Михаил Дубаков - Надрывы Страница 31

— Ну что ж ты так грубо… — поморщился дракон. — Надо ж было поговорить…

— Не о чем говорить с тем, кто повелевает Тьмой, — вложив меч в ножны, хмуро ответил Аркин. — Кстати, чем ты его шарахнул?

— А хвостом… — хитро ответил дракон.

— Хвостом? — недоверчиво переспросил маг.

— Ага, бабушка научила, — дракон скорчил старческую рожу и зашамкал, подражая своей престарелой бабушке. — Внучек, ешли хочешь ушыпыть или абеждвижыть шваего шопелника, то нет нишего лучше харошехо ужара хваштом по галавхе.

— Ну я вдарил по его астральному телу своим астральным хвостом, — дракон перешел на обычный тон.

— Что-то я не замечал за тобой способности колдовать в Исчезающем Мире… — подозрительно прищурился Аркин.

— Ха! У меня много всяких талантов! — хвастливо хмыкнул дракон, лихо подняв хвост. — Ик! Слушай, я полечу, не могу я уже с этой икотой!

— Ага, давай, Карх'ар, спасибо, — Аркин махнул рукой, подходя ближе к тому месту, где его заклятье Испепеления наконец достало ар-Сталька.

Карх'ар взлетел, махнул на прощание лапой и быстро скрылся за горизонтом. Аркин нагнулся, поднял амулет в виде атакующего феникса и клинок в черных ножнах. Он осторожно вынул его из ножен и внимательно рассмотрел: сплошная гарда, надежно укрывающая руку, была сделана в виде черного дракона, зубами вцепившегося в самый кончик рукояти и обвившегося хвостом вокруг начала лезвия. Тело дракона и чуть раздвинутые крылья как раз и образовали гарду. Метровое лезвие, чуть сужающееся к концу, было белесым, словно политое молоком. Неизвестные Аркину руны покрывали начало клинка.

— Эурит!.. — восхищенно прошептал маг, проводя рукой по рунам.

Редчайший металл, мечта любого горного гнома и совершенно не встречающийся в империи. Никто из людей никогда не видел изделий из эурита, лишь редкие свидетельства древних высоких эльфов позволили Аркину сделать такой вывод. Характерный цвет и структура, невыносимая легкость и уверенность… да, сомнений не было.

— Вот это да! — эйфория захлестывала боевого мага, он осторожно обхватил черную шершавую рукоять древнего клинка и не заметил, как яростно вспыхнули два рубиновых глаза черного дракона, вонзившего клыки в Великий Столп Миров, а именно его символизировала рукоять, о чем свидетельствовала короткая надпись на языке, который не в состоянии был разобрать ни один из ныне живущих:

"Когда сожмешь его в руке

Не нужно лишних слов.

Лишь Д'Аркаркин, отец-дракон,

Удержит Столп Миров…"

А еще одну надпись на лезвии вообще никто из когда-либо ступавших на землю этого мира не смог бы прочесть, но Творец, взглянув на нее, пришел бы к выводу, что пора бы и вмешаться, а то мир и рухнуть может невзначай… Он немедленно отвлекся бы от своего хобби… но пока Мир был предоставлен самому себе…

***

— Безумец! — в крике старика выплеснулось отчаяние и невыносимая боль.

Он тяжело опустился в кресло, устало обхватив седую голову иссохшими руками. В помутневшем хрустальном кубе молодой человек с восхищением осматривал клинок.

— Нет… это конец… ему не успеть… — из уголков бледно-голубых глаз, словно стыдясь кого-то, осторожно выползли две слезинки и медленно поползли по впалым скулам, оставляя за собой мокрые дорожки.

— Не успеть…

***

Корни пришел в себя, встал и осмотрелся: вокруг непроходимой стеной стоял лес. Хмурые ели решительно сжали ряды, колючие густые кустарники свирепо окружали маленькую полянку, чудом возникшую в этой непролазной мрачной чаще. Корни растормошил капитана.

— Куда эта тварь нас закинула? — со стоном дотрагиваясь до затылка, выдавил Мелт.

— Вот уж не знаю, — Корни мрачно покивал головой, глядя на небо. — Вроде, Хульмский лес. Нам туда, — он указал на северо-восток.

"Что там с направлением?" — мысленно обратился Мелт к УПИКу.

"Сорок километров строго на юго-запад от точки взлета".

— Ни хрена себе! Сорок километров! — пробурчал капитан. — По таким дебрям это ж дня три, не меньше.

— Угу… — согласился Корни. — А что такое километр?

— Километр? А вы чем расстояние измеряете?

— Вершами.

— Чем?

— Вершами. Одна верша — восемьсот шагов.

— А-а… ну, тогда километр — около тысячи шагов.

— Пошли, что ли, — бросил Корни, продираясь через колючий кустарник. — Я в лесу, конечно, не вырос, но охотился частенько.

— А я вот лес не люблю, — пробормотал капитан, вспоминая зловещие джунгли на второй планете Альдебарана. Они покрывали все континенты, ни одного пятачка безлесья, только пару скалистых рифов в океане. Поначалу джунгли казались совершенно тихими, почти необитаемыми. Редкая птица перепорхнет с ветки на ветку, да какое-нибудь насекомое пролетит около уха, а потом… Все словно взорвалось: взбесившиеся лианы пытались обвить тело с головы до ног, безобидная трава ощетинилась едва ли не стальными шипами, насекомые собирались в осмысленные стаи и методично атаковали, набежали хищники, слегка напоминающие земных тигров, какие-то ящерицы вовсю плевались кислотой. Генераторы силовых полей работали на полную катушку, в ушах стоял сплошной рев пары крупнокалиберных пулеметов на жидком порохе, бесшумно уносились в чащу энергетические разряды бластеров, вкрадчиво шипели огнеметы. Но, несмотря на сверхпрофессионализм десантников и тяжелое вооружение, из одиннадцати человек до посадочного модуля дошло только четверо…

Потом, исследовав видеозаписи и несколько представителей этой проклятой планеты, ученые сказали, что лес — коллективный разум. Нашли центры, универсальные центры связи в мозгах этих примитивный ящеров и в нервной системе насекомых. Лес был огромным живым организмом, управляющим всеми своими "жителями". Тогда было решено оставить его в покое, несмотря на удивительно подходящие для человека состав атмосферы и среднесуточную температуру воздуха.

Внезапно нахлынувшие воспоминания заставили капитана с опаской всматриваться в лесную чащу. "Черт его знает, что тут за леса на этой планете, — думал Мелт. — Если тут волшебники есть, то почему бы и лесам не иметь разум?"

Но все три дня пути прошли относительно спокойно, лишь в первую ночь кто-то внушительный ломанулся прочь, когда разбуженный Мелт снес сосенку из бластера. А так звери не трогали человека. Корни настрелял из лука небольших зверьков, до боли напоминавших капитану белок, которых он видел однажды в зоопарке, только цвета они были какого-то сиреневого. К полудню третьего дня совершенно неожиданно лес расступился и перед ними раскинулась равнина с редкими деревьями и густой травой.

— Дорога там! — махнул Корни.

— Ну, пошли… — неуверенно пожал плечами капитан. — Она был совершенно уверен, что Сэйман не станет дожидаться их тут трое суток, но, может какой-либо знак оставит.

Приближаясь к дороге, Мелт ощутил какую-то тяжесть, неприятное чувство обреченности волнами накатывалось на капитана, перемешиваясь с тревогой.

— Что-то тут неладно… — пробормотал капитан, поеживаясь.

Корни непонимающе посмотрел на него, он совершенно ничего странного не чувствовал.

Дорога в этом месте была страшно изуродована: оплавившийся песок, выжженная трава, глубокие воронки, какой-то мутный, вязкий воздух.

— Да-а-а… Не слабо… — присвистнул Мелт, касаясь остекленевшего края двухметровой ямы и осторожно заглядывая вниз: какой-то металлический багровый отблеск привлек внимание капитана. Какой-то предмет…

— Корни, иди сюда! — он позвал юношу. Смотри. Видишь?

Корни осторожно склонился над ямой.

— Там что-то есть.

— Давай я тебя за ноги подержу, ты повиснешь и достанешь.

— Конечно, — согласился Корни, отстегивая ножны.

Капитан взял его за лодыжки и лег на землю. Корни повис, шаря руками по дну.

— О! Нашел! — радостно крикнул он.

В этот же момент мрачное багровое пламя с глухим стоном вырвалось из ямы. Яростная сила подняла и отшвырнула капитана метров на шесть, но он продолжал крепко сжимать лодыжки юноши и тот тяжело плюхнулся прямо на него. Все стихло.

— Твою мать!.. — глухо выругался Мелт, посмотрев на Корни. Его волосы сильно обгорели, обуглились брови и ресницы, все лицо покрылось страшными волдырями. Капитан приложил ухо к груди — сердце билось неровно и отрывисто.

— Проклятье! — прошептал Мелт, вытягивая из автодоктора датчик синхронизации. — Где эта чертова теменная доля…

В следующее мгновение датчик всеми своими мелкими иглами впился в черепную коробку юноши.

— Биоритмы… перенастройка… готово… — Мелт торопливо нацепил автодоктор на левое запястье Корни. Автодоктор тревожно заурчал, перемигиваясь желтыми и красными огоньками.

"Состояние?" — обратился Мелт к УПИКу.

"Стабильное. Болевой шок и ожоги первой степени на лицевой части головы. Частично повреждено левое глазное яблоко, прогнозируемая потеря зрения около 70 %. В полевых условиях вероятно восстановление не более 70–73 % кожного покрова" — сухо отрапортовал УПИК.