Алан Фостер - Филогенез Страница 31

Дес остановился на молодом транспортном операторе по имени Термилкулис, который периодически доставлял припасы в пищеблок. Он завязал с ним дружбу, принялся угощать энергичного и смышленого молодого самца всяческими деликатесами и постепенно добился полного доверия.

Однажды ранним утром, покончив с приготовлением полуфабрикатов для утренней трапезы и предоставив более опытным мастерам завершать процесс, Дес подошел к Тер-милкулису, который как раз заканчивал разгрузку. Увидев, что молодой оператор собирается немного передохнуть, Десвендапур предложил ему отдохнуть вместе. Тер согласился. Они удалились в укромный уголок пищеблока, рядом с узкой разгрузочной площадкой, и опустились на все шесть ног.

Они довольно долго лениво болтали о том о сем, и наконец Дес небрежно, как бы между прочим, заметил:

— Знаешь, мне кажется странным, что, живя на родной планете людей, мы почти не видим туземцев.

— Еще бы! Зачем тебе их видеть, на твоей-то работе?

Термилкулис совершенно расслабился, его усики безмятежно свисали надо лбом.

Десвендапур жестом выразил согласие, стараясь, чтобы жест выглядел сдержанным.

— Да, наверное… Ну, а ты? — спросил он с показным безразличием.— Ты-то сам много их видел?

Похоже, транспортный оператор не нашел в вопросе ничего странного.

— Одного-двух.

— Неужто? А я думал, ты развозишь грузы по всей колонии и часто встречаешься с млекопитающими…

— Да нет. Знаешь, сразу после того, как я сюда прибыл, я и сам задавался подобным вопросом.

Поэт насторожился. Однако, судя по поведению оператора, никаких подозрений у того не пробудилось.

— Но я порасспрашивал, и оказалось, противоречие только мнимое. Мне растолковали причину, по которой мы почти не видим людей.

— Да? — с рассеянным видом спросил Дес— И что же это за причина?

Термилкулис повернулся к нему.

— Здесь ведь колония транксов. Транксский улей. И о его существовании осведомлены лишь немногие люди. Они работают на прогрессивную часть человеческого правительства, но часть эта вынуждена действовать втайне. Колония должна показать, что транксы могут существовать среди людей, не влияя отрицательно на человеческую цивилизацию. О существовании нашего поселения будет объявлено, когда ксеносоциологи с обеих сторон сочтут это уместным и своевременным. Может, успех проекта благоприятно отразится на отношении к нам двуногих. Но бывать в улье им совершенно незачем. Тут колония транксов. И живут здесь транксы. Такие, как мы с тобой.

Он сделал многозначительный жест стопорукой.

Значение жеста было ужасно. Оно сулило Десу громадное разочарование. И всамом деле, к чему улью — любому улью, даже расположенному на человеческой планете,— присутствие людей? В то время как проекты на Ульдоме и Ивовице с самого начала рассчитывались на исследование взаимоотношений людей и транксов, земная колония имела совершенно иное назначение. Она была засекреченной, и оба правительства делали вид, что не знают о ее существовании. Ей предстояло доказать, что транксы вполне могут жить на планете, принадлежащей людям. Время для открытого взаимодействия наступит здесь гораздо позднее, когда обе расы свыкнутся с присутствием друг друга, когда люди перестанут считать транксов жуткими и мерзкими — и наоборот.

Последнее-то Дес как раз мог понять. Он и сам находил многие особенности человеческой расы отвратительными. Вся разница между ним и его сородичами-транксами состояла в том, что для него отвращение служило источником вдохновения.

Но как, как же достичь этого эмоционального состояния, если ему запрещено общаться с теми, кто его вдохновляет? Вокруг миллиарды людей! Но Дес готов был обойтись каким-нибудь жалким десятком. Однако и в этом ему отказали. Но ведь не может он сидеть и ждать, пока обстоятельства изменятся! Так и до пенсии досидеть можно. К тому же Десвендапур не отличался терпеливостью и смирением. Такими чертами характера судьба его совсем не наделила.

Как же поступить? Если он, допустим, снова увидит издалека человека, бродящего по границе запретной для него, Деса, зоны, он может пренебречь запретом и пойти на контакт. Но контакт продлится недолго — максимум пару минут. Потом примчатся охранники и уволокут его прочь. Риск слишком велик, а выгода ничтожна. Можно еще попытаться изолировать двуногого, который забредет на территорию транксов, и некоторое время подержать у себя. Но это не менее рискованно. За такое Деса вышвырнут с планеты, даже не дав собрать свои скудные пожитки. У Термилкулиса есть доступ к транспортным средствам, что может оказаться полезным,— до тех пор, пока оператор не разгадает истинных намерений своего нового приятеля. А если Тер о чем-то догадается, тут и конец их дружбе. Глядишь, еще доложит начальству о странном поведении приготовителя пищи.

Нет, решил про себя Дес, что бы он ни предпринял, предпринимать это следует в одиночку. Выбора у него решительно не было. По крайней мере, ничего разумного, рационального сделать он не мог. Значит, оставалось поступить неразумно и нерационально. Для обычного транксатакое поведение считалось немыслимым. Да, если бы Десвендапур походил на обычного транкса, ему бы такое и в голову не пришло.

Выход был безумен, но очевиден. Если у него не получается вступить в контакт с людьми в пределах улья, значит, надо отправиться за его пределы!

Глава одиннадцатая

Чило, как всегда, пробудился под жуткие вопли обезьян-ревунов, приветствующих восходсолнца. Лежа на спине под тонким тропическим одеялом, он смотрел в небо сквозь плотную и легкую ткань палатки. Здесь, у самого экватора, солнце вставало и садилось одинаково быстро. Тропический лес не ведает вечерних и предрассветных сумерек.

Чило зевнул, потянулся, чтобы почесать зудящее место,— и с воплем вскочил. Через его живот, слева направо, тянулся красновато-коричневый ручеек. Ручеек вливался сквозь дыру в левой стенке палатки и утекал в точно такую же дыру в правой, непринужденно обтекая, перетекая или протекая через все и вся на своем пути. Он вполне мог бы точно так же протечь через самого Чило, не будь тот укутан плотным и несъедобным одеялом.

Он забыл перед сном включить электронный репеллент!

И теперь бродячие муравьи прогрызли его палатку, которая попалась им на пути. Взобраться на спящего человека им ничего не стоило, поэтому они решили перейти через него, вместо того чтобы пускаться в обход. Ему крупно повезло, хотя понял он это только позднее, когда осознал, насколько был близок к смерти.

Но пока Чило не думал о своем везении. Он вскочил на ноги и с воплем прихлопнул муравья-солдата, который впился ему в правый большой палец. Если бы Монтойя лучше разбирался в повадках бродячих муравьев, он бы вел себя поосторожнее.

Почуяв запах тревожных феромонов, выделенных их задавленным коллегой, от красно-коричневого ручейка отделилась струйка других солдат и рьяно атаковала противника. Дергаясь и размахивая руками, как припадочный, Чило вывалился из палатки, стремглав понесся между деревьями, пересек широкий пляж и плюхнулся в реку. Но муравьи даже под водой не желали разжимать челюстей. Монтойе опять повезло — засушливый период миновал, и квартирующие в реке пираньи были сыты, а потому не спешили обратить внимание на вторжение. Зато четырехметровый черный кайман, дремавший на противоположном берегу, оживился и бесшумно скользнул в воду. Виляя своим драконьим хвостом, он поплыл на звук, чтобы выяснить, нельзя ли чем поживиться.

Однако пока он пересекал реку, пришедший в себя и опомнившийся Монтойя выскочил обратно на берег. Разочарованный кайман ушел на глубину. Предполагаемая жертва даже не заметила его присутствия.

Непрерывно изрыгая грязную брань, Чило вернулся обратно к палатке. Он заглянул внутрь, проверил, нет ли муравьев на вещевом мешке, и вытащил его наружу. Во внутреннем кармане хранилась мазь, которая быстро уняла зуд от волдырей, оставленных челюстями доблестных солдатов. Пригодился и пинцет — некоторые муравьи не пожелали разомкнуть жвалы даже после того, как им оторвали головы, и головы пришлось вытаскивать отдельно.

Теперь Чило оставалось только ждать, пока колонна промарширует через палатку. По счастью, вся его еда и концентраты хранились в вакуумной упаковке. Это было совершенно необходимо не только для того, чтобы предохранить пищу от порчи во влажной чащобе тропического леса, но и для того, чтобы еду не учуяли мелкие и большие мародеры.

К тому времени, как последние муравьи скрылись в дыре палатки и вышли с другой стороны, приблизился вечер. Заглянув в палатку и убедившись, что там не осталось ни одного муравьиного воина, Чило свернул свое убежище со всем содержимым и погрузил обратно в лодку. В другое время он проверил бы, не забрались ли туда опасные обитатели тропического леса, обожающие укромные уголки: скорпионы, пауки и прочая пакость. Но теперь в том не было нужды. Муравьи, как бы в качестве извинения за беспокойство, вычистили и палатку, и все вещи. Там, где они прошли, ничего живого уже не остается.