Филип Дик - Игроки с Титана (сборник) Страница 3

– Ты первый сжульничал, — сердито настаивала девочка.

– Нет, ты.

Голос мальчика дрожал от обиды.

– Ах, так!

Послышались звуки драки.

Пит прикурил сигарету, собрал разбросанные вещи и начал одеваться.

В углу комнаты у стены стояла винтовка МВ–3… Взгляд Пита задержался на ней, и поток воспоминаний принес ему все то, что было связано с этим старым оружием. Когда–то он готовился к войне с Красными китайцами. Но винтовка так и не пригодилась. Китайцы не напали на страну–по крайней мере, живого противника не было. Вместо людей они использовали радиацию Хинкеля, и никакое количество винтовок МВ–3, розданных гражданской армии Калифорнии, не могло одолеть того смертельного натиска. Радиоактивный луч со спутника «Оса–С» сделал свою работу, и Соединенные Штаты проиграли войну.

Однако победа не досталась Китаю. В той войне никто не победил. Радиация Хинкеля накрыла всю планету. И увидел Бог, что это хорошо.

Пит поднял винтовку и взял ее наперевес, как его учили в юности — почти сто тридцать лет тому назад. Антикварная вещь, подумал он.

Интересно, она все еще стреляет? Впрочем, какая разница? На Земле уже некого убивать. Только психопат может найти какую–то причину, чтобы отстреливать последних обитателей пустых и вымирающих городов. Да и он скорее всего передумает. Говорят, что во всей Калифорнии осталось меньше десяти тысяч человек… Пит опустил МВ–3 и осторожно поставил ее на прежнее место.

В любом случае, эта винтовка не предназначалась для уничтожения людей.

По замыслу конструкторов, ее крохотные А–патроны должны были пробивать броню советских танков ТЛ–90. Пит вспомнил учебные фильмы, которые им показывали офицеры Шестой армии. Вот бы снова увидеть города тех дней, подумал он.

Потоки людей на тротуарах и «человеческое море» на площадях. Я не знаю, кто начал первым–китайцы или нет… Но мы должны возродить то доброе время.

Я салютую тебе, Бернхард Хинкель, язвительно подумал он. Гуманный изобретатель безболезненного и совершенного оружия… Да, ты был прав–оно не вызывало боли. Мы ничего не чувствовали и даже ничего не подозревали. А потом…

Им пришлось развернуть массовую компанию по удалению хайнсовой железы, и их усилия не были пустой тратой времени. Фактически, только благодаря этому люди и выжили до сих пор. Но вторичным эффектом операции стала стерильность мужчин и женщин–дети рождались редко и лишь при определенной комбинации генов. По теории, зачать ребенка могла каждая супружеская пара, однако, на практике, детей имели только некоторые семьи.

Например, детей за его окном…

По тротуару двигался автокомбайн, собиравший мусор и подрезавший траву на газонах. Весело посвистывая, агрегат проехал по одной стороне улицы, затем по другой. На какое–то время его ровное гудение заглушило голоса детей. Автоматизированная машина остановилась и, выдвинув псевоконечности, бережно полила куст камелии.

В этом пустом городе всегда будет порядок, подумал Пит. Вернее, в почти опустевшем городе. Согласно последней переписи населения в Сан–Рафеле проживало около дюжины небоссов.

Позади автокомбайна двигался второй механизм, еще более сложный, чем первый. Он походил на огромного двадцатиногого жука и, проезжая по дороге, источал из себя горячий воздух и вонь разложения. Пит знал, что этот агрегат отстраивал разрушенные здания и ремонтировал поломки коммунальных систем. Он не только заживлял и перевязывал раны города, но и устранял износ домов, прежде чем тот становился заметным. А для чего? Вернее, для кого? Хорошие вопросы. Возможно, вугам нравилось смотреть со спутников на Землю и видеть не руины, а опрятные города чужой цивилизации.

Затушив сигарету, Пит прошел на кухню, чтобы приготовить завтрак. Он не появлялся в этой квартире несколько лет, но знал, что за дверью холодильника на вакуумных присосках найдется все необходимое–бекон и яйца, молоко и джем, отличный свежий хлеб. Прежде здесь жил Антонио Нарди–бывший босс Сан–Рафела. Уезжая отсюда, он, конечно же, не думал, что проиграет этот город Питу и больше никогда не вернется в свой дом.

Мысль об Игре заставила Пита позабыть о завтраке. Он включил видеофон и озабоченно произнес:

– Я хочу связаться с Уолтером Ремингтоном.

– Будет сделано, мистер Сад, — ответил видеофон.

Экран засветился, и на нем появилось изображение постного вытянутого лица Ремингтона. Он со скукой посмотрел на Пита. Уолт не успел побриться.

Щетина покрывала его челюсти, а глаза, небольшие, с красным ободком, выглядели отекшими и заспанными.

– Привет.

– Ты что так рано? — проворчал Ремингтон.

Он все еще был в пижаме.

– Помнишь, что случилось прошлым вечером? — спросил его Пит.

– А–а, да, конечно.

Уолт зевнул и пригладил торчавшие в беспорядке волосы.

– Я проиграл тебе Беркли. Понять не могу, почему поставил этот город на кон. Ты же знаешь, я считал его своей резиденцией.

– Да, я знаю, — ответил Уолт.

Пит сделал глубокий вдох и предложил:

– Я отдам тебе за него три города на Взморье–Росс, Сан–Рафел и Сан–Ансельмо. Мне хочется вернуть его обратно. Я привык там жить.

– Ну и живи, если хочешь, — ответил Уолт. — Только не как владелец.

– Нет, я так не могу, — сказал Пит. — Мне надо обладать им. Я же не какой–нибудь небосс. Кончай, Уолт! Ты все равно не будешь там жить, я тебя знаю. Ты всегда считал Беркли слишком холодным и туманным городом. Тебе по нраву жаркий климат таких долин, как Сакраменто. Или твоего любимого Уолнат–Крик.

– Это верно, — согласился Уолт. — Но… Я не могу вернуть тебе Беркли.

И тут он признался:

– У меня его больше нет. Когда прошлым вечером я прилетел домой, ко мне явился маклер. Даже не спрашивай, как он узнал о результатах нашей Игры.

Этот ловкач с Востока пронюхал, что я выиграл у тебя Беркли. Мне кажется, он работает на ассоциацию Мэтта Метронома.

Уолт нахмурился и замолчал.

– Так ты отдал им Беркли?

Пит не верил своим ушам. Это означало, что какому–то чужаку удалось прорваться в Калифорнию–в их дружную и сплоченную группу.

– Почему ты согласился? — сурово спросил он у Ремингтона.

– Они дали мне взамен Солт–Лейк–Сити, — с мрачной гордостью ответил Уолт. — Разве я мог отказаться от подобной сделки? Теперь мне позволят играть в группе полковника Поварса. Их штаб–квартира находится в Прово, штат Юта. Прости меня, Пит.

Он виновато улыбнулся.

– Наверное, я вел себя немного неосмотрительно. Это предложение показалось мне слишком хорошим, чтобы отвергнуть его в тот момент.

– Чей заказ выполняла ассоциация Метронома?

– Маклер не сказал.

– А ты спрашивал?

– Нет, — угрюмо признался Уолт. — Хотя, наверное, мне следовало бы спросить его об этом.

– Я хочу вернуть себе Беркли. Я найду нового владельца и предложу ему обмен–пусть даже мне придется отдать за это все Взморье. И еще я буду ждать момент, чтобы отомстить тебе в Игре. Клянусь, ты проиграешь все, что получил. Я буду мстить тебе, кем бы ни были твои партнеры!

Он свирепо щелкнул по клавише и отключил видеофон. Экран мгновенно потемнел.

Как Уолт мог поступить так с нами, спрашивал он себя. Передать владение кому–то вне группы? Кому–то с Восточного побережья? Я должен узнать, чьи интересы представляла ассоциация Метронома.

У него вдруг появилось интуитивное чувство, острое и зловещее, что он знал заказчика этой сделки.

Глава 3

Кому как, а мистеру Джерому Лакмену из Нью–Йорка это утро казалось исключительно хорошим. Проснувшись, он с радостью вспомнил о том, что отныне обладает Беркли. Действуя через ассоциацию Мэтта Метронома, он получил одно из лучших калифорнийских владений. А это означало, что теперь Джером Лакмен мог участвовать в Играх «Милой Голубой Лисы», которая каждый вечер встречалась в Кармеле. Кармел, подумал он. Почти такой же красивый город, как Беркли.

– Сид, — позвал он. — Зайди ко мне.

Лакмен откинулся на спинку кресла и запыхтел тонкой мексиканской сигарой, которой он обычно заканчивал свой завтрак. Его секретарь–небосс Сид Моск–открыл дверь и заглянул в кабинет.

– Да, мистер Лакмен.

– Приведи ко мне этого ведуна. Я, наконец, нашел для него применение.

И возмещение, которое оправдает его возможное изгнание из Игры, подумал он.

– Как же его звали? Дейв Трюкс или что–то в этом роде.

Лакмен почти не помнил свою прошлую беседу с ведуном. Человеку его ранга приходится встречаться со многими людьми. А ведь Нью–Йорк являлся одним из самых населенных городов. Пятнадцать тысяч душ! И сколько детей!

– Проследи, чтобы он прошел через задний ход, — сказал Лакмен. — Я не хочу, чтобы кто–нибудь увидел его в моем офисе.