Роман Афанасьев - Стервятники звездных дорог Страница 31

Окинув долгим взглядом пустую рубку, Алекс поежился. Спускаться в трюм не хотелось. Он подумал, что неплохо бы разбудить Амира и отправиться в трюм вдвоем, но потом с сожалением отказался от этой идеи. Он снова оглянулся и нехотя побрел к дверям. Нужно спуститься в трюм и проверить состояние капсул. Еще не факт, что произошло что-то серьезное. Быть может, на самом деле отказала система камер, и теперь вся вахта бродит в темноте трюма, пытаясь починить оборудование. Может, и так. Но Муни...

Уже у самого выхода ему в голову пришла идея, от которой пилота бросило в дрожь. Несколько часов назад из рубки точно так же выходили вахтенные. Сначала один, потом второй, третий. В конце концов в рубке остался один Муни. Он так же боялся и недоумевал – куда подевались остальные. И точно так же сожалел, что у него нет оружия. Тогда, наверное, он и достал с мостика древний револьвер. И, успокоенный, отправился на поиски друзей. В рубку никто из них не вернулся: трое, судя по всему, сгинули в трюме, а Муни умер около ряда криокамер.

Чувствуя, как замирает сердце, Моруа развернулся и бегом вернулся к пульту. Дрожащими руками он натянул шлем и вошел в закрытый сегмент системы. Тут ему доступен только один раздел – срочное пробуждение аварийной вахты. Закусив губу, пилот ввел личный код, подтвердил свои полномочия вахтенного и запустил процедуру разморозки. Система подчинилась, не забыв внести пометку в личное дело пилота Моруа. Если решение пробудить аварийщиков окажется ошибочным, пилота, поднявшего ложную тревогу, отдадут под трибунал. Это пахло не просто выговором, а разжалованием и увольнением с действительной службы, но сейчас Алекс изо всех сил молился о том, чтобы этим все и кончилось. Пусть тревога будет ложной. И пусть потом капитан Корт лишит его звания пилота, а командующий запрет в карцер. Пусть. Если бы он мог, то поднял бы сейчас тревогу первой степени и перевел бы корабль на военное положение. Тогда все отсеки бы заблокировались, а из криокамер начали бы подниматься военные. Но таких прав у него нет – это мог сделать только кто-то из военных офицеров. В составе аварийной вахты есть один из них, и Алекс искренне надеялся, что вояка окажется параноиком и поступит именно так.

Поднимаясь из кресла, Алекс чувствовал внутри пустоту. Он сделал все, что мог. До пробуждения аварийной вахты осталось примерно шесть часов – не так уж долго по меркам космоса. Но ему предстоит визит на нижние палубы – по инструкции он обязан попытаться устранить источник опасности своими силами до прибытия помощи. Идти не хотелось. Самым разумным было бы дождаться пробуждения начальства, получить разнос и с облегчением взвалить все проблемы на плечи старшего аварийной вахты. И все же... Представив, что там, среди камер, сейчас истекает кровью последний вахтенный, которого еще можно спасти, Алекс почувствовал стыд. Почему он решил, что Муни был последним?

Обругав себя последним ослом, Алекс побежал к дверям – он должен был как можно скорее добраться до медицинского отсека, а потом спуститься в трюм. Он просто не имел права ждать, пока очнется следующая вахта. Не имел права.

Прежде чем запечатать дверь в рубку, Алекс оглянулся и посмотрел на древние перила, ведущие на капитанский мостик. И ему вновь почудился многоголосый шепот, в котором слышалось одобрение. Алекс открыл дверь и шагнул в темноту. Он знал, что поступает глупо, но не мог поступить иначе.

От площадки грузовых лифтов к главному трюму опускался широкий пласталевый пандус, напоминавший размером широкую дорогу. Но сейчас, когда вокруг было темно, а под ногами слабо мерцала дорожка аварийного освещения, пандус казался Алексу огромным языком, ведущим в распахнутую пасть чудовища. С опаской он ступил на скользкий металл и медленно пошел вперед, напряженно вглядываясь в темноту.

Двери трюма открыты настежь – толстые створки прятались в стенах, а огромный круглый вход походил на дыру в горе. Там, за порогом, колыхалась тьма. Лишь светящаяся дорожка аварийного освещения вяло мигала, уходя в темную даль. Она почти ничего не освещала, зато не давала заблудиться ремонтникам. Алекс ступал по светящемуся пунктиру, как по волшебной тропе, что сможет его защитить от опасности, таящейся во тьме.

У самого порога пилот остановился, не решаясь сделать последний шаг. Заглянув в темноту, он не увидел ничего, кроме первого ряда криокапсул, подсвеченных дорожкой. Немного поразмыслив, Алекс все же решился сойти с дорожки и подойти к пульту управления дверями трюма. Терминал на стене был раз в пять больше обычного пульта управления и, по сути, являлся отдельным компьютером, достаточно сложным, чтобы следить за состоянием дверей.

Введя свой код, Моруа просмотрел список операций. Первым делом он открыл раздел общего освещения трюма и с неудовольствием обнаружил, что его доступа не хватит для запуска полного освещения главного трюма. Еще бы – такая бездна энергии обязательно даст дополнительную нагрузку на общие генераторы, и потому разрешение на это должен дать как минимум дежурный энергетик. Который, разумеется, сейчас мерзнет в криокапсуле вместе со всем своим отделом. Предполагалось, что для мелкого ремонта необязательно подавать полную мощность на освещение. Ремонтнику просто нужно было добраться до места поломки и активировать ближайшую световую панель.

Раздраженно пожав плечами, Алекс открыл журнал операций. Дверь распечатали шесть часов назад, и сделал это лейтенант Дробыш – старший дежурной вахты. В журнале был зафиксирован и тревожный сигнал одной из криокамер – он по-прежнему оставался активным, значит, камеру не только не починили, но даже не отключили. Алекс представил, как старший вахтенный офицер входит в трюм, сжимая в руке малый ремонтный комплект. Он исчезает в темноте. Потом за ним идет следующий вахтенный, встревоженный тем, что офицер не отвечает. Следом за ним спешат другие вахтенные. Проходит немного времени. Выходит из темной бездны только Муни – окровавленный, еле живой. Он бросается к лифтам – даже не позаботившись закрыть створки. И...

Пилот вздрогнул и положил руку на пояс. У них было оружие – по крайней мере у Муни, шедшего последним. А у него сейчас на ремне только легкая аптечка. Пластиковый куб со встроенным датчиком, что способен поставить диагноз и впрыснуть набор лекарств. Но кроме аптечки Александр захватил из медотсека и виброскальпель – самый большой, какой только нашелся. Его предполагалось использовать для ампутации конечностей – в том случае, когда не работал роботизированный медик. Виброскальпель имел собственную батарею питания и размером напоминал здоровенный кухонный нож для разделки мяса. Не бог весть какое оружие, но все же пилот чувствовал себя уверенней, сжимая в руке холодную рукоять инструмента.

С тоской оглянувшись на лифтовую площадку, залитую светом одинокой панели, Александр прикусил губу. Потом он решительно повернулся спиной к свету и взглянул в черную пропасть трюма. Он чувствовал, что этого не стоит делать. Это глупо и опасно – лезть в одиночку туда, где предположительно пропали без следа трое человек. Там может быть все, что угодно, – от спятившего после криосна вахтенного до серьезной аварии с химическим поражением зоны. А то и радиоактивным. Но, как единственный вахтенный, он обязан это сделать. Возможно, там, среди капсул, лежит офицер Дробыш, зажимая рану в ноге, и молится, чтобы поскорее пришла помощь. Или третий пилот, хватая воздух сожженным горлом, скребет пальцами пласталевый пол. Быть может, там случился пожар или даже взрыв, уничтоживший датчики, а Муни – единственный, кто выжил при этом. Нельзя сказать наверняка. Но одно пилот знал точно – если сейчас он не войдет в трюм, то будет проклинать себя за трусость всю оставшуюся жизнь.

Сжав кулаки, Алекс вернулся на световую дорожку, уходящую в темноту светлым пунктиром. Он знал, что некоторые из его друзей в этот момент обратились бы к своим божествам с пылкой молитвой. Но Моруа не был религиозен, поэтому он взял виброскальпель в правую руку, положил палец на кнопку активации и решительно вошел в темноту.

Первые шаги дались легко – в спину бил свет лифтовой площадки и за порогом трюма царил скорее полумрак. Но уже через десяток шагов пилот погрузился в царство темноты и замедлил шаг.

Свет от дорожки поднимался до колен, освещая только крохотный участок пола. Из вязкого полумрака выступали силуэты разовых криокамер, стоявших на стеллажах, словно книги в библиотеке. Лабиринт железных полок уходил вверх и терялся в темноте, подобно вершинам гор. Над головой плескалась темнота, заставляя горбиться и вжимать голову в плечи.

Поборов себя, Алекс поднял голову и взглянул наверх. Потом быстро опустил взгляд к светящимся полоскам и побрел вперед – наугад. Сначала он хотел позвать вахтенных, но потом раздумал кричать. Как-то это неправильно. Тревога, сочащаяся из темноты липкой патокой, не давала открыть рот. Казалось, пилота окутало мокрое одеяло, что приглушало звуки и свет. Хотелось развернуться и бежать прочь от этого странного места. Пересиливая себя, Алекс сделал несколько шагов вперед и остановился на перекрестке стеллажей.