Василий Головачев - Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость Страница 31

Спутники Георгия переглянулись.

– Гивич, что–то ты поплыл, – качнул головой Вадик. – Берись, Миша, доведём испытателя до родного порога.

Георгий запротестовал, но его взяли под руки и ввели в подъезд, открыв дверь так, будто она не имела домофона. Поднялись на третий этаж.

Навстречу им шагнул черноволосый мужчина с прозрачными глазами, одетый в обычный гражданский костюм: модная чёрная куртка с искрой – «всепогодка», с капюшоном, чёрные штаны, зимние ботинки — «сахалинки». В таких костюмах ходило большинство населения Углегорска.

– Свободны, – сказал он, пристально глядя на Георгия.

Вадик и Михаил (Татьяна осталась на улице) синхронно кивнули, отпустили космонавта и ссыпались по лестнице вниз. Хлопнула дверь, стало тихо.

– Вы кто? – с трудом выговорил Георгий. Голова кружилась, очень хотелось лечь, и он почти не видел собеседника.

– Пойдёмте, вам надо прилечь, – сказал незнакомец, открывая дверь (откуда у него ключ?) и вводя хозяина в прихожую.

– Я сам, – запротестовал Георгий, когда тот попытался снять с него ботинки.

В голове случился провал, и он обнаружил себя лежащим на диване. Приподнял голову.

– Кто вы, чёрт побери?!

Черноволосый приблизил лицо к его лицу, сказал какую–то неразборчивую фразу, отчего Георгий полетел в разверзшуюся под ним светлую бездну, перестав понимать, что происходит.

– Слушай и запоминай! – прокатился по бездне гулкий раскатистый баритон. – Через минуту очнёшься и забудешь, где был в этот вечер и с кем встречался. Будешь выполнять все приказы человека, который подойдёт к тебе и скажет: «Георгий Гивиевич, вы осознаёте всю ответственность вашего полёта?» Понял? Повтори!

– Георгий Гивиевич, вы осознаёте… – послушно пробормотал Георгий.

– Ничему не удивляйся, радуйся и улыбайся. Всё будет хорошо. Ты дома.

Прозвучало ещё одно непонятное слово.

Георгий вздрогнул, разлепил глаза, чувствуя себя так, будто окунулся в холодную воду.

Рядом никого не было. В гостиной тикали старинные часы в футляре, подчёркивая гулявшую по квартире тишину.

Какие–то смутные воспоминания зашевелились в памяти, тревожа душу ощущением забытой вещи. Он мотнул головой, избавляясь от ощущения. Позвал:

– Люся…

Всё та же тишина в ответ.

– Люсь! Ты спишь?

Никто не ответил.

Людмила же поехала с Тиной, вспомнил он. Ну и прекрасно, не будет ворчать.

Георгий разделся, постоял под струями душа, чувствуя необычное наслаждение, вытерся насухо и лёг спать. Ему было хорошо. О ссоре с женой, как и о встрече в ресторане с Вадиком и его компанией, в памяти не сохранилось ничего.

* * *

Наутро он проснулся как обычно, в семь часов, спокойный и деловитый.

Удивился, обнаружив, что спал один, набрал номер мобильного жены.

Судя по её голосу, она тоже удивилась, не услышав от мужа ни одного резкого слова, ни одного упрёка.

– Я у Тины.

– Я догадался, – ответил он. – Через час еду на космодром, машину уже выслали. Если хочешь, приезжай к нам, тебя пропустят.

– Дома подожду, – хмыкнула Людмила. – Что это ты сегодня такой… добрый?

– А какой я должен быть? – развеселился Георгий. – Всё нормально, работа ждёт интересная. Старт через два с половиной дня, домой вернусь через неделю, жди. Я ещё позвоню.

– Хорошо, – растерянно ответила жена.

Вскоре за ним действительно приехал дежурный микроавтобус и повёз на космодром, где он должен был провести двое с лишним суток с врачами и разработчиками полётного задания. С этой минуты его контакты с внешним миром сводились до минимума и распорядком дня начинала руководить инструкция, обязывающая космонавта жить другими ритмами и подчиняться приказам медиков и вышестоящих чинов.

Пятьдесят километров от Углегорска до космодрома микроавтобус преодолел за двадцать пять минут.

Когда–то на месте космодрома располагалась двадцать седьмая ракетная дивизия РВСН, после передислокации которой остались шахтные пусковые установки, позволяющие запускать легкие ракеты класса «Рокот» и «Старт». Затем был создан космодром «Свободный», закрытый приказом президента в две тысячи седьмом году. Но в следующем году началось развёртывание техники для строительства нового космодрома – «Восточный», который заработал уже в две тысячи десятом году.

К моменту запуска новейшего комплекса «Русь» с космодрома успели стартовать тяжёлые ракетоносители «Ангара», вовсю летали «Рокоты», был запущен «Клипер–А», будущий покоритель Луны, и готовилась стартовая позиция для кораблей планетарного класса, способных летать на другие планеты Солнечной системы.

Ещё при подъезде к контрольно–пропускному пункту стали видны сооружения космодрома: пристартовый и выносной измерительные комплексы, радарные системы, технические и стартовые позиции лёгких ракет, за ними – стартовый стол ракет «Ангара». На территории космодрома сохранились лесные полосы, поэтому пусковой комплекс «Руси» Георгий увидел только при повороте к стеклянному куполу подготовительного корпуса.

Сердце забилось сильней, в душе поднялось волнение.

Ракетоноситель, не уступавший по размерам зарубежным аналогам, в общем–то выглядел стандартно, хотя и грозно, а вот головная ступень его с прикреплённым модулем «Руси» порождала фантазии «звёздных войн», настолько она была красива и гармонична.

– Красавец! – заметил майор Сёмин, всегда сопровождавший космонавтов на космодром. – Самому хочется полететь.

Георгий улыбнулся. Витя Сёмин повторял это заклинание каждый раз, на полном серьёзе, хотя был всего лишь штатным сотрудником службы безопасности, и его реплики давно стали традиционными.

Микроавтобус свернул к блестевшему под лучами низкого солнца корпусу, по форме напоминающему летающую тарелку.

Здесь испытателя уже ждали, провели в зал контроля и через несколько минут начали процедуру медицинского осмотра, после чего его ждала встреча с главным инженером монтажно–испытательного ангара Викентьевым.

До старта оставалось ровно шестьдесят часов.

2

Лика снова улетела, на этот раз с друзьями на Крит, и Афанасий почувствовал себя брошенным, вдруг осознав, что он, по сути, живёт один. Любимая девушка вела себя абсолютно независимо, замуж не собиралась, друзей у неё было предостаточно, и все они оказывали на Лику гораздо больше влияния, чем майор Вьюгин.

«Поговори с сенсами, – посоветовал сидящий внутри авантюрист. – Попроси приворожить».

«Так ведь это не по совести», – возразил Афанасий.

«Тогда не жалуйся, принимай что есть».

«Хочется тепла и уюта…»

«Хочется – перехочется! Найди другую женщину».

«Я эту люблю».

Внутренний голос умолк. Посоветовать ему было нечего.

Афанасий кое–как дотерпел до конца рабочего дня, закрыл отдел и направился к машине, стоявшей во дворе флигеля; отдел ИПФ располагался на двух этажах пристройки к главному корпусу научно–технического Управления ФСБ. Поговаривали, что Управление скоро переедет в новое здание в Долгопрудном, неподалёку от МФТИ, но пока что приходилось мириться с теснотой и вечными пробками на подъездах к особняку.

Флигель, а также все подходы к нему стерегли новые видеосистемы на основе нанотехнологий, поэтому с виду здание никто не охранял. Но Афанасий знал, что на территорию Управления не могла проскочить не только мышь, но даже невидимый глазу нанит – наноробот–разведчик, способный просачиваться сквозь малейшую щель. Современные комплексы охраны и защиты тоже использовали нанотехнологии и новейшие научные разработки, позволяющие им выявлять, распознавать и уничтожать микроразведывательную аппаратуру на подступах к лабораториям и аудиториям Управления.

Отдел ИПФ мог бы обходиться и без такого совершенного оборудования, так как его сотрудники–экстрасенсы чувствовали нарушения экстерриториальности и могли обнаружить нанита без суперлокационных систем. Но сверхсекретное подразделение ФСБ требовало и адекватных мер охраны тайны, поэтому использовало всё, что предоставляла ему наука.

Дверь отдела закрылась за спиной Вьюгина. Теперь, чтобы её открыть, нужен был не только чип–ключ, но и соответствие облика открывающего опознавательным контурам, в которые входили радужные оболочки глаза и биополевые структуры.

Афанасий спустился во двор флигеля, попрощался с «живым» охранником, сел в машину.

Было уже темно, моросил мелкий дождь, нехарактерный для конца ноября. Хотелось на юг, к морю, полежать на горячем песочке и позагорать.

Может, и в самом деле взять отпуск и махнуть куда–нибудь на Гаити? – мелькнула мысль.

Звонок мобильного вернул его из мечты в реальность.

– Афанасий Дмитриевич, зайдите ко мне.