Анатолий Митрофанов - НА ДЕСЯТОЙ ПЛАНЕТЕ Страница 3

Работы первой очереди уже завершены. Проверив в последний раз радиолокационные взрыватели в фугасах, лунные саперы улетели на межпланетную станцию — искусственный спутник Земли.

Очень сложные расчеты в области небесной механики показали, что взрыв фугасов следует произвести в момент наибольшего удаления планеты, когда уменьшаются силы взаимного тяготения Земли и Луны, а гравитационные силы Солнца возрастают. И в это время на Земле огромные сооружения гравитационно—магнитных поглотителей должны будут помочь Луне рвать узы тяготения.

Девушка — астроном волновалась все сильнее. До момента взрывов оставались считанные минуты. Сердце стучало так, что, казалось, готово было вырваться наружу.

Удастся ли эксперимент? Изменится ли хоть на секунду после взрывов скорость вращения планеты? Неужели начнет открываться та сторона Луны, которая всегда оставалась скрытой от взоров людей? Море Москвы, хребет Ломоносова — их можно будет увидеть в телескоп! Эти мысли одна за другой проносились в голове Татьяны.

По мнению ученых, это только начало грандиозных работ. Трудно, очень трудно будет оживить дикие горные цепи и цирки, на которые даже в телескоп жутко смотреть. Зато как чудесно возрождать жизнь!

Вероятно, самое трудное дело — создание лунной атмосферы. Опасаться, что она рассеется и опять оголит Луну, не следует. При суточном перепаде температур, примерно равном земному, планета сумеет удержать своим притяжением воздух — газовые молекулы не достигнут критических скоростей, при которых они смогли бы отрываться и уноситься в космос. Вся задача в том, чтобы создать воздух, которым смогут дышать люди.

А будет ли почва на Луне пригодна для растений? Может, придется выращивать новые, особенные растения. Нужно обязательно, во что бы то ни стало озеленить равнины и склоны горных хребтов. Разве можно допустить, чтобы они заросли лишайниками или колючками? Кому это нужно?

Для людей — новоселов потребуется соорудить не только жилье, но и электростанции, различные заводы, железные дороги. Или, как знать, воздвигнуть такие сооружения, каких нет на Земле. Работы хоть отбавляй!

Все будет — опасности, большие трудности, и все же очень интересно оказаться в числе лунных пионеров, вместе с ними преображать лик планеты, оживлять ее, делить невзгоды и радости. Для этого нужно, быть смелым, сильным…

«А ты бы полетела на Луну? — мысленно спросила себя Татьяна. — Нет, тебя не возьмут, такую трусиху! Ты даже боишься бродить по холмам в окрестностях обсерватории».

Девушка усмехнулась: «Как я, однако, плохо о себе думаю…»

Нечего греха таить, излишняя материнская любовь чуть не испортила Таню. После того как в одной из антарктических экспедиций погиб ее отец, мать сосредоточила на дочери всю свою заботу. Никуда не отпускала от себя, внушала боязнь ко всяким походам и экскурсиям.

— Ты слабенькая у меня, — часто говорила мать Тане. — Тебе надо учиться музыке и пению. Это твое призвание.

Но у девушки не было слуха, музыка ей не давалась. Татьяна увлекалась физикой и астрономией. Ей нравилось находить на вечернем небе созвездия Лебедя. Кассиопеи, Лиры, читать научно—фантастические романы.

Наконец окончена средняя школа. Таня решила стать астрономом и намеревалась ехать учиться в Ленинград. Мать никак не хотела расстаться с дочерью. Но девушка не сдавалась и после продолжительных уговоров все же настояла на своем.

Быстро пролетели студенческие годы. Таня поступила в аспирантуру. Данилову увлекла безграничность небесных тайн, которые предстояло раскрыть астрономии. Вместе со знаниями она приобрела умение до мелочей продумывать планы своей работы, научилась терпеливо и упорно охотиться за звездами—невидимками. Не раз во время изучения Млечного пути она досадовала на то, что солнечная система находится в наиболее запыленной части Галактики и межзвездная пыль местами сильно ограничивает астрономические наблюдения,

Напряженная работа отнимала большую часть времени. Почти все вечера были заняты. Изредка Татьяна выбиралась а театр, кино. И тогда она чувствовала обращенные к ней взгляды мужчин. Она нравилась, и от этого становилось, приятно и весело. Все было хорошо в девушке: и две тугие косы, уложенные венцом, и широкие брови вразлет, и высокий лоб, который иногда прорезали мелкие упрямые морщинки. Но ухаживаний она не принимала, хотя внутренне и ждала прихода большой, настоящей любви…

Громко тикая, хронометр отбивал последние секунды и приближал момент взрыва. Даниловой стало жарко. От напряжения мелкие капельки пота выступили на лбу. Чуть прикусив губу и устремив взгляд на далекую планету, она, казалось, приросла к огромному инструменту.

— Уже, сейчас! — проговорила она срывающимся голосом.

Вдруг Луну словно разрезало огненно—белой чертой на две половины. По всей длине ее экватора с востока на запад, пересекая Океан Бурь, Море Спокойствия и Море Изобилия, вспыхнул ряд ярких огоньков, слившихся в одну линию белого пламени. На какое—то мгновение даже почудилось, что планета вот—вот развалится на два полумесяца.

И тут, то ли лунный диск покачнулся, то ли стерлась резкость в очертаниях кратера Коперника, а дальше и всех цирков, но Даниловой показалось, что горные цепи с их вершинами едва заметно сместились. Может, это обман зрения, вызванный перенапряжением глаз? Астроном взглянул на приборы. Нет! Они показывали, что Луна действительно чуть—чуть сдвинулась.

— Ой!.. Да это просто чудо! — громко воскликнула девушка и, забыв, что она должна оставаться бесстрастным ученым, сорвалась со своего места, схватила за руки лаборанта и закружила его.

А в это время очередная серия взрывов продолжала начатое дело — все сильнее раскручивала Луну.

Астрономов выручило только то, что астрограф не нуждался в чьем—либо вмешательстве и автоматически делал снимок за снимком с медленно открывающейся лунной поверхности.

Необыкновенное событие совершилось! Это было первое, но решительное вмешательство человека в судьбы других планет.

Тысячи людей не спали в эту ночь. Все сотрудники обсерватории не сомкнули глаз. Многие из них вместе с семьями собрались на открытом воздухе и в бинокли наблюдали за Луной.

Когда же бриллиантовое кольцо взрывов символически обручило Луну с Землей, ликующие крики людей разорвали безмолвие звездной ночи.

— Ур—ра! Ура!.. — кричали они, от радости обнимая друг друга.

Глава вторая

ВДАЛИ ОТ ЗЕМЛИ

В салон межпланетной станции плывущей походкой вошел капитан космолета Виктор Медведев. За ним, мягко щелкнув, автоматически закрылась толстая броневая дверь. Тотчас же над ней вспыхнул зеленый огонек.

Как и все космонавты, Медведев был одет в мягкий непроницаемый костюм из пластмассы, плотно облегавший его стройную фигуру. Густые брови, чуть сдвинутые к переносице, и карие глаза, глядевшие почти строго, создавали впечатление, что он чем—то озабочен.

— Виктор! Глядя на тебя, можно подумать, что ты несешь на голове хрустальный бокал с водой, — шутливо произнесла сидевшая в салоне девушка.

— Ты хочешь сказать, что я похож на циркового артиста. Пусть будет так. Представь, постоянно приходится сдерживаться, делать слабые движения, словно ты маленький ребенок. Не то, что на Земле.

Космонавт медленно опустился в широкое кресло и, пристегивая себя к нему ремнем, пояснил:

— Боюсь от неосторожного движения улететь к потолку. Может, это звучит как парадокс, но жить в условиях малой весомости все—таки тяжело.

— Терпение и еще раз терпение! — улыбаясь, назидательно произнесла девушка. — На первых порах у меня тоже было такое состояние. Потом привыкла. Теперь чувствую себя как дома. А ты ведь здесь раньше меня.

— Женщины всегда быстрее осваиваются с обстановкой. А я… — космонавт с наивной беспомощностью развел руками. — Посуди сама, ну куда я дену свою силу?

Девушка не ответила. В салоне наступило молчание.

Медведев закрыл глаза, расслабил скованные мускулы. Сладкая истома овладела телом.

Почему—то представилась далекая Земля, широкая красавица Волга, родной город Верхневолжск. На несколько километров растянулся он. Берега, застроенные домами, фабриками, заводами, казалось, теснили реку. Сколько приятных воспоминаний связано с этим городом, в котором знакомы каждый дом, каждая улица. Там провел детство, учился в школе. Там вступил в комсомол, мечтал о будущем. Оно не мыслилось без больших дел, героических подвигов. С юношеской страстностью и верой готовил себя к ним духовно и физически. На все хватало времени: и на чтение литературы, и на занятия спортом…

— Ты, Витька, неудержимый! — говаривали товарищи, завидуя его неистощимому упорству, силе, ловкости, умению успевать везде и во всем.