные социальные вопросы, на которые даст ответы колония, но сейчас не обязательно вдаваться в подробности. Относительно пребывания среди этих существ вас проинструктируют те, кто живет и работает на планете людей.

Метеоролог сделал вопросительный жест.

— А вы? Вам случалось жить среди них?

— Случалось, но не очень долго,— признался офицер.

— И какими они показались лично вам? Наши собственные контакты с людьми до сих пор были весьма ограниченными…

— Они утомительны. Дружелюбны, но побаиваются идти на контакт. Импульсивны вплоть до неразумности. Очень забавны. Зачастую опасны. Отличаются плавностью движений, но при этом криворукостью. Впрочем, сами увидите. Удивительное, возмутительное, восхитительное нагромождение противоречий. А ведь я говорю еще о лучших их представителях, о тех членах правительства, которые содействовали основанию колонии, обманывая свой собственный народ. Человеческое же население в целом, на приручение которого и рассчитан наш эксперимент,— это изменчивое, непредсказуемое море неблагозвучного хаоса, с трудом поддающегося какому бы то ни было контролю. Жить среди людей — все равно что жить в арсенале, который вот-вот готов взорваться. Каждая отдельная личность подобна бомбе с активированным детонатором. А когда их много, от них хочется поскорее сбежать. Лично мне они не нравятся. Но Великий Совет хочет, чтобы мы попытались сделать их нашими союзниками. Хотя лично я предпочел бы квиллпов, но… Самец запнулся.

— …Но я связан инструкциями. Я признаю, инструкции эти действительно разумны и исполнены тонкого расчета. Совет заявляет, что, невзирая на взаимную неприязнь, мы должны сделать людей своими друзьями и сами подружиться с ними. В противном случае они могут объединиться с а-аннами или другой столь же малоприятной расой. Все вы здесь специалисты, некоторые — в научных исследованиях, другие — во вспомогательных технических областях, но каждый из вас — посол. Никогда и ни при каких обстоятельствах не забывайте об этом!

Их распустили, и они разошлись по своим каютам — собрать вещи и самим собраться с мыслями. Дес понятия не имел, что творилось в голове у трех его спутников, но сам он с трудом сдерживал возбуждение. Вот то, ради чего он трудился так долго! Именно ради этого он лгал, обманывал, подделывал документы. Там, на новой планете, его ждал свежий источник буйного вдохновения, к какому не дано припасть ни одному другому поэту ни на одной из транксских планет.

Лишь одна внезапная мысль омрачила его сладкие мечты. А что, если в секретной колонии уже есть свой поэт? Уж наверняка в ее штате имеется утешитель, а то и два! Но Десвендапур решил не беспокоиться на сей счет. Если там и есть утешители, они слишком заняты своими официальными обязанностями, то бишь утешением собратьев-колонистов. А Дес от подобных обязанностей свободен. И, исполнив примитивную кухонную работу, он сможет запираться у себя и творить, пряча свои произведения от любопытных глаз в зашифрованной памяти скри!бера. Лишь когда он вернется обратно на Ивовицу, наступит время отправить в отставку приготовителя пищи Десвенбапура и воскресить поэта Десвендапура.

«Со временем! — предостерег он себя.— Всему свое время. Сперва надо дождаться, пока тебя осенит вдохновение, а уж потом мечтать о славе».

Внешне шаттл транксов абсолютно ничем не отличался от десятков других, снующих на орбиту и обратно. Узкая многокрылая машина, рассчитанная на полеты как в атмосфере, так и в безвоздушном пространстве, выпала из бока «Ценрулоима», словно яйцо из утробы влереква. Ничто не могло дать наблюдателям, находящимся на планете или на орбите, оснований предполагать, что шаттл этот какой-то особенный.

Получив от местной администрации разрешение на посадку, шаттл отвалил от борта межпланетного корабля на маневровых двигателях и, отойдя подальше, включил основной двигатель. Начав торможение, он стал отставать от большого судна и спускаться к планете.

В то время, как шаттл выходил из поля тяготения основного корабля, Десвендапур вместе со всеми спутниками не сводил глаз с экрана. На экране виднелась часть окутанного облаками шара. Они миновали человеческую орбитальную станцию — нагромождение вращающихся соединенных между собой дисков, вокруг которых кишели более мелкие корабли. С одного конца были пристыкованы два межпланетных корабля. На взгляд неопытного поэта они ничем особенным не отличались от «Ценрулоима». Зрелище было впечатляющим, но особого благоговения не внушало. Определенные элементы человеческого дизайна почти совпадали с транксскими, в то время как другие коренным образом отличались, вплоть до того, что даже назначение их оставалось непонятным. Казалось совершенно невозможным, чтобы столь различные инженерные конструкции подчинялись одним и тем же законам физики.

Потом шаттл спустился ниже оживленной станции. И внизу раскинулся густо-синий океан. Десвендапур уже знал, что на родной планете людей целых три огромных водных пространства, и даже самое меньшее из них обширнее крупнейшего моря Ивовицы или Ульдома. Хотя Дес знал, что бояться тут нечего, это зрелище ужаснуло его куда сильнее, чем хотелось бы. Поскольку спикулы у транксов расположены на груди, транкс способен держать голову и основные органы чувств над водой и при том тихо-мирно захлебнуться. С жестким экзоскелетом и тонкими лапками особо не поплаваешь.

А вот люди не только способны плавать, но и обладают естественной плавучестью. Если представителей обеих рас погрузить в воду, человек просто перевернется на спину и поплывет, в то время как транкс, побултыхавшись, камнем пойдет на дно любого водоема, в который будет иметь несчастье свалиться. Зато на земле ни один человек не сравнится в устойчивости с транксом, в распоряжении которого целых восемь конечностей. Уступают им двуногие и в ловкости рук. Ведь у них только две руки и десять пальцев, в то время как у транксов — четыре и шестнадцать. Но зато люди, при желании, могут говорить куда громче. Насколько это ценно — другой вопрос.

Шаттл вошел в атмосферу, и снова начала нарастать сила тяжести, придавливая брюшко Деса к мягкой скамье, на которой он лежал. На экране замельтешили густые волны облаков, в редких разрывах мелькали клочки поверхности планеты. Планета была многоцветной, как и любой мир, где существует самозародившаяся жизнь. Джювинхуран вроде бы спросила, как он себя чувствует, и Дес вроде бы что-то ответил. Что именно — он не помнил, целиком и полностью поглощенный созерцанием чуждого мира, стремительно несущегося навстречу.