Сергей Снегов - Люди как боги - 1 (сравнение редакций 1966 и 1971 годов) Страница 32

В умножителе скопление распалось на звезды.

— Вижу планетную систему, Эли! — сказал вскоре Андре.

Крайние звезды скопления пусты — одинокие, небольшой светимости. Но эта, Атланта, в сотню раз более яркая, чем Солнце, имела спутников — три темных шара. Мы полюбовались ими и передвинулись к центру. Планетные системы здесь были почти у каждой звезды. Вокруг Алционы и Майи, двух мощно излучающих светил, вращалось по шесть планет, и так близко от звезд, что орбиты их должны были пересекаться.

Я вызвал командирский зал. Ольга уже знала о планетных системах в Плеядах. На некоторых автоматы обнаружили атмосферу с кислородом, умеренные гравитационные поля.

— И, кажется, на Электре имеются существа с высокой цивилизацией, — добавила Ольга. — На второй из четырех ее планет замечено искусственное свечение. Оно разгорается вскоре после захода Электры, потом ослабевает. Ночное освещение городов дает такой же эффект.

— Но города! — закричал Андре. — Как города?

— Городов отсюда не обнаружить.

Андре навел умножитель на Электру. Четыре планетки вокруг нее мы нашли скоро, но что-либо рассмотреть на планетах не удалось.

Я забросил Плеяды и, отключившись от экрана, перевел умножитель немного в сторону. Передо мной засияли два рассеянных звездных скопления — Хи и Аш Персея. С Земли и Плутона я часто рассматривал эти плотные кучки светил, удаленных от нас на четыре тысячи светолет. Никогда они не вызывали во мне большого интереса. Но сейчас я не мог оторваться от них. В их рисунке было что-то непонятно знакомое. Я понимал, что это обман восприятия, но не мог отделаться от него. Ощущение было тем нелепей, что отсюда, с Плеяд, далекие скопления Персея видны под другим углом, чем с Земли или Оры. Не только я, но и никто из людей не наблюдал еще этих скоплений в такой проекции, они не могли быть знакомы. Так я мысленно говорил себе, пытаясь подавить нараставшее волнение.

— Что с тобой? — спросил Андре. — Третий раз окликаю, не отзываешься. Посмотри на Электру. В самом деле, искусственный свет над одной из планеток.

— Отстань! — пробормотал я. — Надоела твоя Электра!

Я все напряженней всматривался в две сияющие кучки звезд. Они были почти равны, но одна казалась концентрированней — многие тысячи светил, натолканные в узкий объем… Она была похожа на сжатый кулак, ударивший в центр другого скопления, — звезды разлетались в стороны, как осколки…

Внезапно я вспомнил, где уже видел эту картину.

Я схватил Андре за плечи, потряс его. Голова его моталась, он безвольно щелкал челюстями.

— Они из Персея! — орал я. — Мы не туда летим — они из Персея!

— Отпусти! — молил он. — Ты вытрясешь из меня зубы. Кто они? При чем Персей?

— Зловреды! — сказал я торжественно. — Я знаю теперь, где гнездятся эти чертовы создания.

Андре так разволновался, что потерял голос.

— Вспомни картины, показанные в Оранжевом зале, — говорил я. — Вспомни, как ты убеждал нас, что слышал вопль, исторгнутый звездным скоплением при ударе… Разве это не те звезды? Я спрашиваю тебя, разве это не в точности та картина?

Андре наконец оторвался от умножителя.

— Эли, друг мой, ты совершил открытие, — сказал он торжественно. — Я всегда был уверен, что ты предназначен природою для чего-то более серьезного, чем скучное зубоскальство. Я рад за тебя, Эли. А теперь бегом к Вере.

— Зачем? Успеется.

— Ничего не успеется. Нам надо срочно менять курс. Зачем нам Плеяды, если те, кого мы ищем, в Персее?

Теперь он тянул и толкал меня. Я уже хотел подняться, но в это мгновение вспыхнули аварийные сигналы, завизжали сирены. Небесную сферу затянуло дымкой, звезды закачались и погасли. Мы услышали спокойный голос Ольги:

— Справа впереди по курсу космическое тело с околосветовой скоростью. Это не метеорит. Объявляю общую тревогу. Мы выходим из сверхсветовой области.

Мы с Андре схватились за умножители, в последующие минуты на свободных креслах обсервационного зала непрерывно появлялись пассажиры. Рядом со мной уселась Вера. Я торопливо рассказал ей, что увидел в Персее.

— Это важно, Эли, — сказала она. — Мы поручим автоматам проверить твое наблюдение. Но сейчас меня интересует, что за тело несется с такой скоростью? Что если это звездолет?

Через некоторое время анализаторы доложили:

— Впереди корабль на фотонной тяге с бездействующими двигателями. Движется по инерции.

4

Чужой космический корабль предстал в умножителе светящейся точкой, потом удлинился до стручка. Это была металлическая ракета. Мы различали кормовые дюзы, не экранированные броневыми плитами окна. «Пожиратель пространства» подал сигналы, незнакомый корабль не откликнулся.

Андре стал доказывать, что перед нами «Менделеев» Роберта Листа, затерявшийся в мировом пространстве четыреста лет назад. Мне показалось невероятным, чтоб корабль с мертвым экипажем мог сохраниться за четыре века блуждания.

— Я тоже что-то не верю в мертвых летучих голландцев космоса, — сказала Вера.

Когда до корабля оставалось с миллион километров, на нем заработала радиостанция небольшой мощности. Андре запустил дешифратор на все радиодиапазоны.

Незнакомые звездоплаватели, применяя старинную азбуку Морзе, пытались заговорить с нами на русском и английском языках. Отчетливо различались фразы: «Земля… Лишен управления. Камагин, Громан… Земля… Звездолет „Менделеев“…»

— На этот раз ты угадал, — сказал я Андре. — Первый успех после многих провалов.

В пространство понеслись радиоволны нашего корабля. «Слышу вас хорошо, — диктовала Ольга. — Я звездолет с Земли, типа Звездный Плуг. Отсутствие у вас управления значения не имеет. Заторможу и поведу на посадку своими полями. Дверей без команды не открывать».

А затем «Пожиратель пространства» повис над фотонным звездолетом, осветив его прожекторами. Рядом со Звездным Плугом ракета казалась крохотной. Выброшенное поле плавно втягивало «Менделеева» в недра нашего корабля, потом вывело на причальную площадь, где стояли оперативные звездолеты, планетолеты и авиетки.

На площади встретить негаданных[77] гостей собрался весь экипаж.

Дверь ракеты распахнулась, из нее высунулась лесенка. На лесенку выбрались два низеньких молодых человека. Они сорвали с себя шлемы и замахали ими, мы закричали и зааплодировали.

Потом, словно по соглашению, наступила на миг тишина, и мы услышали первые слова космонавтов с ракеты.

— Боже, какие они высокие! — сказал один по-русски. — Это же не люди, а великаны!

А второй восторженно воскликнул:

— Эдуард, у них нормальная тяжесть! Здесь наши магнитные башмаки ни к чему!

К ним подошел Ромеро. Он единственный среди нас владеет древними языками. Ромеро пожал каждому руку и поздравил с благополучным причаливанием.

— Надеюсь, вы здоровы? На борту имеются средства от любой хвори.

— Мы здоровы, — ответил первый. — Нас двое: я — Эдуард Камагин, помощник командира, и Василий Громан — штурман. Товарищи наши… они недавно погибли в катастрофе. — Он добавил с волнением: — Почему вы не появились на месяц, всего на месяц раньше?

Ромеро продолжал с тем же радушием:

— Давно стартовали с Земли, дорогие друзья?

На это ответил Громан:

— Не так давно: три года назад.

По площади пронесся гул, мы переглядывались. Ракеты вроде той, что мы приняли, в наше время можно увидеть лишь в музеях.

— Вы забываете, земляки, об эйнштейновом замедлении времени, — весело сказал Камагин. — Чем больше торопилась наша ракета, тем тише плелось бортовое время. Когда мы покидали Землю, шел сорок первый год новой эры. — Он посмотрел на Ромеро. — Не откажите в любезности сообщить, какое сегодня столетие на дворе?

Ромеро ответил:

— Сегодня десятое апреля пятьсот шестьдесят третьего года новой эры!

5

Их все изумляло, этих славных парней, четыреста двадцать лет назад стартовавших в космос и вскоре затерявшихся в его просторах. Они восхищались всем, что видели и о чем слышали. О корабле они сказали: «Летающий остров, вот что это такое!». Их поражало, что внутри звездолета имеются не только машины, но и городок с парком и бассейнами. И они чуть ли не со страхом глядели на нас: наш рост поражал их, пожалуй, больше, чем размеры корабля. А когда они узнали, что мы движемся в сверхсветовой области и превращаем пространство в вещество, в материальные тела, как говорили в их времена, и столь же легко создаем гигантские пустоты из уничтожаемых материальных тел, то решили, что мы шутим. Физика двадцатого века старой эры с ее непониманием вещественности пространства, с преклонением перед необъяснимо предельной для всех тел скоростью света, засела у них в мозгах как гвоздь, мы не могли ее оттуда выдернуть. Громан пробовал даже спорить. Круглолицый, черноволосый, быстрый в словах и движениях, он сильно отличается от медлительного, длинноголового, белокурого Камагина, а оба они еще больше отличаются от любого из нас.