Аластер Рейнольдс - Космический Апокалипсис Страница 29

— А если я скажу — нет? — спросила Хоури.

— Но вы же не скажете, правда? Во всяком случае теперь, когда вы знаете, что я могу вам сделать? Вы же помните?

— Да уж, этого так просто не забудешь.

Она очень четко помнила, что именно ей показала Мадемуазель. В другом «коконе» для глубокого сна кто-то лежал. И этим «кем-то» был ее муж. Фазиль. Вопреки тому, что ей сказали когда-то, ее с ним никогда не разлучали. Их обоих доставили сюда с Края Неба. И чиновничья ошибка была совсем не та, о которой сказали Хоури. Ее просто обманули. Доказательства деятельности Мадемуазель были очевидны с самого начала. Недаром же Хоури так моментально получила место наемного убийцы в Игре Теней! Эта роль, как она теперь поняла, была нужна только для одного — для доказательства того, что она выполнит совсем другую задачу. Ну а заручиться ее согласием взяться за эту задачу было проще простого. Фазиль был в руках Мадемуазель. Если Хоури откажется сделать то, чего от нее требуют, мужа она больше не увидит.

— Я же знала, что у вас есть здравый смысл, — сказала Мадемуазель. — И вообще то, чего я от вас жду, не так уж тяжело, Хоури.

— А что там с тем кораблем, который вы нашли?

— Это торгаши, — сказал Манукьян очень спокойно. — Я сам когда-то был таким. Именно в этом качестве мне удалось спасти…

— Хватит, Карлос…

— Извините, — он оглянулся на паланкин. — Я хотел только сказать одно: тут не угадаешь, насколько крутыми ребятами они могут оказаться.

То ли по случайности, то ли по причудам игры подсознания, но инженеры, строившие по заданию СИИС корабль для исследования Завесы, выбрали форму символа бесконечности. Он состоял из двух модулей, сходных по рисунку с мочкой уха, соединенных между собой «воротником». Модули были набиты аппаратурой жизнеобеспечения, сенсорикой и средствами коммуникации, а в «воротнике» находились двигатели и разнообразная исследовательская аппаратура. Каждый из исследователей должен был находиться в своем модуле, а в случае нештатной ситуации — например, ослабления импринтированных черт личности одного из экспериментаторов, — его модуль может быть отделен.

Включив реактивную тягу, корабль контактеров стал падать на Завесу, тогда как сама исследовательская станция отошла на безопасное расстояние — туда, где ее ждал суперсветовик. Повествование Паскаль заканчивалось тем, что контактный корабль стал быстро удаляться, уменьшаясь в размерах, пока не превратился лишь в лилово-синее пятно ракетного выхлопа с пульсирующими красным и зеленым бортовыми огнями. Вскоре они тоже исчезли. Все залила темнота, подобная расплывшейся кляксе черной блестящей туши.

Никто достоверно не знает, что произошло потом. В ходе дальнейших событий большая часть информации, собранной в полете Силвестом и Лефевр, была безвозвратно утеряна, включая и ту, которую они передавали на исследовательский спутник и суперсветовик. Не только на показания измерительных приборов, но даже на изложение последовательности событий положиться было нельзя. Все, что известно, известно со слов Силвеста. Но ведь и он, по собственному признанию, бывал близок к потере сознания и даже терял его на неизвестное время вблизи от Завесы. Так что его воспоминания трудно считать абсолютно точным источником.

Полученная информация сводилась к следующему

Силвест и Лефевр подошли к Завесе ближе, чем кто бы то ни было из людей, включая и Ласкаля. Если то, что поведал Ласкаль, — правда, то трансформация их мозга обманула защиту Завесы. Эта защита направила их в относительно спокойный канал пространства-времени, тогда как вся остальная граница вокруг Завесы буквально кипела от невероятно сильных гравитационных перепадов. Никто даже теперь не может объяснить, как это случилось, каким образом механизмы глубокой защиты Завесы могли искривить пространство-время с такой безумной геометрической точностью, если его свертывание в миллионы раз более простое, потребовало бы затрат энергии больше, нежели ее заключено в массе покоя всей нашей галактики. Никто не понимает и того, как могло сознание проникнуть в пространство-время вблизи Завесы, да еще так, чтобы последняя могла распознать типы разумов, оценить их приемлемость для проникновения еще глубже, и при этом переработать и переформировать мысли и воспоминания этих разумов. Можно лишь постулировать наличие таинственной связи между процессами мышления и глубинными процессами в пространстве-времени. Возможно, одно влияет на другое. Силвест откопал где-то ссылку на антикварную теорию, умершую сотни лет назад, которая считала, что может существовать связь между квантовыми процессами в сознании и квантовыми же гравитационными механизмами, деформирующими пространство-время с помощью чего-то вроде искривления тензора Вейля. Впрочем, и теперь о сознании известно немногим больше. Безумных теорий вполне хватает. Хотя, может быть, вблизи от Завесы даже слабенькая связь такого рода между сознанием и пространством-временем может многократно усиливаться. В общем, Силвест и Лефевр мыслью пробивали себе дорогу через шторм, их переделанные Трюкачами умы успокаивали взбесившиеся силы гравитации, бушевавшие в нескольких метрах от тонких стенок корабля. Можно сказать, что они действовали как заклинатели змей, которые пробираются по дну глубокой шахты, полной шипящих кобр, и своей музыкой прокладывают среди них узкий коридор безопасности. Да, заклинатели в безопасности, но лишь до тех пор, пока музыка не теряет гармонии. Если это произойдет, змеи очнутся от своей навеянной гипнозом сонливости. Никто никогда не узнает, как близко подошли Силвест и Лефевр к Завесе, когда музыка начала сбиваться, а кобры гравитации опасно зашевелились.

Силвест утверждал, что саму границу они не перешли, и ссылался на визуальные наблюдения — больше половины видимого неба оставалось звездным. А та ничтожная часть информации, которая была спасена с исследовательского спутника, свидетельствует, что контактный корабль с двумя наблюдателями оказался внутри фрактальной пены, прилегающей к Завесе, то есть в пределах размазанной границы последней. Иначе говоря, в пределах того, что Ласкаль назвал Пространством Космического Откровения.

Лефевр почувствовала, когда это все началось. Испуганная, но с ледяным спокойствием, она поставила Силвеста в известность об изменении состояния ее трансформированного мозга. Этот мозг с нанесенными на него представлениями Странников стал очищаться, тонкая вуаль чужеродных мыслей и представлений, наложенная Трюкачами, начала сходить с него, оставляя чистую человеческую основу. Это было то, чего они боялись с самого начала, и молились, чтобы этого не произошло.

Они тут же известили о случившемся научную станцию, и там немедленно провели несколько тестов. Увы, положение оказалось критическим. Трансформация сходила на нет. Через несколько минут компонент Странников уйдет из мозга Лефевр, и она уже не сможет защищаться от кобр, мимо которых шла. Она забыла свою музыку.

И хотя надежда еще не оставила их, они стали готовиться к возможной катастрофе. Лефевр отстыковала свой модуль и включила двигатели, которые должны были отогнать его от модуля Силвеста. Ее трансформированное сознание стало нормальным. С помощью аудиовизуальной связи она известила Силвеста о том, что она ощущает, как нарастает сила гравитации, как сжимает и скручивает эта сила ее тело, как непредставимо…

Двигатели должны были унести ее модуль от обезумевшего пространства-времени вблизи Завесы, но Завеса слишком огромна, а модуль ничтожно мал. За несколько мгновений его тонкий корпус был искорежен, хотя Лефевр все еще продолжала существовать и даже могла пользоваться одним крошечным спокойным участком своего мозга. Только когда модуль лопнул, Силвест потерял с ней контакт. Воздух с ревом вырвался в пространство, но декомпрессия наступила не так быстро, чтобы заглушить нечеловеческий вопль Лефевр.

Она погибла, и Силвест это знал. Его трансформированный мозг все еще не давал змеям восстать на своего укротителя. Мужественно, в полном одиночестве, в таком полном, какого не знал ни один человек в Истории, Силвест продолжал идти на штурм Завесы.

Через какое-то время он очнулся в мертвой тишине своего модуля. Еще не придя окончательно в себя, он попытался связаться с научной станцией, которая была обязана ждать его возвращения. Ответа он не получил. И станция, и суперсветовик были безжизненны и практически разрушены. Могучий гравитационный спазм, стороной обойдя Силвеста, разорвал их на части, распорол, как немного раньше распорол модуль Лефевр. И команда корабля, включая всех Ультра, и научники станции — все они погибли. Остался один Силвест.

Зачем? Только для того, чтобы погибнуть медленно и тоскливо?

Силвест подвел свой модуль к тому, что осталось от станции и суперсветовика. Теперь его мысли были полностью свободны от Странников. Думать надо было о спасении.