Рэй Брэдбери - Человек в картинках (сборник) Страница 3

– Простите, – произнес тонкий голосок внутри стола, и появился кетчуп.

«Детская… – подумал Джордж Хедли. – Что ж, детям и впрямь не вредно некоторое время пожить без нее. Во всем нужна мера. А они, это совершенно ясно, слишком уж увлекаются Африкой». Это солнце… Он до сих пор чувствовал на шее его лучи – словно прикосновение горячей лапы. А эти львы. И запах крови. Удивительно, как точно детская улавливает телепатическую эманацию психики детей и воплощает любое их пожелание. Стоит им подумать о львах – пожалуйста, вот они. Представят себе зебр – вот зебры. И солнце. И жирафы. И смерть.

Вот именно. Он механически жевал пищу, которую ему приготовил стол. Мысли о смерти. Венди и Питер слишком молоды для таких мыслей. А впрочем, разве дело в возрасте? Задолго до того, как ты понял, что такое смерть, ты уже желаешь смерти кому-нибудь. В два года ты стреляешь в людей из пугача…

Но это… Жаркий безбрежный африканский вельд… Ужасная смерть в когтях льва… Снова и снова смерть.

– Ты куда?

Он не ответил ей. Поглощенный своими мыслями, он шел, провожаемый волной света, к детской. Он приложил ухо к двери. Откуда-то донесся львиный рык.

Он отпер дверь и распахнул ее. В тот же миг его слуха коснулся далекий крик. Снова рычание львов… Тишина.

Он вошел в Африку. Сколько раз за последний год он, открыв дверь, встречал Алису в Стране чудес, или фальшивую черепаху, или Аладдина с его волшебной лампой, или Джека Тыквенную Голову из страны Оз, или доктора Дулитла, или корову, которая прыгала через луну, очень похожую на настоящую, – всех этих чудесных обитателей воображаемого мира. Сколько раз видел он летящего в небе Пегаса или розовые фонтаны фейерверка или слышал ангельское пение. А теперь перед ним желтая раскаленная Африка, огромная печь, которая пышет убийством. Может быть, Лидия права. Может, и впрямь надо на время расстаться с фантазией, которая стала чересчур реальной для десятилетних детей. Разумеется, очень полезно упражнять воображение человека, но если пылкая детская фантазия чрезмерно увлекается каким-то одним мотивом?.. Кажется, весь последний месяц он слышал львиный рык, чувствовал даже у себя в кабинете резкий запах хищников, да по занятости не обращал внимания…

Джордж Хедли стоял один в степях Африки. Львы, оторвавшись от своей трапезы, смотрели на него. Полная иллюзия настоящих зверей – если бы не открытая дверь, через которую он видел в дальнем конце темного коридора, будто портрет в рамке, рассеянно ужинавшую жену.

– Уходите, – сказал он львам.

Они не послушались.

Он отлично знал устройство комнаты. Достаточно послать мысленный приказ, и он будет исполнен.

– Пусть появится Аладдин с его лампой, – рявкнул он.

По-прежнему вельд, и все те же львы…

– Ну, комната, действуй! Мне нужен Аладдин.

Никакого впечатления. Львы что-то грызли, тряся косматыми гривами.

– Аладдин!

Он вернулся в столовую.

– Проклятая комната, – сказал он, – поломалась. Не слушается.

– Или…

– Или что?

– Или не может послушаться, – ответила Лидия. – Потому что дети уже столько дней думают про Африку, львов и убийства, что комната застряла на одной комбинации.

– Возможно.

– Или же Питер заставил ее застрять.

– Заставил?

– Открыл механизм и что-нибудь подстроил.

– Питер не разбирается в механизме.

– Для десятилетнего парня он совсем не глуп. Коэффициент его интеллекта…

– И все-таки…

– Хелло, мам! Хелло, пап!

Супруги Хедли обернулись. Венди и Питер вошли в прихожую: щеки – мятный леденец, глаза – ярко-голубые шарики, от джемперов так и веет озоном, в котором они купались, летя на вертолете.

– Вы как раз успели к ужину, – сказали родители вместе.

– Мы наелись земляничного мороженого и сосисок, – ответили дети, отмахиваясь руками. – Но мы посидим с вами за столом.

– Вот-вот, подойдите-ка сюда, расскажите про детскую, – позвал их Джордж Хедли.

Брат и сестра удивленно посмотрели на него, потом друг на друга.

– Про детскую?

– Про Африку и все прочее, – продолжал отец с наигранным добродушием.

– Не понимаю, – сказал Питер.

– Ваша мать и я только что совершили путешествие по Африке: Том Свифт и его Электрический Лев, – усмехнулся Джордж Хедли.

– Никакой Африки в детской нет, – невинным голосом возразил Питер.

– Брось, Питер, мы-то знаем.

– Я не помню никакой Африки. – Питер повернулся к Венди. – А ты?

– Нет.

– А ну, сбегай проверь и скажи нам.

Она повиновалась брату.

– Венди, вернись! – позвал Джордж Хедли, но она уже ушла. Свет провожал ее, словно рой светлячков. Он слишком поздно сообразил, что забыл запереть детскую.

– Венди посмотрит и расскажет нам, – сказал Питер.

– Что мне рассказывать, когда я сам видел.

– Я уверен, отец, ты ошибся.

– Я не ошибся. Пойдем-ка.

Но Венди уже вернулась.

– Никакой Африки нет, – доложила она, запыхавшись.

– Сейчас проверим, – ответил Джордж Хедли.

Они все вместе пошли по коридору и отворили дверь в детскую.

Чудесный зеленый лес, чудесная река, пурпурная гора, ласкающее слух пение, а в листве – очаровательная таинственная Рима, на длинных распущенных волосах которой, словно ожившие цветы, трепетали многоцветные бабочки. Ни африканского вельда, ни львов. Только Рима, поющая так восхитительно, что невольно на глазах выступают слезы.

Джордж Хедли внимательно осмотрел новую картину.

– Ступайте спать, – велел он детям.

Они открыли рты.

– Вы слышали?

Они отправились в пневматический отсек и взлетели, словно сухие листья, вверх по шахте в свои спальни.

Джордж Хедли пересек звенящую птичьими голосами полянку и что-то подобрал в углу, поблизости от того места, где стояли львы. Потом медленно возвратился к жене.

– Что это у тебя в руке?

– Мой старый бумажник, – ответил он и протянул его ей.

От бумажника пахло жухлой травой и львами. На нем были капли слюны, и следы зубов, и с обеих сторон пятна крови.

Он затворил дверь детской и надежно ее запер.

В полночь Джордж все еще не спал, и он знал, что жена тоже не спит.

– Так ты думаешь, Венди ее переключила? – спросила она наконец в темноте.

– Конечно.

– Превратила вельд в лес и на место львов вызвала Риму?

– Да.

– Но зачем?

– Не знаю. Но пока я не выясню, комната будет заперта.

– Как туда попал твой бумажник?

– Не знаю, – ответил он, – ничего не знаю, только одно: я уже жалею, что мы купили детям эту комнату. И без того они нервные, а тут еще такая комната…

– Ее назначение в том и состоит, чтобы помочь им избавиться от своих неврозов.

– Ой, так ли это…

Он посмотрел на потолок.

– Мы давали детям все, что они просили. А в награду что получаем – непослушание, секреты от родителей…

– Кто это сказал: «Дети – ковер, иногда на них надо наступать»… Мы ни разу не поднимали на них руку. Скажем честно – они стали несносны. Уходят и приходят, когда им вздумается, с нами обращаются так, словно мы – их отпрыски. Мы их портим, они – нас.

– Они переменились с тех самых пор – помнишь, месяца два-три назад? – когда ты запретил им лететь на ракете в Нью-Йорк.

– Я им объяснил, что они еще малы для такого путешествия.

– Объяснил, а я вижу, как они с того дня стали хуже к нам относиться.

– Я вот что сделаю: завтра приглашу Дэвида Макклина и попрошу взглянуть на эту Африку.

– Но ведь Африки нет, теперь там сказочная страна и Рима.

– Сдается мне, к тому времени снова будет Африка.

Мгновением позже он услышал крики.

Один… другой… Двое кричали внизу. Затем – рычание львов.

– Венди и Питер не спят, – сказала ему жена.

Он слушал с колотящимся сердцем.

– Да, – отозвался он. – Они проникли в детскую комнату.

– Эти крики… они мне что-то напоминают.

– В самом деле?

– Да, мне страшно.

И как ни трудились кровати, они еще целый час не могли укачать супругов Хедли. В ночном воздухе пахло кошками.

– Отец, – сказал Питер.

– Да?

Питер разглядывал носки своих ботинок. Он давно избегал смотреть на отца, да и на мать тоже.

– Ты что же, навсегда запер детскую?

– Это зависит…

– От чего? – резко спросил Питер.

– От тебя и твоей сестры. Если вы не будете чересчур увлекаться этой Африкой, станете ее чередовать… скажем, со Швецией, или Данией, или Китаем…

– Я думал, мы можем играть во что хотим.

– Безусловно, в пределах разумного.

– А чем плоха Африка, отец?

– Так ты все-таки признаешь, что вызывал Африку!

– Я не хочу, чтобы запирали детскую, – холодно произнес Питер. – Никогда.

– Так позволь сообщить тебе, что мы вообще собираемся на месяц оставить этот дом. Попробуем жить по золотому принципу: «Каждый делает все сам».

– Ужасно! Значит, я должен сам шнуровать ботинки, без автоматического шнуровальщика? Сам чистить зубы, причесываться, мыться?