Ирина Горбунова - На грани человечности Страница 32

   - Сколько живу - ни о чём подобном не слышал, - проговорил Биранчи задумчиво. - Попробовать стоит.

   И Одольдо сосредоточенно вдаль глядел, припоминая. Что бишь ещё говорила о земле, о хлебе, об урожае сестра Вайрика?

   Вайрика, Вайрика... Весь день мысли о ней согревают сердце.

   Биранчи опустил ладонь на его плечо.

   - Думаешь о жрице, что отвергла тебя? Или - о той великой песеннице, кого повелел казнить ваш неправедный вождь?

   - Ни о той, ни о другой. Новую отраду ниспослал мне Единый - под старость лет. Лишь младшая жрица она; но мудрость и чистота её посрамят иных священнослужителей верховных.

   Вайрика, Вайрика, милое дитя неземное. Эх, не будь Эрихью...

   Но Эрихью - есть; и даже помыслы подобные - подлость.

   Монотонно шумело море, позади отзывался лес. Извечная, прекраснейшая, божественная музыка.

   ...Издали приглядывая за Одольдо, Суламифь улыбалась с тихой радостью; и все мечты были устремлены в будущее. Интересно, кем станет Одольдо в Конфедерации? социологом? агрономом? астрофизиком? медиком? Всего вероятнее, после Второго Рождения переменит он немало профессий. Главное - быть человеком. Специальность приложится.

   Насколько же приятно будет ему встретить среди звёзд и Эрихью, и её, Суламифь. А наиболее, пожалуй, Виальду фер Эксли.

   Дверь в келью распахнулась без стука, без церемоний; из хрупкой грёзы - в суровую действительность. Сестра Айга возникла на пороге; и Суламифь приветствовала её улыбкой.

   - Единый благослови тебя, сестра.

   - Поручение тебе от матушки, - столь же резко, без предисловий заговорила Айга; депешу протянула. - Доставишь в Арунскую прецепторию.

   - Когда мне выехать надлежит?

   - Возможно скорее. Лучше - завтра поутру. Да хранит тебя святая Аризия в пути.

   И змеёй за дверь ускользнула. Что за поручение - неожиданное и, говоря по правде, странное?

   Неважно. Есть ещё время - уведомить Эрихью и попрощаться.

20.

   - Глянь-ка, Хью: матушка Бариола прибыть изволили. - Брат Миста подмигнул озорно. - Чего ей тут надобно, когда батюшка в отъезде?

   - И принесли же демоны... - буркнул Эрихью; по примеру друга опустил меч.

   - Полноте! не к нам, чай. Впрочем... сюда идёт.

   Время было неурочное, как раз после полуденной трапезы; в такой час мало находится желающих посетить плац. В дальнем конце рубились две пары самых неугомонных братьев, да и то с прохладцей. Вот вздумалось и им, Мисте и Эрихью, друзьям-приятелям, поразмяться после сытного обеда.

   И не в добрый час - мелькнула мысль. Нарвёшься на матушку аризианку - ничего хорошего не жди.

   Матушка пересекла уже границу плаца, остановилась, степенно оглядывая вроде как всех тренирующихся равно.

   - А ведь на нас смотрит, - отметил брат Миста, почти не разжимая губ. - Неужто на молоденьких потянуло её, святошу? Держу пари, из нас двоих изберёт она - тебя, красавчик!

   - Да Единый с нею! - Эрихью определённо не был расположен к солёным шуточкам. - Продолжим?

   Клинки зазвенели с новым задором. И странное желание всецело завладело Эрихью: предстать перед Бариолой в наиболее выгодном свете. Может, для того только, чтобы лишний раз напомнить матушке настоятельнице её позор на турнире?

   И судьба ему улыбнулась: довольно скоро приметил он ошибку в защите противника. Ни секунды даром не теряя, сделал он стремительный выпад - и остановил острие меча в полудюйме от горла приятеля.

   - Всё, брат, - заключил с салютом. - Со святыми упокой.

   - Изящно, изящно! Отрадно видеть молодёжь столь доблестную.

   Излишне, может быть, резко Эрихью обернулся. Матушка исподволь подобралась совсем близко - и, казалось, с искренним благоволением взирала на обоих юношей. Ох, не стоит доверять старой бестии! особенно, когда напускает она на себя эдакий чистосердечный вид.

   - День добрый, матушка. - Всю волю в кулак - но поклониться почтительно.

   - Рады видеть вас во здравии, хвала святой Аризии, - добавил Миста благочестиво - положа руку на амулет.

   - Да хранят Единый и Пророки Его и вас, дети мои, юные воины Веры Истинной. - Бариола милостиво простёрла над ними длань свою.

   - Не угодно ли и матушке меч обнажить? (Признавал Эрихью, что Миста к дипломатии более склонен, нежели он). Дабы показать, какова есть настоящая доблесть, и частицу Вашего неоценимого опыта передать и нам, детям неразумным?

   - Благодарю за доверие. Но не пристало старикам соперничать с задором юности. Тем паче с учениками такого учителя, как преподобный отец Одольдо. - На витиеватое предложение Мисты Бариола отозвалась отказом не менее изысканным; неожиданно взглянула на Эрихью - в упор, с ледяной непреклонностью. - Угодно же мне беседовать с тобою, сын мой.

   - Зачем? - брякнул тот, не найдя ответа остроумнее.

   - Узнаешь. - Бариола красноречиво зыркнула на брата Мисту.

   Едва заметно приподняв брови, тот вложил меч в ножны, поклонился матушке. Улучив момент, незаметно подмигнул Эрихью: не принимай, мол, близко к сердцу, и это минует. И - нарочито неторопливо направился прочь.

   - Пройдёмся и мы, сын мой.

   Лёгким кивком Бариола указала на любопытствующую братию, и ещё одним движением головы - в аллею монастырского сада. Ничего не оставалось, кроме как последовать за матушкой.

   - Чем привлёк вас, преподобная мать, столь ничтожный собеседник, как я? - начал разговор Эрихью, когда лишние глаза и уши скрылись из вида.

   - С кем ещё поговорить в стенах сей обители в отсутствие настоятеля? - Тон Бариолы был необычайно (и неприятно) мягок. - С кем ещё обсудить дела нашей Церкви Святой? Ты, дитя моё, и в Писании, и в дипломатии сведущ. Помимо того... - И - вовсе вкрадчиво: - Ведомо мне, что, невзирая на юные твои годы, батюшка во всём на тебя полагается. И становишься ты - вторым лицом в ордене после него. Не так ли?

   - О том судить не мне, - отозвался Эрихью уклончиво.

   - Но всё ж? В срок, Единым предначертанный, ты можешь стать в ордене - первым лицом. Я даже назвала бы тебя, сын мой, наиболее вероятным преемником Его Преподобия.

   - На всё воля святого Эрихью, матушка. И в назначенный Свыше час отец Одольдо объявит волю сию нам, недостойным.

   Возложив руку на амулет, юноша потупил взор. Отчасти из благочестия, отчасти - дабы собраться с мыслями. Что за новую игру затеяла хитроумная матушка? До сего дня судьба брата Эрихью, в миру фер Барнела, заботила её, как среди новой весны - прошлогодние листья.

   Может, решилась она избыть ненасытимую свою, застарелую ревность испытанным способом - отравой в кубок неверному? И союзника ищет - в его честолюбии?

   Смешно, и нелепо, и грустно.

   - Сын мой, - всё мурлыкала меж тем Бариола: туран, разомлевший на солнышке - но цепко следящий за скачущей поблизости птахой. (Ох, не на того елей расточаешь, карга, из ума выжившая!) - Святой Эрихью, как никто, видит и ум твой, и учёность, и доблесть, и многие иные добродетели. Способен ты верно служить заветам Пророка: недаром ты носишь имя Его. Но... - Безо всякого предупреждения елей вдруг прорезался сталью. - Берегись, сын мой: ещё шаг - и сорвёшься в бездну без возврата, и потеряешь - не только расположение всей Церкви, но благословение самого Пророка... самого Единого! Из-за одной лишь пагубной страсти... Разумеешь, о чём я?

   - Вайрика?!

   Не успел спохватиться - имя вырвалось вслух. Как сбитый влёт, застыл у самой ограды.

   - Истинно так. - Нескрываемое довольство признанием. - Ведаешь ты, что прелюбодеянье само по себе - грех непростительный для солдата Веры, во имя служения Единому принявшего обет безбрачия. Но - низменная связь с еретичкой и чернокнижницей, с исчадием Тьмы?!

   - Значит, вам известно...

   Эрихью скрежетнул зубами. Чего иного ожидал ты, птенец желторотый?! А голос Бариолы журчал дальше.

   - Не заказан ещё путь спасти душу свою, и есть время раскаяться. Обрати сердце своё к Единому, сын мой. И внемли мне, недостойной слуге Его...

   - Против Вайрики пойти? Предать любовь - во имя Единого?! Тому ли наставляли нас Пророки Его?! Неужто...

   - Терпение, сын мой, - прервала Бариола холодно. - О каком предательстве речь - касательно посланницы Тьмы? Той, что давно предала и Единого, и род человеческий, и сделалась их врагом на веки вечные, и променяла чистоту души на Тёмное Могущество!

   - Не разумею, матушка. До сего дня род человеческий видел от сестры Вайрики одно добро. Пощадив и исцелив кровника своего - неужто не поступила она согласно завету Пророков: "Прости и возлюби врага своего - и да искупишь зло деяньем благим"?

   - В Писании сказано также - что кроется порою за видимостью добра, - изрекла Бариола назидательно. - После сего "исцеления" кому, как не мне, довелось изгонять из даргена Тайлемского духов Тьмы, три дня и три ночи кряду мучивших несчастного?! А ведомы ли тебе люди честные и в Вере твёрдые, на коих сия ведьма порчу навела?