Василий Головачев - Земля чудес [сборник] Страница 3

— Не хочу! — выпалила Инира, вырываясь из рук шамана. — Можно, я с вами пойду? — Она умоляюще прижала кулачки к груди.

Дмитрий отрицательно качнул головой, поежился под взглядом огромных, с косым разрезом, карих глаз.

— К сожалению, это невозможно. Поход — не прогулка, а мне не нужны проводники и… — Дмитрий хотел добавить: и лишние рты, но сдержался.

— Пойдем, милая. — Валентина Семеновна взяла Иниру под руку. — Умоешься, переоденешься, согреешься. Есть хочешь?

Они пошли прочь. Девушка упиралась, оглядывалась, в ее глазах стояли слезы, но Дмитрий покачал головой и отвернулся, понимая, что с такой обузой далеко не уйдет. Да и ситуация складывалась бы двусмысленной: здоровый мужик вдруг решил взять в спутницы молодую девчонку…

— Спасибо, гирки,[2] — сказал шаман. — Барыги теперь к нам не приедут, однако. Но будь осторожен, это плохие люди.

Дмитрий кивнул. Он не был уверен, что менялы не вернутся. Они контролировали, наверное, все стойбища побережья и вряд ли согласны были отказаться от части прибыли, которую получали с «торговой точки» в Уэлькале. Законы здесь, на краю земли, не действовали, и рэкетирствующие молодчики устанавливали свои правила.

У яранги шамана стали прощаться.

— Возьми олешка, однако, — предложил Миргачан. — Лошадь твой далеко не уйдет, замерзнет, а олешек нет.

— Это было бы неплохо, — с сомнением проговорил Дмитрий, — да ведь мне нечего за оленя дать. Лошадь — неравноценный обмен.

— Бери даром, — великодушно махнул рукой шаман. — Я не обеднею. Если надо, мне охотники любого олешка приведут.

— Ну, тогда, пожалуй, можно.

Дмитрий перегрузил тюки с походным имуществом с лошади на красивого оленя, погладил его по шее:

— А он не убежит?

— Смирный, однако, не убежит, — осклабился Миргачан.

— Тогда я двинулся дальше. Спасибо за гостеприимство, за беседу, за оленя. В долгу не останусь. Прощайте.

Шаман мелко-мелко закивал, сунул Дмитрию вырезанную из китового уса темную фигурку, напоминающую зверя и человечка одновременно.

— Это шипкача, добрый дух. Помогать будет, однако, тугныгаков отгонять.

— Кого?

— Тугныгаков, злых духов.

Дмитрий взвесил в руке ставшую теплой фигурку, положил в карман на груди, поклонился (благодарить за такой подарок не полагалось по местным поверьям) и дернул за кожаный поясок, заменявший узду. Олень послушно тронулся с места.

Никто Дмитрия не провожал. Барыги уехали, ажиотаж с обменом и торговлей спал, жители стойбища разошлись по домам. Лишь стайки детей продолжали суетиться то там, то здесь, изредка появляясь у яранги Миргачана.

Дмитрий оглянулся на краю поселка, но шамана не увидел. «Духовный наставник» стойбища не любил долгих прощаний и скрылся в своем жилище. Зато появился откуда-то тот самый мужчина в камуфляже, которого избили менялы. Он догнал Дмитрия с непокрытой головой, исподлобья глянул на оленя, на путешественника, на море.

— Я знаю, что ты ищешь. — Голос у незнакомца был тонкий, гортанный, необычный. — Могу показать дорогу.

— Это интересно, — сказал Дмитрий хладнокровно. — Мне казалось, я сам не знаю, куда иду и что ищу.

— Ты ищешь Рамль. Я знаю дорогу.

Дмитрий подобрался, ощупал недоверчивым взглядом темное лицо незнакомца, разукрашенное синяками и царапинами, не похожее ни на лицо тунгуса, ни на лицо русского, ни на «лицо кавказской национальности». Снова пришло ощущение, что у мужика не два глаза, а четыре.

— Откуда вам известно… о Рамле?

Губы незнакомца исказила усмешка.

— Это неважно. Ты хочешь найти крепость?

— Хочу, — подумав, ответил Дмитрий.

— Я отведу тебя. Ты помог мне, я помогу тебе. Но идти надо быстро.

— Почему?

— Они могут вернуться.

Дмитрий понял, что речь идет о барыгах, избивших собеседника.

— За что они вас били?

Та же кривая ухмылка.

— Кто-то украл у них банку кофе, подумали, что это я.

— Понятно. А откуда вам все-таки известно о Рамле?

— Я тут давно… — Черноволосый здоровяк неопределенно пожал плечами. С виду он был силен как бык, и Дмитрию было непонятно, почему верзила не дал отпора парням с вездехода.

— Почему я должен вам верить?

— Как хочешь. Можешь не верить…

— Как вас звать?

— Эвтанай.

— Далеко нам идти до Рамля, Эвтанай?

Мужчина посмотрел на низкое солнце, бросил взгляд на оленя, на ноги Дмитрия, словно что-то прикидывая.

— Два дня.

— Как же вы дойдете, если у вас нет ни припасов, ни оружия, ни походного снаряжения? Или болтовня о Рамле только прикрытие? И ночью вы меня ограбите и скроетесь?

— У меня есть оружие. — Эвтанай сунул руку за пазуху и вытянул длинный нож, сверкнувший ярким голубым блеском. — Мне ничего не надо. Я дойду.

— Ладно, присоединяйтесь, — согласился наконец заинтригованный Дмитрий. — Но предупреждаю: замечу что подозрительное — церемониться не буду. Это я с виду только смирный, но вы видели, как я могу защищаться.

— Мне нет смысла хитрить. До Рамля одному не дойти.

— Почему? Я бы дошел, если бы знал координаты.

— Рамль защищен… он окружен ведьминым кольцом… Нужен такой человек, как ты, чтобы никого и ничего не бояться.

Дмитрий хмыкнул, с сомнением оглядел ничего не выражающее лицо Эвтаная и дернул за оленью узду.

— Ну что ж, потопали.

Вскоре поселок охотников скрылся из виду.

За два часа путники отмахали вдоль берега моря около десяти километров, остановились перевести дух, и в это время сзади на серо-белой глади берега появилась точка, превратилась в догоняющего их человека, и человеком этим оказалась девушка Инира, одетая в оленью парку, ичиги и нерпичью шапку, раскрасневшаяся, умытая, причесанная и невероятно красивая. В руке она держала небольшую меховую сумку.

— Я с вами! — выпалила она, останавливаясь, запыхавшись от бега. — Пожалуйста, возьмите меня с собой.

Глаза Эвтаная недобро сверкнули.

— Уходи! — бросил он неприветливо. — Тебе нельзя там, где мужчины. Плохо будет.

Инира умоляюще посмотрела на Дмитрия.

— Я вам не помешаю, я выносливая. Вот, даже еду взяла. — Она приподняла сумку. — Сушеное мясо и хлеб.

Дмитрий улыбнулся:

— Этого не хватит даже на день пути, а до ближайшего стойбища километров триста. Ты не дойдешь. Возвращайся.

Инира гордо вскинула голову:

— Я в школе бегала быстрее всех! Я дойду! Не захотите меня взять, я пойду за вами сама.

Дмитрий и Эвтанай переглянулись. Черноволосый проводник покачал головой:

— Она совсем молодая, глупая, нельзя ей с нами. Совсем нельзя.

— Прогоним — она пойдет за нами.

— Я отведу ее в поселок и оставлю.

— Не подходи, двулицый! — Инира проворно достала из-под полы парки нож с изогнутым лезвием. — Глаз выколю!

Дмитрий поднял бровь, посмотрел на спутника, ничуть не смутившегося угрозы, на девушку.

— Почему ты назвала его двулицым?

— Я видела его в Колабельды, он ссорился с какими-то парнями, и они называли его двулицым.

— Может быть, двуличным?

— А какая разница? — удивилась Инира.

Дмитрий усмехнулся:

— Действительно, почти никакой. Давай договоримся, путешественница. Мы возьмем тебя с собой только при одном условии: не жаловаться! И слушаться. Иначе лучше отправляйся обратно. Договорились?

— Да-да, — радостно закивала девушка. — Я буду послушная.

— Кстати, нехорошо, что ты убежала от приютивших тебя людей да еще забрала у них продукты и одежду.

Инира вспыхнула, понурила голову. Потом посмотрела в глаза Дмитрию:

— Я все верну! И я написала Валентине Семенне записку, чтобы она не беспокоилась.

— Мы теряем время, — угрюмо проговорил Эвтанай. — Я против, чтобы она шла с нами, хлопот не оберешься.

Дмитрий и сам думал так же, но и прогонять упрямую аборигенку (интересно, кто ее родители? По всему видно, кто-то из них был эскимосом, а кто-то русским) не спешил. И смотрела она так жалобно и вместе с тем с таким вызовом, что можно было не сомневаться: она и в самом деле способна сопровождать их в отдалении.

— Присоединяйся, — сказал Дмитрий со вздохом.

Глаза девушки просияли. Она бросилась к нему, но застеснялась, остановилась и, повернувшись к Эвтанаю, показала ему язык.

За два дня они преодолели шестьдесят два километра и приблизились к отрогам Чукотского нагорья, скрывшим за собой низкое солнце. День от ночи теперь можно было отличить только по светящемуся небосводу, да и длилось светлое время суток всего около четырех часов. Столько же продолжались сумерки, а остальное время занимала надвигающаяся полярная ночь.

Чем руководствовался Эвтанай, ведя небольшой отряд зигзагом, никто не знал. Однако на исходе вторых суток он свернул на юго-запад, и отряд стал удаляться от ровного берега моря. Начались пологие холмы, гряды, долины, болотистая, еще не окончательно заледеневшая тундра сменилась каменистыми осыпями и голыми проплешинами с редким кустарником и куртинами трав.