Jamique - Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса Страница 31

— Да, — подтвердил Пиетт. — Милорд считает, что высшее командование должно во всём служить образцом для своих подчинённых.

Мофф на это смог только промолчать. Странные порядки, как оказалось, были на флагмане. Строжайшая дисциплина. Наверное, только она смогла помочь сделать то, что было сделано вчера: около часа изображать мишень. У него лично нервы бы не выдержали.

Как то и приличествовало, первую часть обеда они молчали и обменивались репликами не более осмысленными, чем: «Как вам мясо?» — «С некоторых пор на станцию стали завозить зелень в вакуумных упаковках. Очень удобно. Сохраняются все вкусовые качества и свежесть». — «Неплохое вино, не так ли?»

Когда обед был в общем и целом закончен, и дроид принёс одному на десерт кофе, а другому — сок, Джерджеррод расслабленно откинулся в кресле и, играя в крепких пальцах своим бокалом, внимательно посмотрел на Пиетта.

Их столик, личный столик моффа и командующего станции, стоял в некотором отдалении от других. Не стоило опасаться любопытных подчинённых. Были ещё, возможно, подслушивающие устройства… Но Джердеррод уже несколько раз учинял проверки на станции. Конечно, если тут поработала лапка императора или кого-то из его людей, найти подслушивающую аппаратуру представлялось делом крайне трудным. Но не невозможным.

Тем более, что мофф с трудом представлял себе императора, который с маниакальным упорством нашпиговывает всё вокруг себя жучками. Его императорское величество никогда не производил впечатление человека, одержимого шпиономанией.

Джерджеррод обнаружил, что рассматривает Пиетта слишком долго. И, как ни странно, тот не проявляет по этому поводу нервозности и беспокойства. С этим человеком безусловно что-то вчера случилось. Он не ошибся. Что-то. И явственно важное.

До сегодняшнего утра Джерджеррод относился к Пиетту со смесью жалости и презрения. Попавший на линзы Тёмному лорду ставленник. Сначала такие попадают на линзы — а потом под перчатку. Под телекинетический захват. То ли дело быть ставленником Палпатина. Император редко меняет свои пристрастия. А Тёмный лорд, особенно в последнее время — слишком часто. И манера поведения Пиетта говорила об этом. А теперь она изменилась. Неуловимо в деталях, но резко. Взять хотя бы тот взгляд, которым он одарил в ответ Джерджеррода. Отнюдь не вызывающий. Как раз спокойный. Спокойный взгляд уверенного в себе человека.

Интересно, что же произошло вчера? Именно это он собирался выяснить.

— Адмирал, — сказал Джерджеррод. — Хочу вам сказать ещё раз, теперь в неофициальной обстановке, что был чрезвычайно рад сотрудничеству с вами. Вчера. Во время боя.

Адмирал только кивнул.

— Оно было весьма плодотворным, — мофф ничуть не смутился и отпил из своего бокала. — Как верно заметил лорд Вейдер, сложность вчерашней битвы была в том, что наполовину это был не реальный бой, а приманка. Должно быть, — тщательно выбирая интонацию и слова, чтобы это ни в коем случае не прозвучало как попытка оскорбить, — это не слишком приятно: стоять на мостике и смотреть, как тебя атакуют. И ничего не предпринимать. Вы же видели, что ваш щит постепенно сдаёт.

Видел, подумал Пиетт. И даже приготовился к тому, что его сорвут вовсе. А ещё я видел, как на нас летит пилот-смертник. Вот тогда я и понял, как выглядит смерть. А потом долго донимал себя вопросом: неужели мой страх перед Тёмным лордом таков, что я скорей дам себя убить, предварительно изображая для потехи повстанцев неподвижную мишень, чем нарушу приказ ситха?

К сожалению, так оно и было.

— Тактика боя бывает разной, — ответил он спокойно. — И каждая из тактик несёт в себе свою степень риска.

Суллуст, подумал он. Почему же мы так и не послали флот к Суллусту?

— Да, — кивнул Джержеррод. — А ещё этот пилот на ашке… Никто так и не понял, каким образом он свернул.

— Лорд Вейдер позаботился об этом, — ответил Пиетт и увидел, как удивление мелькнуло в глазах моффа. Ну да, устало подумал он. А ты думаешь, что ситхи — это одно только развлечение удушением или молниями Силы. Ситхи — это… ситхи. — Я имею в виду, что главнокомандующий отбросил его Силой, — пояснил он.

Явственное изумление и недоверие моффа стали ему компенсацией за многое, что он пережил раньше. Компенсация эта была грустной. Пиетт знал, что ещё долго будет чувствовать себя усталым, но теперь это выглядело мелочами. Всё стало мелочью перед изменённым отношением главнокомандующего имперского флота.

— Насколько я понимаю, «Исполнитель» практически не повреждён и снова встанет во главе активно действующего флота?

— Так было сказано сегодня на совещании, господин мофф.

К чему он ведёт, немного рассеянно спросил сам у себя Пиетт. Он считает, что у меня больше информации о том, что вокруг происходит, и хочет с моей помощью разобраться в обстановке? Соответственно, обладать большей полнотой знаний, чем остальные. Владение информацией всегда означало силу. Моффу она была нужна. Она ему была нужна всегда.

Моффом и командующим станции мог стать только очень честолюбивый человек. Сам Пиетт стал капитаном лишь из-за своих выдающихся военных качеств. И определённой случайности. Даже на «Исполнитель» попал почти случайно. Сыграл свою роль безупречный послужной список и отличные качества военного и командира. Везение. Но то, как он стал адмиралом…

Около года непрерывного нервного стресса.

Тому человеку, который вчера говорил с ним битых два часа, сидя нога на ногу в соседнем кресле, он поверил. Он понял разгадку, и она оказалась на удивление понятной. Лорд Вейдер сам на протяжении последних лет находился в состоянии непрерывного стресса. А теперь всё закончилось.

Когда некое действие поддаётся объяснению, это успокаивает быстро. Главное, найти логику. Да и от человека, с которым они обсуждали потери, пополнение и новую координацию, исходило нечто другое, нежели чем в этот год. Пиетт подозревал, что зачаточная способность к восприятию эмоций у него имеется. Возможно, восприятию именно милорда. Он всегда ощущал его настроение. Возможно, невесело резюмировал он, потому и выжил.

— Странно, что секретное совещание было столь многолюдным и открытым, — прозвучал голос моффа.

Все мысли Пиетта уместились в частичку секунды.

— Боевое совещание, — ответил Пиетт. — Половина флота уже в пути к местам назначения. В совещании не было ничего секретного. Простая дислокация.

— Но обычно такого рода дислокация проводится путём передачи секретных приказов непосредственно на корабли. А не в открытой аудитории, когда все прочие слышат о том, что будет делать та или иная группа. И все знают об общем рисунке операции.

Пиетт взглянул на моффа:

— Хотите ли вы сказать, что среди имперских военных могут быть предатели?

На холодный тон Пиетта Джержеррод никак не отреагировал.

— А почему и нет? — спросил он невозмутимо. — После того сволочного взрыва Альдераана знаете скольких скрытых шпионов я выловил у себя в секторе?

Да и я, мрачно подумал Пиетт. Альдераанцев под его началом было немного, но все они оказались потенциально опасны. А у каждого были друзья и друзья друзей, и просто такие, кому показалось, что его планета тоже может вполне подойти для воспитательно-показательного взрыва. Проклятый Таркин. Он породил волну дезертирства и столько шпионов…

Самое неприятное, что именно его протекции Пиетт был обязан первоначальному этапу своей карьеры.

Он знал, что лорд Дарт Вейдер не забывает ничего. А в личном деле Пиетта, безусловно, указывались все шаги и этапы его становления на пути к капитанству на первом звёздном разрушителе нового класса. И это заставляло его нервничать ещё больше. Адмиральство казалось издёвкой… но не оказалось. «Не всё ли равно, кто вас заметил, — сказал ему лорд. — Главное, что верно. Таркиновскую камарилью я не люблю. Но вы не из её числа».

Пиетт понимал, что подразумевает главнокомандующий под «таркиновской камарильей». Не военных и стратегов — главным образом политиков и интриганов. Пиетт всегда и только был военным. К политике у него не было ни способностей, ни интереса. И после вчерашнего разговора он понял, что это также сближает его с милордом. Тёмный лорд как политик?… При всём уважении к главнокомандующему Пиетту хотелось зажмуриться и сказать: «Пропала Империя…»

Все знали, что мозговой центр и центр политической интриги в Империи всегда — Палпатин. Двое ситхов составляли столь идеальный симбиоз, что только их разрыв мог пошатнуть Империю. Только их разрыв…

— Если вы считаете, что на станции и во флоте могут быть предатели, — сказал он Джерджерроду, — то ваша прямая обязанность — сообщить о своих подозрениях его императорскому величеству или господину главнокомандующему.

— Позвольте, — усмехнулся Джерджерод, — если бы я мог указать на конкретных людей пальцем… Я всего лишь говорю, что такое совещание было неосторожностью… если оно не было интригой, — умные глаза моффа смотрели прямо на адмирала Пиетта и, казалось, усмехались. Ну, обвини меня в отсутствии лояльности! — А, учитывая безусловный гений нашего императора, я, конечно же, склоняюсь ко второй версии. Вы, адмирал, — небрежно произнёс он, всё играя в руках бокалом, — случайно не знаете, в чём она состоит?