Кристофер Гилмор - Капитан Френч, или Поиски рая Страница 3

В общем, Рая я тут не нашел, а к тому же потерял надежду продать свои серебряные статуэтки, свои записи развлекательных шоу, легкомысленные одеяния с Секунды и длинноногих шабнов, похищенных некогда на Малакандре… Мой бизнес окончательно вылетел бы в трубу, если б Жоффрей не оказался столь энергичным и настойчивым коммерсантом. Сказать по правде, старался он больше для себя, чем для меня. Космический торговец – редкий зверь, и невозможно представить, чтобы один из них отбыл с планеты порожняком, ничего не продав, а главное – ничего не купив. Такое положение дел понизило бы акции Жоффрея в Святом Арконате, и потому он старался изо всей силы, желая всучить мне хоть что-нибудь. Не питая к нему никаких симпатий, я тем не менее шел во всем навстречу. Я согласился приобрести несколько книг и видеозаписей, связанных с Ударом Молота, – эта информация будет интересна специалистам на многих мирах, да и широкая публика не откажется поглазеть на катастрофу. Еще я купил пару контейнеров с торием для моего реактора, но торий – весьма дешевое сырье, да и его запасы на “Цирцее” были еще немалыми. Платина – другое дело; этот металл повсюду дорог и вместе с золотом, рением, палладием и прочими элементами платиновой группы служит основным расчетным средством в Галактике.

Я имел неплохой запас благородных металлов, а возрождающаяся промышленность Мерфи испытывала в них огромную нужду. Но расставаться с платиной мне не хотелось – тем более что аркон Жоффрей не мог предложить мне ничего по-настоящему ценного и достойного высокой оплаты. С отчаянием он попытался всучить мне осколки святого кометного ядра (булыжники с ближайшей свалки), оплодотворенные зиготы местных животных (весьма заурядных и не выдерживающих конкуренции с моими шабнами), семена растений (то же самое), а еще всякую благочестивую писанину, банальную в такой степени, что она могла бы продаваться как неплохое снотворное. С самым ценным, с голографической записью богослужения в столичном храме Бейли ат-Клейс, Жоффрей попал впросак, спустив мне этот раритет совсем по дешевке. Он неплохо разбирался в коммерции, но не обладал фантазией и ничего не смыслил в искусстве – во всяком случае, в том, что касалось танцев и пения. Просмотрев приобретенную голограмму, я убедился, что зрелище мерфийских религиозных мистерий необычайно красочно, а хор (хоть я не понял ни слова) выше всяких похвал. Подобную запись я мог сбыть на дюжине миров по самым высоким расценкам.

Итак, мы торговались, а мое беспокойство все росло и росло. Ведь Мерфи не являлся Раем и к тому же не представлял интереса с деловой точки зрения – по крайней мере, в настоящую эпоху. Я не люблю задерживаться в таких местах, хоть время не слишком много для меня значит. Еще больше я не люблю, когда мне запрещают свободно общаться с людьми и вкушать свои маленькие радости – скажем, бродить по улицам полузнакомых городов, глазеть на объявления и витрины, погружаться в местную жизнь и попутно вынюхивать след выгодной сделки. Все это было здесь невозможным. Аркон Жоффрей откровенно объяснил, что мое присутствие на Мерфи рассматривается как дьявольский соблазн для простого народа, способный поколебать его душевную гармонию. Не то чтобы я был персоной нон грата, но все же…

Вся деликатность ситуации была мне понятна. Я проходил тут по разряду нечестивцев, тех самых грешников, на которых Создатель рано или поздно обрушит карающую длань возмездия. Но к тому же я был знаменитым нечестивцем, и самый древний из аборигенов мог призадуматься о том, что капитан Грэм Френч старше его на десять или пятнадцать тысяч лет и, по всей видимости, переживет его на такой же срок. Это как-то не вязалось с представлением о моей нечестивости и Божьем возмездии, которого я, безусловно, достоин. Не надо быть великим теологом, чтобы сообразить: долгая жизнь – самый драгоценный дар Господа. Так считалось на Старой Земле, и так считается сейчас, когда люди стали почти бессмертными благодаря КР, клеточной регенерации.

Бессмертными! Почти! Все дело в этом “почти”… Смерть рано или поздно приходит ко всем, даже к счастливым обладателям КР, – как правило, в результате трагической случайности. Например, если звезда станет сверхновой или вам на голову свалится комета… На своей “Цирцее” я был гораздо лучше защищен от подобных печальных событий, чем любой мерфиец. И разве это не значило, что нечестивец вроде меня воистину осенен Божьей благодатью? Опасный пример! И очень опасная тема для размышлений!

ГЛАВА 2

Прошла неделя-другая, и я вознамерился покинуть Мерфи ради иных миров, более подходящих для отдыха и частного бизнеса. Я решил, что, пожалуй, на Эскалибуре или Малакандре оценят по достоинству экзотические одеяния с Секунды и панджебские игривые статуэтки, а Барсум – вполне подходящее место, чтобы сбыть моих шабнов и птерогекконов. Аркон Жоффрей понимал все это не хуже меня. А еще он, очевидно, размышлял о том, как бы выцедить из моего кармана хотя бы фунт платины.

Надо отдать ему должное – он оказался неплохим психологом и начал издалека.

– По милости Господа Высочайшего мир устроен весьма мудро, – произнес он во время нашей очередной встречи, изобразив улыбку на длинном постном лице. – Вначале Бог сотворил Вселенную, затем даровал людям жизнь и чудо КР – то есть не просто жизнь, а жизнь безмерно долгую… И в ней всему есть место и время – время для греха и раскаяния, время для дел земных и для молитв, время для радостей плоти и размышлений о вечном…

Мысли эти показались мне тривиальными, и я лишь вежливо кивнул в ответ, озирая келью Жоффрея. Это была длинная мрачная комната с огромным распятием на стене; рядом с ним помещалось весьма неудобное кресло, а в кресле сидел аркон Жоффрей. Еще тут находился стол из серого тусклого пластика и жесткий табурет – под моими многострадальными ягодицами; вот и вся обстановка, если не считать древнего компьютера, пережившего падение кометы. Наверное, за компьютером не числилось никаких серьезных грехов, так что Господь пощадил его, определив теперь в помощники Жоффрею.

– Мне кажется, у вас особенно много времени, – продолжал аркон, по-прежнему растягивая в улыбке тонкие сухие губы. – Ведь вам, капитан Френч, приходится странствовать в полном одиночестве, а одиночество способствует раздумьям – не всегда приятным, как я полагаю. Особенно для мужчины, подобного вам… Не сомневаюсь, вы часто испытываете… как бы это сказать?.. потребность в общении, в компаньоне, с которым можно было бы перекинуться парой слов… и не только слов… Вам, вероятно, не хватает женского общества, а? – Тут он пронзил меня проницательным взглядом и поинтересовался:

– Или я не прав? Многозначительная речь! И это замечание о “мужчине, подобном вам”… Что он имел в виду? Разумеется, что я – нечестивец, безбожник и холостяк, по крайней мере, на данный момент.

Я усмехнулся и посмотрел на него с некоторым превосходством, как человек зрелый может взирать на юнца, не достигшего еще и двух тысячелетий. Я видел перед собой довольно высокого широкоплечего джентльмена, светловолосого и сероглазого, с длинным, вытянутым книзу лицом. Если пользоваться старыми земными мерками, выглядел он лет на двадцать восемь, самое большее – на тридцать. Мальчишка! Сопливый рыболов, мечтающий подсечь старую мудрую щуку! Под моим взглядом его улыбка сделалась несколько нервной.

– Не собираюсь отрицать свое одиночество, хотя компьютер “Цирцеи” является неплохой компанией, – произнес я. – Но, как вы отметили, в долгой жизни найдется место для дел земных и для радостей плоти. Временами я вовсе не одинок. Я был женат на нескольких прелестных женщинах… И я не обделен женским вниманием, когда попадаю в очередной мир – в обычный мир, я хочу сказать, не столь благочестивый, как Мерфи. Наконец, если мне хочется общества, я могу заключить контракт с небольшой группой переселенцев, желающих отыскать девственную планету где-нибудь на Окраине. Среди них попадаются женщины с романтическим складом характера, весьма приятные собой… Или я не прав? Жоффрей сглотнул и покосился на распятие, словно борясь с дьявольским искушением. В его жизни наверняка было больше молитв и размышлений о вечном, чем радостей плоти.

– Но сейчас, – возразил он, – вы не состоите в браке и не перевозите на Окраину романтичных колонисток. И если бы вам предложили женщину… Неужели вы бы не знали, что с ней делать?

Этот риторический вопрос граничил с прямым оскорблением, и я, выпрямившись на своем жестком сиденье, сухо ответил:

– Вы слишком молоды, друг мой, и переоцениваете силу эмоций. По мере того как человек взрослеет, воспоминания о прошлом и предвкушение грядущих радостей становятся не менее важными и значительными, чем сиюминутная реальность. А посему время полета между двумя мирами не кажется мне долгим. Мне есть что вспомнить, уверяю вас… – Я пожал плечами и добавил: