Дуглас Адамс - Жизнь, Вселенная и все остальное Страница 30

– Ладно-ладно, – проговорил Зафод, отключая компьютер.

Снова плюхнулся в кресло. Поиграл карандашом. Это занятие тоже потихоньку ему прискучило.

– Ладно-ладно, – сказал он и ввел в компьютер сумму заработанных за этот раунд очков, а также предыдущий рекорд.

«Золотое сердце» перешло на рысь, и звезды в его иллюминаторах слились в одно расплывчатое облако света.

29

– Скажите, пожалуйста, – проговорил тощий, бледнокожий криккитянин, который выступил вперед из рядов своих сородичей в качестве глашатая и теперь переминался с ноги на ногу в кругу света. Свою винтовку он держал на отлете, точно просто оказывал любезность ее истинному владельцу, который кой-куда отлучился на минутку. – Скажите, пожалуйста, – вновь начал он, – вам что-нибудь известно о так называемом «равновесии в природе»?

Пленники не дали ответа – конечно, если не считать таковым растерянного хмыканья и вздохов. Лучи фонариков скользили по их лицам. Высоко в небе занимались своим темным делом Робот-Зоны.

– Ну, видите ли, – замялся криккитянин, – мы слышали об этом «равновесии» только краем уха. Должно быть, это так, мелочь какая-то. Ну ладно, тогда, полагаю, придется вас убить.

И скосил глаза на свою винтовку, точно соображая, куда же надо нажимать.

– В смысле, – добавил он, вновь подняв глаза, – если только вы не хотите о чем-нибудь поболтать?

Медленное, тупое удивление распространилось по телам Слартибартфаста, Форда и Артура из их сердец (на данный момент находившихся в пятках). Оно неуклонно поднималось к их мозгам, которые в сей миг были заняты лишь передвижением челюстей вверх-вниз. Триллиан трясла головой – так встряхивают, отчаявшись, коробку с головоломкой, чтобы непонятные детали сами нашли себе место.

– Видите ли, нас беспокоит, – добавил голос из толпы, – этот самый план ликвидации Вселенной.

– Да, – подхватил другой, – и равновесие в природе. Нам все кажется, что если уничтожить всю остальную Вселенную, то это плохо отразится на равновесии в природе. Понимаете, мы придаем очень важное значение экологии… – И у него горло перехватило от печали.

– И спорту, – громко возгласил кто-то еще.

Толпа приветствовала его заявление одобрительным гулом.

– Да, – согласился первый, – и спорту тоже…

Затем растерянно оглянулся на своих товарищей, деловито поскреб щеку. По-видимому, он пытался побороть в себе некое глубинное смятение, точно думал он одно, а на язык наворачивалось совсем другое, и примирить слова с мыслями не было никакой возможности.

– Видите ли, – промямлил он, – некоторые из нас… – И вновь огляделся по сторонам, точно умоляя о поддержке. Товарищи разразились ободряющими междометиями. – Некоторые из нас, – продолжал он, – очень хотели бы наладить связи по спортивной линии с остальной частью Галактики, и хотя я уважаю необходимость не смешивать спорт с политикой, мне все же кажется, что если мы хотим спортивных связей с Галактикой, а так оно и есть, то тогда, наверное, ее не стоит ликвидировать. И всю остальную часть Вселенной, – тут он вновь окончательно замялся, – …а сейчас это, по-видимому, стоит на повестке дня…

– Чт… – вымолвил Слартибартфаст, – чт…

– Ккка… – начал Артур.

– Сккко… – сказал Форд Префект.

– Хорошо, – рассудила Триллиан. – Давайте об этом и побеседуем.

Она шагнула вперед и взяла бедного, вконец растерявшегося криккитянина за руку. На вид ему было лет двадцать пять, что значило, учитывая сложные пируэты времени в данной местности, что ему было всего двадцать, когда кончились криккитские войны (десять биллионов лет назад то есть).

Прежде чем сказать что-нибудь еще, Триллиан совершила с ним небольшую прогулку по чаще фонарных лучей. Криккитянин неуверенно плелся за ней. Лучи слегка склонились, точно капитулируя перед этой странной, спокойной девушкой, которая единственная во всей Вселенной кромешного смятения держалась так, будто знала, чего хочет.

Триллиан обернулась к криккитянину лицом, слегка сжала его руки в своих. Он смотрел на нее, весь страдание и смятение.

– Расскажи мне все, – попросила она.

С минуту он молчал, переводя взгляд с одного глаза Триллиан на другой.

– Мы… – начал он, – это лучше нам с вами наедине… по-моему… – Его лицо сморщилось. Потом он уронил голову на грудь, тряхнул ею, точно копилкой, в которой застряла монетка. И вновь поднял глаза на Триллиан. – Видите ли, у нас теперь есть эта самая бомба, – сказал он. – Вы не подумайте, она совсем малюсенькая.

– Я знаю, – молвила Триллиан.

Криккитянин вытаращил глаза, точно она высказала странное суждение о корнеплодах.

– Честно, – сказал он, – ну просто крохотулька.

– Я знаю, – повторила Триллиан.

– Но говорят, – его голос срывался, – говорят, она может уничтожить все-все-все, что есть на свете. И понимаете, сделать это – наш долг, если я не ошибаюсь. И что, тогда мы останемся одни? Я просто не в курсе. Однако же такова наша функция, судя по всему, – сказал он и вновь поник головой.

– Что бы это ни означало, – прогудел из толпы зловещий голос.

Триллиан медленно положила свои руки на плечи бедного, запутавшегося молодого криккитянина и погладила его трясущуюся голову, которую тот склонил ей на плечо.

– Все в порядке, – сказала она тихо, но достаточно внятно, чтобы ее услышала толпа во тьме, – вы не обязаны этого делать.

Она покачала криккитянина в своих объятиях, как мать большого ребенка.

– Вы не обязаны этого делать, – повторила она.

И, отпустив криккитянина, сделала шаг назад.

– Я прошу вас кое-что сделать для меня, – сказала она и неожиданно рассмеялась. – Я прошу, – начала она и вновь рассмеялась. Прикрыла рот ладошкой, потом вновь заговорила с серьезным лицом: – Я прошу вас отвести меня к вашему главному. – И указала на парящие в небесах Воен-Зоны. Кто ее знает, откуда ей было известно, что там-то главный и находится.

Ее смех точно разрядил атмосферу. В задних рядах толпы одинокий голос запел песню, которая позволила бы Полу Маккартни, будь он ее автором, купить весь свет.

30

Зафод Библброкс храбро полз по вентиляционному ходу, как и положено такому отчаянному парню. Он был в ужасном смятении – но все равно упрямо полз вперед. Храбрецы не сдаются.

Смятение было вызвано картиной, которая только что открылась его взору. Но поскольку в самый ближайший момент ему предстояло услышать нечто вдвойне более экстраординарное, мы лучше воспользуемся паузой и объясним, где же он, собственно, находится.

Зафод Библброкс находился на высоте многих миль над поверхностью планеты Криккит, в вентиляции одной из Робот-Боен-Зон.

Говоря глобальнее, в верхних, разреженных слоях атмосферы Криккита, относительно не защищенных от излучения и всего остального, что прибывало к планете из космоса.

Зафод припарковал свой звездолет «Золотое сердце» в гуще колоссальных, темных железных китов, что теснились в небе Криккита, и вошел в самое, как ему показалось, крупное и внушительное из этих летучих зданий. Имея на вооружении лишь бластер системы «Громовержец» и некие таблетки от головной боли.

Он очутился в длинном, широком и тускло освещенном коридоре, где можно было спрятаться, чтобы составить план дальнейших действий. Прятаться было необходимо – время от времени по коридору проходили криккитские роботы, и хотя в бытность своего пленения Зафод убедился, что защищен от них неведомым талисманом, шишек ему тогда понаставили немало. И сейчас он не имел ни малейшего намерения эксплуатировать эту свою, как сам выражался, «полусчастливую звезду».

Зафод проскользнул из коридора в какую-то комнату, оказавшуюся на поверку огромным, тускло освещенным залом.

Собственно, то был музей об одном-единственном экспонате – а именно: тут были выставлены остатки какого-то космического корабля, ужасно искореженные огнем. Теперь Зафод немножко подучил период галактической истории, который когда-то прозевал за попытками залучить в постель соседку по школьной киберкабинке. А потому догадался, что это остатки корабля, который многие биллионы лет назад вышел за пределы Пылевого Облака и заварил всю кашу.

Но – и тут он впал в некоторое смятение – что-то с этим кораблем было нечисто.

Безусловно, его корпус был искорежен самой настоящей аварией. Обшивка сплавилась на неподдельном огне, но Зафоду, с его опытным глазом, тут же стало ясно, что сам-то корабль ненастоящий. Нечто вроде модели в натуральную величину – трехмерный чертеж. Другими словами, он был бы отличным наглядным пособием для какого-нибудь профана, который надумал бы соорудить космический корабль, не имея о них ни малейшего представления. Однако летать эта посудина явно не могла изначально.