Иэн Бэнкс - Вспомни о Флебе Страница 3

— Ну, ты-то скоро окажешься по ту сторону жизни. — Геронтократ запыхтел и скользнул взглядом по Бальведе. Агент сквозь опущенные ресницы разглядывала прикованного к стене мужчину. — Пойдёмте, мисс Бальведа. — Амахайн-Фролк повернулся и взял женщину под руку, чтобы проводить из камеры. — Присутствие этого… этой твари куда более противно, чем запах камеры.

И тут Бальведа подняла взгляд на узника. Игнорируя министра-карлика рядом с ней, пытающегося оттащить её к двери, она посмотрела на узника ясными чёрными глазами и развела руками.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Вы не поверите, но это хорошо описывает и мои чувства, — ответил он, кивнув. — Пообещайте хотя бы, что сегодня вечером будете очень мало есть и пить, Бальведа. Мне будет очень приятно, если хоть кто-нибудь там, наверху, окажется на моей стороне… пусть даже мой злейший враг.

Ему хотелось сказать это провоцирующе-шутливо, но в голосе прозвучала только горечь, и он отвёл взгляд от лица женщины.

— Обещаю, — сказала Бальведа и позволила министру проводить себя до двери. Голубой свет в затхлой камере померк. У двери она остановилась. Повернув, превозмогая боль, голову, он ещё мог видеть её. Летающий нож тоже здесь, в камере; возможно, он был тут всё время, просто Оборотень не обращал внимания на парившее в полумраке тонкое и острое маленькое тело. Он посмотрел в тёмные глаза Бальведы. Летающий нож шевельнулся.

Целую секунду ему казалось, что Бальведа инструктирует машину убить его сейчас же — беззвучно и быстро, пока она сама загораживает обзор Амахайну-Фролку. Но аппарат лишь проплыл мимо лица Бальведы и вылетел в коридор. Бальведа подняла руку в прощальном жесте.

— Бора Хорза Гобучул, — сказала она, — я прощаюсь с вами.

Она быстро повернулась, сошла с платформы и вышла из камеры. Лестницу вытащили, и дверь захлопнулась. Резиновые уплотнения проскребли по грязному полу и коротко свистнули, сделав дверь водонепроницаемой. Узник ещё мгновение смотрел на невидимый в темноте пол, а потом снова погрузился в транс, который изменит его суставы и сделает их такими тонкими, что он сможет освободиться. Но что-то в той торжественности, с какой Бальведа произнесла его имя, сокрушило его внутренне. Теперь он знал — если не знал уже давно, — что никакого спасения нет.

…топя их в слезах…

Лёгкие готовы были лопнуть. Рот дрожал, горло перехватывало, уши залило дерьмом, но он сумел расслышать сильный шум, увидеть свет, хотя было темно. Мышцы желудка сжимались, и ему приходилось крепко стискивать зубы, чтобы рот не начал хватать воздух, которого не было. Сейчас. Нет… вот сейчас он сдастся. Ещё нет… но сейчас обязательно. Сейчас, сейчас, сейчас, в любую секунду он может капитулировать перед этим ужасным черным вакуумом внутри себя… ему надо дышать… сейчас!

Но прежде чем он успел открыть рот, его с силой, будто гигантским стальным кулаком, швырнуло на стену и ударило о камни. Он судорожным толчком выпустил из лёгких истощённый воздух. Тело вдруг стало холодным, а во все места, которыми он касался стены, ударила боль. Вот какая она, смерть: вес, боль, холод… и слишком яркий свет…

Он с усилием поднял голову и застонал от света. Он пытался видеть, пытался слышать. Что случилось? Почему он дышит? Почему он снова так дьявольски тяжёл? Тело выворачивало руки из суставов; запястья раздирало почти до костей. Кто сделал с ним это?

Взглянув на противоположную стену, он увидел большую рваную дыру до самого пола камеры. В неё вынесло все нечистоты и мусор. Через горячие края дыры со свистом вытекали последние капли. Вверх поднимался пар и вихрился вокруг фигуры, стоящей там, на воле, и загораживающей большую часть света. Фигура была трёхметрового роста и походила на маленький бронированный космический корабль на треножнике из толстых опор. Её шлем мог бы вместить три человеческие головы бок о бок. Гигантская рука почти небрежно держала плазменную пушку. Хорзе понадобились бы обе руки, чтобы только приподнять её. Другой кулак существа сжимал какое-то более крупное оружие. Позади него к дыре приближалась идиранская боевая платформа, ярко освещаемая огнями взрывов, которые Хорза чувствовал через сталь и камни, к которым был прикован.

Он поднял взгляд на гиганта, стоящего у дыры, и попытался улыбнуться.

— Должен сказать, — прохрипел он и сплюнул, — что вы не торопились.

ЧАСТЬ II

«РУКА БОГА 137»

Снаружи, в резком холоде зимнего полудня, чистое небо перед дворцом заполняло что-то похожее на сверкающий снег.

Хорза остановился на площадке военного шаттла и, подняв голову, огляделся. Гладкие стены и стройные башни дворца-тюрьмы отражали грохот и вспышки продолжавшегося боя. Повсюду, время от времени стреляя, сновали идиранские боевые платформы. Вокруг них на порывистом ветру вспухали большие сдвоенные облака металлизированных лент от антилазерных мортир на крыше дворца. Ураганным порывом ветра к парому принесло кусок порхающей трескучей фольги, и вдруг мокрое и липкое тело Хорзы с одного бока покрыло сверкающими перьями.

— Пожалуйста, пойдёмте. Бой ещё не закончился, — загремел позади него идиранский солдат таким голосом, который для него самого был, наверное, шёпотом. Хорза повернулся к бронированному гиганту, поднял взгляд на обзорное стекло шлема и увидел зеркальное отражение своего немолодого лица. Потом глубоко вдохнул, кивнул и с некоторой дрожью поднялся в паром. Вспышка света сзади отбросила перед ним косую тень, и корабль тряхнуло ударной волной мощного взрыва где-то внутри дворца.

Площадка уже втягивалась.

Их можно различать по именам, думал Хорза, стоя под душем. Контактные корабли Культуры, принявшие на себя всю тяжесть первых четырёх лет космической войны, носили шутливые смешные имена. Но и новым военным кораблям, производство которых началось после форсированного запуска кораблей-фабрик, Культура предпочитала давать имена или юмористически-мрачные, или откровенно отталкивающие, как будто не принимала всерьёз тот обширный конфликт, в который оказалась втянутой.

Идиране же смотрели на вещи иначе. Для них имя корабля должно было отражать серьёзность его цели и задач или решительность. В больших идиранских флотах были сотни кораблей, названных именами одних и тех же героев, планет, битв, религиозных идей или внушительными прилагательными. Лёгкий крейсер, что спас Хорзу, был сто тридцать седьмым кораблём, которому дали имя «РУКА БОГА», а так как этот титул использовали ещё больше сотни кораблей, его полное имя гласило «РУКА БОГА 137».

Хорза с трудом обсушился в потоке воздуха. Как и всё остальное, душ был монументальных размеров, соответствующих росту и весу идиран, и ураган, который он производил, едва не выдул Хорзу из душевой.

Кверл Ксоралундра, отец разведки и воин-жрец племенной секты Четырёх Душ с Фарн-Идира, сложил обе руки на столе. Хорзе показалось, будто столкнулись две континентальные платформы.

— Итак, ты уже отдохнул, Бора Хорза, — загрохотал старый идиранин.

— Относительно, — кивнул Хорза и потёр запястья.

Он сидел в кабине Ксоралундры на борту «РУКИ БОГА 137», одетый в объёмный, но удобный скафандр, доставленный, очевидно, специально для него. Ксоралундра — тоже в скафандре — настоял, чтобы человек надел его, потому что военный корабль на своей энергосберегающей быстрой орбите вокруг Сорпена все ещё находился в зоне боевых действий. Служба разведки флота утверждала, что где-то в этой системе находится вражеский транспортный корабль класса «гора». «РУКА» действовала на свой страх и риск. Её экипаж не смог определить местоположение корабля Культуры и потому вынужден был осторожничать.

Ксоралундра наклонился к Хорзе, и его тень упала на стол. Его большая голова — седловидная, если смотреть прямо спереди — вздымалась над Оборотнем. Расположенные на самых краях головы два передних глаза смотрели ясно и не мигая.

— Тебе повезло, Хорза. Мы прибыли спасать тебя не из жалости. Сама неудача имеет отдельную цену.

— Спасибо, Ксора. Это и в самом деле самое приятное, что я услышал за весь сегодняшний день.

Хорза откинулся на сиденье назад и провёл своей старческой на вид рукой по редким пожелтевшим волосам. Понадобится ещё несколько дней, чтобы избавиться от внешности старика, но уже чувствовалось, как она начала с него сползать. В мозгу Оборотня на подсознательном уровне было записано его точное изображение, и оно постоянно перепроверялось, тем самым поддерживая желаемую внешность. Теперь у Хорзы уже не было необходимости выглядеть геронтократом, а потому ментальная картина министра, которого он изображал по заданию идиран, распадалась и исчезала и тело возвращалось в своё нормальное нейтральное состояние.

Голова Ксоралундры медленно передвинулась из стороны в сторону между краями воротника. Хорза до сих пор не мог полностью интерпретировать этот жест, хотя начал работать на идиран и познакомился с Ксоралундрой ещё задолго до войны.