Гордон Диксон - Только человек (None But Man) Страница 32

— А с чего ты взял, что я стану с тобой разговаривать, Калли? хрипло спросил Амос.

Его лицо, побледневшее было, снова стало приобретать нормальный цвет.

Калли показалось, что Амос стал сильнее сутулиться и вообще как-то ссохся за годы, прошедшие со времени их последней встречи. И морщины у рта и возле глаз стали глубже, резче.

— Потому что я здесь, чтобы предложить тебе сделку, Амос, — весело отозвался Калли. — Дай слово, что ты выслушаешь меня, а потом дашь уйти беспрепятственно — Том не будет вызывать полицию. А я даю слово, что сообщу тебе некоторые сведения, с помощью которых ты решишь все своих проблемы. С другой стороны, если ты вызовешь полицию прямо сейчас, я гарантирую: ты об этом вскоре пожалеешь.

— Он посмотрел прямо в темные, старчески запавшие глаза советника.

— Ну, что ты выбираешь, Амос? Мы оба, как ты помнишь, всегда славились умением надежно держать слово.

Амос напрягся.

— Все мои проблемы? — повторил он подозрительно. Он подумал, пожевал нижнюю губу, потом, очевидно, принял решение. — Ладно. Даю тебе слово и принимаю твое. Том, подожди… там.

— Хорошо, Амос, — сказал седоволосый.

Он повернулся, подозрительно посмотрел на Калли, и вышел через дверь в дальней стене. Калли и Амос проводили его взглядом. Когда дверь закрылась, они взглянули другу на друга.

— Ну, Калли, — с опаской произнес Амос, потом встал, обошел стол, оказавшись лицом к лицу с посетителем. — Теперь все в твоих руках.

Полагаю, ты отдаешь себе отчет, что я поставил на карту? Мою репутацию, даже место в Совете — и только потому, что поверил твоему честному слову.

Так что лучше тебе не разочаровывать меня.

Калли смотрел на советника. Он все эти годы помнил Амоса Брайта как человека, полного кипучей энергии, умевшего заставить других слушать и подчиняться. Таким он был в дни фортаунской резни, когда без страха, безоружный, справился с буйством опьяненных кровью солдат, арестовал безумного командира с помощью его же солдат!

Теперь, в кабинете на одном из самых верхних этажей небоскреба, откуда тянулись нити управления тремя самыми богатыми и могущественными планетами людей, перед ним стоял призрак той модной фигуры, что отпечаталась в памяти Калли. Лицо и тело Амоса Брайта стали старчески костлявыми. Черные волосы казались неестественными в сочетании с постаревшим лицом и седыми усами. Изменился даже его голос. Теперь он напоминал лай старого пса, упорно защищающего давно отставший очаг опустевшего дома. Калли вспомнил предупреждение Алии. Да, отец ее в самом деле сильно изменился.

— Надеюсь, мое предложение того стоит, — сказал Калли в ответ на скрытую угрозу Амоса. — Я пришел суда, чтобы снять с тебя ответственность.

Что может быть драгоценнее?

Амос уставился на него.

— Как это понимать?

— Как? Это следует понимать так, что тот самый переворот, которого вы так боялись, Амос, произошел. Пограничье берет на себя управление Старыми мирами. Возможно, это тебя сюрприз, но сюда идет боевой флот молдогов.

— Я знаю, — хрипло сказал Амос. — Рун только что отправился ему навстречу. Он должен вернуться через восемь дней, привезти ноту от молдогских правителей. Я повторяю: что за чушь ты несешь?

— Чушь? — переспросил Калли. — Действительно, чушь! Четыре года вы трясетесь от страха, хватаете людей из Пограничья, невиновных и ни о чем не подозревающих, бросаете их в тюрьмы — теперь это называется чушью! Ну хорошо. Дела обстоят следующим образом. Молдоги готовы начать войну. Вы с ними договориться не можете, но мы, Пограничье, — можем. Мы можем избежать войны. Я же говорил, что у меня есть ключ ко всем твоим проблемам. Поэтому мы берем власть в свои руки. Трехпланетный Совет поступит очень благоразумно, если пойдет нам навстречу и эту власть спокойно нам передаст. Ты, Амос, можешь начать с того, что объявишь о своей добровольной отставке и призовешь остальных членов Совета сделать то же самое.

— Я должен уйти? Вот так взять и уйти? — Амос повернулся к двери, за которой несколько минут назад исчез Том Доноу.

— Пойдем! — хрипло сказал он.

Калли последовал за Амосом. Они перешли в комнату больших размеров, в дальнем конце которой находилось возвышение. Там стоял круглый стол, вокруг него сидели пятеро. Их лица были знакомы Калли. Это были остальные члены Трехпланетного Совета, всего их, включая Брайта, было шестеро — по два представителя от Венеры, Марса и Земли. Рядом со столом стоял Том Доноу, его седые волосы казались светящимся ореолом на фоне панорамного видеоэкрана.

Калли, интуицией животного, попавшего в ловушку, почуял опасность и замедлил шаг. Но было поздно. Произошло то, чего он в сущности ожидал: руки его были схвачены сзади двумя полицейскими в черной форме двухметровыми здоровяками из Всемирной полиции. Он стал совершенно беспомощным.

— Итак, — сказал Амос, направляясь к столу, — вы все слышали?

— Да. — Калли узнал говорившего: это был Влачек, старший представитель от Марса. — Мы все слышали по внутренней связи. Неужели это может оказаться правдой, хотя бы частично? Чтобы пограничники смогли договориться с молдогами, избежав войны?

— Прекрати! — властно крикнул вдруг Амос, напомнив Калли прежнего Брайта. Он казалось, стал даже выше ростом и теперь, как башня, возвышался над сидевшим вокруг стола членами Совета.

— Это нечестно, Амос… — начал было Влачек, но Амос одним свирепым взглядом заставил его замолчать.

— Нечестно! А ты понимаешь, что речь сейчас идет о спасении человечества? Пограничник ляпнул глупость, а вы уже и уши развесили. Вы что, все забыли? Мы же уже пришли однажды к заключению, что дальний космос разрушает человеческую личность и человеческий организм… Они перестают быть людьми!

— Успокойся, Амос! — сказал человек, сидевший к Калли спиной. Сейчас не время для пропагандистских речей. Это не выборная кампания.

— Вам нужны факты?! — стремительно обернулся в его сторону Амос. Доказательства у нас имеются, пусть мы и не знаем причин. Человечество дегенерирует, оказавшись за пределами Солнечной системы. Взгляните на этих дикарей из Пограничья! Вспомните, что случилось с солдатами в Фортауне на Калестине четырнадцать лет назад! Они потеряли человеческий облик, в буквальном смысле этого слова! Скажете, я не прав?

Калли засмеялся — он понял, куда клонит Амос. Амос сделал вид, что не услышал смеха.

— Я наблюдал все это лично, позвольте вам напомнить. — Теперь в голосе Амоса появились почти гипнотические усыпляющие нотки, какой-то особый ритм, побуждавший слушателей бездумно верить всему, что скажет оратор, этот опытный манипулятор умами. — Я уже не говорю о данных статистики! — У него сорвалась капля слюны. — Пространство за границами Солнечной системы — не место для нормальных людей. Там могут существовать лишь иноразумные существа, вроде молдогов. А люди, оказавшись там, начинают деградировать. Я это знаю точно. И вам известно, что я это знаю, потому что я сам там был — на Калестине — и вернулся сюда, на Землю. Это вам рассказать? — Подавшись вперед, Амос ритмично бил ладонью по столешнице, голос его почти перешел в крик. — И вы отказываетесь слушать правду, — правду, которую говорю вам я, — вы готовы поверить в ту чушь, которую внушает вам человек из Пограничья?!

Он вскинул руку, указуя пальцем на Калли. Его выпученные, налитые кровью глаза обводили поочередно всех членов Совета, которые загипнотизированно смотрели на Амоса, словно впали в транс. Кто-то сидел неподвижно, как каменный, кто-то нервно постукивал по крышке стола.

— Именно, поверьте лучше мне! — Услышав насмешливый голос Калли они все вздрогнули. — Амос сообщил вам не все. Если говорить по сути. Амос полностью себя скомпрометировал.

— Заткните ему пасть! — рявкнул Амос.

Калли не успел договорить — один из полицейских шлепком приклеил специальную заплатку-кляп на его нижнюю часть лица.

— Уведите его! — приказал Амос. — Посадите под замок! Когда вернется Рун, передадим его молдогам… чтобы доказать, что к действиям этого безумца мы не имеем отношения. Молдоги поймут, что все происшедшее — вина Пограничья. А теперь уведите его.

— Амос! Подожди… — Влачек вскочил со своего кресла. — Одну минуту.

Он что-то собирался сообщить нам.

— Ну и что, если и собирался? И если даже он сам верит в том, что собирался сказать? В любом случае, это ложь. И ничем другим быть не может, — он снова повернулся к полицейским:

— Уведите его!

— Но подожди… — начал Влачек, и невольно отшатнулся, когда Амос вдруг стремительно обернулся, взглянув ему прямо в глаза. — Он что-то о тебе хотел сказать, Амос. И если члены Совета чего-то не знают, мы должны…

— Ты меня подозреваешь, Влачек? — Амос заговорил почти ласково, почти спокойно. — Меня? — Он развел руками. — Как можешь ты — или кто-либо из вас — меня подозревать? Не забывай: у меня мандат, выданный избирателями, и не только здесь, на Земле, но и на твоем родном Марсе тоже. Согласно недавним опросам общественного мнения меня поддерживает восемьдесят процентов населения на всех трех планетах. Это в два раза больше тех, кто поддерживает собственных планетных представителей, вроде тебя, Влачек. И ты намерен сказать своим избирателям, что подозреваешь меня — меня! — на основании слов какого-то дикого пограничника?