Джон Варли - Ненавязчивость зрения Страница 3

Я шел по шпалам. По обеим сторонам рельсов была деревянная ограда из горизонтальных планок, как в загоне для скота. По одну сторону паслись овцы. С ними была шетландская овчарка; она подняла уши и проследила меня взглядом, но не стала подходить, когда я посвистел ей.

До группы зданий впереди было примерно полмили. Там было четыре или пять куполов, сооруженных из чего-то полупрозрачного, похожих на теплицы, и несколько обычных квадратных зданий. Крылья двух ветряных мельниц лениво вращались под легким ветерком. Было там и несколько батарей солнечных водонагревателей — плоских устройств из стекла и и дерева, приподнятых над землей, так чтобы их можно было поворачивать в направлении Солнца. Сейчас они стояли почти вертикально, улавливая его косые закатные лучи. Были видны несколько деревьев — возможно, сад.

Примерно на полпути до зданий я оказался под деревянным пешеходным мостиком. Он аркой изгибался над рельсами, и соединял восточное пастбище с западным. Я подумал: а чем плохи обычные ворота?

Затем я увидел, как что-то движется по рельсам в направлении меня — очень тихо. Я остановился и подождал.

Это было что-то вроде переделанного электровоза для перевозки угля в шахтах. Сзади была прицеплена вагонетка. Питался он от аккумуляторов, и прежде, чем я услышал его, он подошел довольно близко. Управлял им низенький человек. Он пел во весь голос, невероятно фальшивя.

Поезд приближался со скоростью около пяти миль в час; одна рука машиниста была вытянута, как будто обозначала левый поворот. Внезапно, когда он был уже совсем близко, я понял, что происходит. Он не собирался останавливаться. Рукой он считал стойки ограды. Я едва успел взобраться на нее. Между вагонеткой и оградой по обеим сторонам было не больше шести дюймов. Я, как мог, прижимался к ограде; рука человека коснулась моей ноги, и поезд внезапно остановился.

Он соскочил с поезда, схватил меня, и я подумал, что следует ждать неприятностей. Но он выглядел озабоченным, а не сердитым, и ощупал меня с ног до головы, пытаясь определить, не ранен ли я. Мне было неловко, но не из-за этого обследования. Индеец сказал, что все они глухи и слепы, но я, наверное, не до конца поверил ему.

Его охватило облегчение, когда я сумел донести до него, что я в порядке. Красноречивыми жестами он дал мне понять, что мне не следует находиться на рельсах. Показал, что мне надо перелезть ограду и идти полем. Он повторил этот жест несколько раз, чтобы увериться, что я его понял, и, пока я перелезал ограду, касался меня, убеждаясь, что я освободил ему дорогу. Он протянул руки сквозь изгородь и подержал меня за плечи, улыбаясь мне; покачал головой, указав на рельсы и кивнул, указав на здания. Прикоснулся к моей голове, и улыбнулся, когда я тоже кивнул. Он забрался в электровоз и включил мотор, все это время кивая и указывая туда, куда он хотел меня направить. Затем он уехал.

Я размышлял, что же делать. Почти все во мне говорило: повернись, дойди пастбищем до стены и направься в холмы. Эти люди, наверное, не захотят, чтобы я был здесь. Я сомневался, что смогу общаться с ними, и может быть, я им даже неприятен. С другой стороны, я был заворожен, да и кто не был бы на моем месте? Мне хотелось знать, как им удалось устроить свою жизнь. Я все еще не верил, что _в_с_е_ они глухи и слепы. Это казалось невозможным.

Собака обнюхивала мои ноги. Я взглянул на нее, и она отступила назад, затем осторожно приблизилась, когда я протянул к ней раскрытую ладонь. Она понюхала мою руку и лизнула ее. Я потрепал ее по голове, и она поспешила обратно к своим овцам.

Я направился к заданиям.

Первейшее в деловых операциях — это деньги.

Никто из учеников по опыту не был знаком с ними, но в библиотеке было полно книг для слепых. Они начали читать.

Один из первых очевидных фактов был в том, что там, где деньги, там и юристы. Ученики стали писать письма. По ответным письмам они выбрали адвоката и наняли его. В это время они находились в школе в Пенсильвании.

Изначальная группа в пятьсот человек учеников специальных школ сократилась примерно до семидесяти, когда остальные отправились жить к родственникам или нашли другие способы решить свои проблемы. Из этих семидесяти некоторым было куда уехать, но они не хотели этого делать; у других выбор был невелик. Их родители или умерли, или не хотели жить с ними. Потому эти семьдесят человек собрали из школ по всей стране в эту, пока не будет найдено, что делать с ними. У властей были планы, но студенты опередили их.

Каждому из них полагался гарантированная сумма денег в год. О них заботилось правительство, поэтому денег они не получали. Они направили своего адвоката в суд. Тот ввернулся с решением, что деньги получить они не могут. Они обратились с апелляцией и выиграли. Деньги выплатили за все время, с процентами, и получилась порядочная сумма. Они поблагодарили адвоката и наняли агента по недвижимости, а тем временем читали.

Они прочитали о коммунах в Нью-Мексико, и дали указания агенту присмотреть что-нибудь в тех местах. Он подписал соглашение с племенем навахо о бессрочной аренде надела земли. Они прочли о том, как используют землю, и узнали, что для того, чтобы земля плодоносила так, как они этого хотели, им потребуется много воды.

Они разделились на исследовательские группы, чтобы решить, что же им нужно для того, чтобы обеспечивать себя самим.

Воду можно было взять из каналов, которые подводили ее из водохранилищ на Рио-Гранде к орошаемым землям на юге. Для этого можно было использовать деньги федерального правительства — по очень сложной схеме, в которой участвовали Министерство образования, здравоохранения и соцобеспечения, Министерство сельского хозяйства и Бюро по делам индейцев. Кончилось тем, что они заплатили небольшую сумму за прокладку трубопровода.

Земля была скудной. Для разведения овец, если не прибегать к свободному выпасу, нужны были удобрения. Субсидии на них можно было получить по программе переселения в сельских местностях. После этого, засеяв землю клевером, можно было обогатить ее азотом насколько захочется.

Имелись технологии экологичного земледелия, без использования удобрений и пестицидов. Все использовалось повторно, после восстановления. В сущности, вы могли подать на вход солнечный свет и воду, а на выходе получить шерсть, рыбу, овощи, яблоки, мед и яйца. Вам нужна была лишь земля, да и ее можно было восстанавливать, перерабатывая в ней ваши отходы. Группу не интересовало большое агропроизводство с огромными комбайнами и распылителями инсектицидов. Им даже не нужна была прибыль. Они хотели лишь самодостаточности.

Множились детали. Их вожаком, тем у кого изначально возникла эта мысль и стремление воплотить ее в жизнь, несмотря на непреодолимые трудности, была неутомимая Дженет Рейли. Ничего не зная о приемах, которые генералы и управляющие используют для достижения серьезных целей, она изобретала их сама, и приспосабливала для конкретных нужд своей группы — с учетом ее ограничений. Она создавала рабочие команды для поиска решений проблем, возникавших со всех сторон: правовых, научных, социального планирования, архитектурных, закупочных, снабженческих, строительных. И все время она была единственным человеком, который знал все о состоянии дел. Все это она держала в голове, не делая никаких заметок.

Именно в социальном планировании она показала себя провидцем, а не просто великолепным организатором. Мысль ее состояла не в том, чтобы создать место, где их жизнь подражала бы жизни их здоровых собратьев — исключая обладание зрением и слухом. Она хотела совершенно нового: образа жизни, созданного слепоглухими для самих себя; такого, который бы не брал в расчет никакие условности лишь потому, что так делали всегда. Она изучила все культурные институты человека — от брака до эксгибиционизма, чтобы понять, как они соотносятся с ее нуждами и нуждами ее друзей. Опасности такого подхода она сознавала, но это ее не отвратило. Ее команда, занимавшаяся социальными задачами, прочла о всевозможных группах, которые когда бы то ни было и где бы то ни было пытались существовать автономно, и подготовила для нее отчеты о том, как и почему те потерпели поражение или преуспели. Она профильтровала эту информацию через свой опыт, чтобы понять, что из этого может получиться для ее необычной группы с ее нуждами и целями.

Деталей было бесчисленное множество. Они наняли архитектора, чтобы он выразил их идеи в чертежах, созданных по системе Брайля. Постепенно вырабатывались планы. Они снова тратили деньги. Началось строительство, за которым следила на месте их архитектор, которую к этому времени настолько захватил их замысел, что работала она даром. Это было очень кстати, поскольку они нуждались в ком-то, кому могли бы доверять: с такого большого расстояния распоряжаться было трудно.

Когда дошло до переезда, возникли проблемы с бюрократами. Это они предвидели, но задержка все же произошла. Службы соцобеспечения, отвечавшие за их благополучие, усомнились в разумности проекта. Когда стало ясно, что никакие уговоры его не остановят, завертелись колеса и было издано постановление о его временном замораживании — для их собственного блага — с запрещением им покидать территорию школы. К тому времени всем им исполнился двадцать один год, но было принято решение о том, что их умственное состояние препятствует им управлять собственными делами. Было назначено слушание дела.