Дэвид Хармон - Смертельные годы Страница 3

– Она на семь или восемь лет младше меня, а выглядит на десять лет старше.

– Люди обычно стареют с разной скоростью, Джим.

Кирк повернулся к Чехову:

– Но тогда почему не стареет он?

– Я не знаю.

– А я хочу знать! Может быть, это из-за его молодости? Группы крови? Желез? Истории болезни? Наследственности?

– Сестра Чапел, приготовьте мистера Чехова для полного обследования.

Она встала:

– Идемте. Это не больно. Во всяком случае, не очень.

Когда за медсестрой и неохотно следующим за ней Чеховым закрылась дверь, Дженит Уэллейс повернулась к Мак-Кою.

– Несколько лет тому назад на Альдебаране-3 мы с моим мужем использовали вариацию холестеринового блока, чтобы снизить атеросклероз у животных.

– Это помогало?

– Иногда. Но возникали очень сильные побочные эффекты. Нам пришлось прекратить эксперименты.

– Тем не менее, попробуйте, доктор Уэллейс. Попробуйте все, что угодно, но делайте это быстро.

– Да, сэр, – она тоже вышла.

– Мистер Спок, возвращайтесь на мостик, – сказал Кирк. – Я в скором времени присоединюсь к вам. Держите меня в курсе тот, как идет обследование Чехова, Боунс.

Он встретил Дженит Уэллейс, которая поджидала его в коридоре:

– Я думала, вы уже на пути в свою биохимическую лабораторию, доктор.

– Нам по пути, Джим.

Через мгновение он кивнул:

– Да.

Она приспособилась к его медлительной походке:

– Мы знаем, в чем проблема, – сказала она. – Мы знаем, какое воздействие оказывается, и мы знаем, с какой скоростью это происходит. Поэтому, как только мы найдем верную версию исследования хотя бы теоретически, мы найдем ее практическое решение.

Кирк улыбнулся:

– Ты говоришь, как мой первый помощник.

– Нет проблем, Джим… даже наша… которые были бы неразрешимы.

– Я мог бы назвать тебе пять неразрешимых проблем прямо из головы. Например, почему была создана вселенная? Можем ли мы быть уверенными в том, что знаем? Существуют ли всегда правильные или неправильные действия? В чем природа красоты? Каково решение последней теоремы Ферма? Ни одна из них не решается с помощью логики.

– Нет. Сердце не логично. Наше счастье, что его корни не в логике. – Она взяла его под руку. – Когда я вышла замуж за Теодора Уэллейса, я думала, что с тобой все кончено. Я ошиблась.

Кирк бросил на нее быстрый взгляд:

– Когда ты это поняла?

– Сегодня!

– На сколько лет твой муж был старше тебя?

– Какое это имеет значение!

– Отвечай!

– На двадцать шесть, – неохотно ответила она. Затем, словно он требовал объяснения, она добавила: – Он был блестящим человеком, мы были одни на далекой станции, работали вместе. – Она заплакала. – Джим, я не хочу говорить о нем! Я хочу говорить о нас!

– Посмотри на меня, – потребовал Кирк. Он схватил ее за плечи:

– Я сказал – посмотри на меня. Что ты видишь?

– Я вижу капитана Кирка, – сказала она неуверенно, – человека очень честного, порядочного, сильного, красивого.

– И старого! – крикнул он. – Старого и становящегося все старше с каждой минутой.

– Джим, пожалуйста…

– Что ты мне предлагаешь, Джейн? Любовь или прощальный подарок?

– Это очень жестоко, – сказала она.

– Это честно! – его голос был хриплым от горечи. – Подожди еще пару дней, Дженит! К тому времени я буду уже достаточно стар, чтобы ты разлюбила меня!

А в это время молодой Чехов испытывал всю прелесть многостороннего медицинского обследования.

– Дайте нам еще немного крови, Чехов, – бормотал он. Вам не будет больно, Чехов! Снимите рубашку, Чехов! Повернитесь, Чехов! Вдохните, Чехов! Анализ крови! Анализ костного мозга! Анализ кожи! Они взяли у меня столько образцов, что я не уверен в том, что я еще здесь!

– Больной, вы будете жить, – сказал Зулу.

– Да, конечно. Я буду жить, но уже никогда не буду наслаждаться.

Кирк зашел на мостик, и он замолчал. Зулу сказал:

– Поддерживаем стандартную орбиту, капитан.

– Увеличьте орбиту до двадцати тысяч.

Когда Кирк двинулся к своему командирскому креслу, Дорис Аткинс передала ему дощечку.

– Вы не подпишете, сэр? – Он взглянул на нее, нацарапал свое имя и передал ее обратно, когда к нему подошел командор Стокер.

– Я бы хотел поговорить с вами, капитан.

– У меня очень мало времени, командор.

– Хорошо, сэр. Я просто хочу напомнить вам, что мы должны быть в определенный день на Звездной Базе Десять.

– Боюсь, мы опоздаем, командор Стокер. Я не собираюсь покидать этот район до тех пор, пока мы не найдем решения нашей проблемы.

– Капитан, я вижу, как четверо очень ценных и, возможно, незаменимых членов Звездного Флота погибают на моих глазах. Я хочу сделать что-нибудь, чтобы помочь.

– Если вы так этим озабочены, – сказал Кирк, – я пошлю гиперпространственное сообщение на Звездную Базу Десять и объясню ситуацию.

Спок, сидевший у компьютера, покачал головой. Кирк заметил ею жест.

– Вы что, мистер Спок?

– Капитан, вы уже послали такое сообщение сегодня утром.

– О, да, конечно, – он изменил тому. – Секретарь Аткинс.

– Да?

– Где доклад о потреблении топлива?

– Вы только что подписали его, сэр.

– Если бы я подписал его, я бы не спрашивал вас о нем. Дайте его сюда.

Девушка робко передала доску. Там была ею подпись. Он со злостью передал доску назад и откинулся в кресле. И успел увидеть, как Чехов и Зулу переглянулись. Ухура намеренно отвернулась.

Кирк закрыл глаза. Он чувствовал, что ему нужен отдых. Он был беспомощен. Это был факт. Он никогда раньше не бывал таким усталым… и это состояние уже не изменится… усталость, усталость…

Словно издалека, он услышал голос Спока.

– Капитан! Я думаю, что знаю причину! Я решил… – голос замер, и Кирк позволил сознанию опять уплыть, ею стали трясти.

– Капитан! – он с огромным усилием поднялся.

– Ммм? Спок? Извините, я задумался.

– Понятно, сэр.

– Вам есть о чем доложить, мистер Спок?

– Да, сэр. Я думаю, что знаю причину несчастья. Я не уверен, но та нить, которая у меня есть, кажется многообещающей.

Кирк осторожно спросил:

– Что это?

– Комета, – сказал Спок. – Орбита Гамма Гидры Четыре провела ее прямо через хвост кометы. Я обследовал остатки на обычном радиационном фоне и ничего не обнаружил. Но когда я перестроил датчики на гораздо более низкий диапазон, на шкале появилась незамеченная радиация. Ниже нормального радиационного уровня, но она определенно присутствует. И это, несомненно, остаток хвоста кометы.

– Хорошо, мистер Спок. Давайте немедленно сообщим это доктору Мак-Кою.

Когда он поднимался, его правое колено пронзила боль. Он помассировал его и похромал к Ухуре:

– Лейтенант, примите сообщение для командования Звездною флота.

– Да, сэр.

– Из-за близости к ромуланам используйте код Два.

– Но, сэр, ромулане расшифровали второй код. Если вы помните последний бюллетень.

– Тогда используйте код Три.

– Да, сэр, код Три.

– Сообщение. Ключом к проблеме может быть комета, которая проходила мимо Гамма Гидры Четыре. Вышеупомянутая комета находится сейчас… – Он посмотрел на Спока.

– Квадрант четыре четыре восемь, сэр.

– Я предлагаю, чтобы все подразделения перешли по тревоге на полное изучение радиации и способов ее нейтрализации. Комета очень опасна. Кирк, капитан "Энтерпрайза". Пошлите его немедленно, лейтенант Ухура. Идемте, мистер Спок.

Возле лифта он остановился.

– Мистер Зулу, увеличьте орбиту до двадцати тысяч миль.

Пораженный, Зулу сказал:

– Вы имеете в виду еще на двадцать тысяч, капитан?

Кирк с мрачным лицом мгновенно повернулся.

– Мне непонятно, почему каждую из моих команд переспрашивают. Делайте, что вам говорят, мистер Зулу.

Спок спокойно спросил:

– Каково наше теперешнее положение, мистер Зулу?

– Орбита на двадцати тысячах, сэр.

Кирк посмотрел на бесстрастное лицо Спока. Затем произнес:

– Придерживайтесь этого, мистер Зулу.

– Есть, сэр.

Когда за ними закрылась дверь лифта, на мостике воцарилась напряженная тишина.

Но изолятор воспрянул духом.

– Радиация, – проговорил Мак-Кой. – Это так же хорошо, как и любой другой ответ. Но почему мы не знали об этом ранее?

– Я подозреваю, доктор, потому, что мои мыслительные способности не так высоки, как раньше.

Мак-Кой посмотрел на Спока. Затем он передал патрон со своей пленкой Догонит Уэллейс.

– Пожалуйста, посмотрите это, доктор.

– Хорошо, – сказал Кирк, – будьте добры, держите меня в курсе. Я буду на мостике. Вы идете, Спок?

– У меня есть вопрос к доктору, капитан.

Кирк кивнул и вышел. Спок сказал:

– Доктор, температура корабля становится все более непереносимой для меня. Я приспособил отопление в своей каюте на сто двадцать пять градусов. Это, по крайней мере, терпимо, но…

– Похоже, я не буду навещать вас дома, – сказал Мак-Кой.