Jamique - Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса Страница 29

И миф возник. В легендах начал жить.

Как в кость врубался меч, как жгли огнём

Миф промолчал, но содержался в нём

Хвалебный гимн защитникам добра,

Которые спасали мир от зла.

Ни имени. Ни глаз. Ни душ. Ни лиц.

Но множество исписанных страниц

О принципах, о кодексах, о зле.

…А прах лежал в не выжженной земле,

И прах стонал, и помнил, и болел,

И память жгла, и слёз огонь горел.

И было горе. И из этих слёз

Сформировался, вынырнул, пророс

Росток. Ребёнок. Жизнь безглазых глаз.

Потомок тех, кого никто не спас.

И он оказался никому не нужен.

КАРТИНА ПЯТАЯ.

Сколько игроков?

…Всё равно жестокой болью,

То ли гневом, то ль любовью

Наше сердце пронзено…

Продолжение визита.

На слове “умрёте” в каюту к императору, Лее и Люку вошёл Вейдер.

- Тебя как раз сынуля звал, - не поворачиваясь, сказал ему Палпатин. Было полное ощущение, что он знал, кто войдёт. И ощущение это было верным.

- Что ж, - ответил Тёмный лорд, тоже не проявляя никаких признаков удивления. – И я как раз припёрся.

Дверь с размаху задвинулась за ним. Тёмный лорд встал спиной к двери, как в рамке, и, обхватив под плащом живой рукой кисть протезированной руки, воззрился на двух своих отпрысков.

- Да, - сказал он. – Печальное зрелище.

- Я им угрожал, - сказал император обыденным тоном. – Он это хочет сказать. Твой сын. Так мне, во всяком случае, кажется. А твоя дочь сама не знает, кого больше бояться и ненавидеть: меня или тебя.

Вейдер хмыкнул. Принцесса от него отвернулась.

- Я бы хотел остаться с отцом наедине, - упрямо произнёс Люк.

Вейдер и Палпатин даже не посмотрели друг на друга.

- Мы летим в Центр Империи, - сообщил Вейдер.

- Мы? – спросил Люк. Лея не сказала ничего, но дёрнулась тоже.

- Мы, - ответил Вейдер. – Все здесь присутствующие. Но по отдельности.

Посмотрел в остекленевшие от ненависти глаза Леи.

- Повелитель, - сказал он, - вы отдаёте её Маре Джейд или берётесь за неё сами? Мне такая и даром не нужна.

- Чем больше сопротивление, тем интересней работа… - задумчиво протянул Палпатин. – Но, глядя с иного ракурса… Так или иначе – это не твоя головная боль.

- Значит, я полечу с тобой? – воспрянул Люк, подавшись вперёд и обращаясь к Вейдеру.

- Тебя это так радует? – спросил Тёмный лорд безо всяких эмоций.

Люк, который только что светился, как лампочка, погас.

- Ты…

- Чем меньше ты будешь обманывать себя относительно моих к тебе чувств, тем лучше, - отрезал Тёмный лорд. – Я вожусь с тобой только потому, что мой контакт с тобой сильней…

Замолчал. Палпатин по очереди смотрел на его детей.

- Лети один, - сказал император. – О твоих детях я позабочусь.

Люк обомлел, когда понял, что его отец усмехается под маской. Но задумчивый и оценивающий взгляд императора ему не понравился ещё больше.

Дом-2.

- …они появились в поле нашего зрения пять лет назад, - Борск говорил, удобно умостившись в кресле. Чуть ли не клубочек свил. – Если говорить точней, они позволили нам их увидеть. Помнишь моего связного, который решил, что засыпался?

- Помню, - ответила Мотма. – Не очень приятные воспоминания. Но ничего нового ты мне не сказал, пушистик.

- А мне кажется, сказал, - невозмутимо возразил Фей’лиа и поправил усы. – Этот вечно один связной от них, который всегда точно знает, где мы находимся и что делаем. Как они вмешались в нашу комбинацию с Таркиным, помнишь?

Мотма кивнула. Тоже не очень приятные воспоминания.

На гранд-моффа Внешних территорий, командующего центрального региона они точили зуб уже давно. Он был идеальной кандидатурой для контакта. Оптимальное соотношение честолюбия, воли, и некоторой ограниченности во взгляде на мир. Первые десять лет Империи Таркин усиленно шёл наверх. А затем упёрся в непреодолимую преграду. Два ситха. Никакая сила на свете не могла устранить их с самых высших, чаемых Таркиным, руководящих постов. Глава Империи. Глава Империи Таркин?

Мон Мотма, едва узнав об этом человеке побольше, принялась терпеливо ждать. Она знала, что такие, как он, успокаиваются только в одном случае: когда достигают вершины.

В этом он был похож на неё.

А в Империи ситхов вершины могли достичь только ситхи. Более того: второе место по правую руку императора тоже было занято. Навечно. Доверенных лиц у Палпатина не было. Старый ситх не верил никому. Зато у него был ученик. Второе “я”. Правая рука. Исполнитель воли.

Это место для Таркина было закрыто. Хотя бы потому, что он никогда не стал исполнителем воли императора. Ничьей воли. Таркин всегда проводил в жизнь только одну волю. Свою.

Он это знал. Палпатин это знал. Мотма это знала. Всем было ясно, что Таркин не подойдёт на такой пост по всем своим основным параметрам. Впрочем, Мотме скоро стало ясно и то, что гранд-мофф и не собирается быть в этом государстве вторым человеком. Он собирается стать первым.

Проект Звезды смерти долго лежал даже не под стеклом – в запасниках императора. Палпатину было понятно, что станция такого масштаба им не по финансам и не ко времени. Лучше построить несколько сот “викторий”, которые прямо из доков сойдут в бой, чем несколько лет возиться с этой дурындой. От неё во время постройки будет мало толку. Она сожрёт все финансы. Она будет бесполезна. А Империя открыта врагу.

А ещё, и Мотма это знала: Палпатин был сугубым рационалистом. И никогда не страдал гигантоманией. Первичную разработку геанозианцев он убрал с глаз подальше. Их супероружие не привело его в восторг.

Империя строила корабли, снаряжала флотилии. “Виктории” сменились ИЗР, а сами ИЗР непрерывно совершенствовались. Параллельно с этим строились новые корабли среднего и малого класса. Эффективность их была проверена в боях. Империя неуклонно, пусть иногда медленно, расширяла свои владения и спустя двадцать лет после своего образования переросла территорию Старой Республики.

И территорию эту успешно контролировали имперские флотилии под командованием опытных адмиралов.

Станция была не нужна.

Мотма сначала ушам своим не поверила, и попросила агентурную сеть проверить ещё раз: гранд-мофф Таркин убедил императора, что строительство такой станции для Империи будет полезно?

Оказалось: да, убедил. Предложил на основе давней геанозианской новую, модифицированную разработку.

Они терялись в догадках: откуда он её взял? Неужели гранд-мофф Внешних территорий на досуге занимается инженерными изысками?…

…Мотма помнит, как к ней приехал Борск, вымотанный до предела, с узкими в нитку полосками зрачков от какого-то наркотика, в потрёпанной одежде, со свалянной шерстью – и неимоверно довольный.

- Инсталляция Мау, - сказал он, рухнув в кресло. – Техническая станция Таркина.

- И что? – изумилась Мотма.

- Это не ответ на вопрос, почему император принял проект. Но ответ на вопрос, почему он вообще уделил внимание проекту. Его там усовершенствовали. Об этой станции знает сам Таркин, Вейдер и император. И те, кто там работает. Всё.

- Как же ты узнал, пушистик? – с предельной озабоченностью спросила его Мотма и вопросительно посмотрела на дроида с кофе.

- Любовь моя, - засмеялся Борск, - я не спал четверо суток, и сейчас нахожусь в таком состоянии, что чашка кофе меня убьёт, - он потянулся всеми лапами и засмеялся снова. Собственно, смехом назывался горловой, довольный, перекатывающийся рык. – Я потерял двух своих шпионов, а одного из осведомителей Таркина пришлось отправить туда же, - Борск прижмурил глаза. – Мы взломали его сеть. Он засекретил её, как мог, но я перекупил лучшего хакера в галактике. Около часа мы имели возможность просматривать почти что личную переписку императора, - он фыркнул. – Потом пришлось сматываться и петлять по таким трассам, что наш корабль два раза чуть не разносило в молекулярную пыль. Спать я не мог. Но мы сидели с хакером и ломали коды скаченных переговоров. Всё, что машина сумела извлечь за час – в твоём распоряжении, любовь моя. А я пойду спааааррррртттть, - зевок перешёл в утробное рычание. – И разбудить ты меня не сможешь стандартные сутки.

Взломы кодов дали много информации. Но не ответили на главный вопрос: почему? Почему внезапно Палпатин столь резко изменил себе.