Звёздочка - Александр Георгиевич Шавкунов Страница 32

— Никак нет!

— Лжёшь старшему по званию?! Твоя форма выглядит поглаженной! — Он наклонился, и на Веронику дохнуло крепким кофе и табаком. — Так и есть!

— Погладила в свободное время, сэр!

— Вот как? Значит, времени всё-таки много! Сегодня бежишь на три круга больше! Поняла?!

— Так точно! — Отчеканила Вероника, внутренне желая сержанту самой мучительной смерти.

— Отлично, а если завтра будешь выглядеть хуже, то бежать будешь на десять кругов больше!

Сержант одарил девочку гневным взглядом, прошёл дальше, заложив руки за спину и высматривая любое несоответствие уставу, даже в позе курсантов. Восходящее солнце заливает плац красным светом, что отражается влажного бетона и играет бликами, стремительно светлея. Ветер едва ощутим, воздух приятно прохладный и пахнет травой. Вероника напрягает мышцы спины, сводит лопатки, стараясь смириться с предстоящим истязанием.

— Кадет! Что у тебя с лицом?!

Рёв сержанта оглушил, Вероника дёрнулась и невольно посмотрела на источник. Вместе с ней повернулся и весь строй. Офицер нависает над Мордредом, а тот тянется по стойке смирно, глядя перед собой. Лицо парня почти фиолетовое. Губы распухли, а нос явно неумело вправлен. Один глаз заплыл.

— Ничего, сэр!

— Ничего?! Если это ничего, то что такое хреново?!

— Не могу знать, сэр!

— Что с тобой случилось, парень?!

Сержант встал вплотную к Мордреду, давя и ростом, и авторитетом. Лицо налилось дурной кровью, а голос, кажется, долетает до самой столицы. На шее вздулась разветвлённая вена. Парень мелко трясётся, но продолжает смотреть перед собой. Только на лбу выступили капельки пота.

— Упал, сэр.

— Сто раз на лицо?!

— Ночью было плохо видно, сэр!

— Хочешь сказать, что в имперской казарме плохое освещение, кадет?! Семнадцать кругов! Немедля! В полной выкладке!

Мордред вздрогнул, торопливо вышел из строя. Со стойки напротив построения взял свинцовый жилет, торопливо застегнул и побежал, размеренно, экономя силы. В строю парней кто-то хихикнул, и сержант мгновенно развернулся на звук, раздувая ноздри и почти выдыхая пламя.

— Смешно?! Первое отделение, семнадцать кругов в полной выкладке! Быстро!

Вероника торопливо выпрямилась, вместе с остальными девочками из второго отделения. Парни пробежали мимо, тайком пиная и толкая «хохотуна». Похоже, следующим утром щеголять синяками будет не только Мордред. Сержант показательно не замечает этого и медленно возвращается, всем видом показывая бурлящую в нём ярость.

— Так, второе отделение, пять кругов в лёгкой выкладке. Кроме тебя, Эфер, тебе восемь. Пошли, живо!

***

На стол ректора легла пухлая папка с отчётами об успеваемости асов. Практическая подготовка ещё не началась, но тестирование всё ещё не окончилось. Сержанты стараются изо всех сил, выявляя слабых телом и характером. У кадетов не должно быть свободного времени и тем более сил. Велизарий улыбнулся, вспомнив собственное обучение и ту жгучую ненависть, направленную сначала на сержантов, а затем на тех, кто провинился перед ними. Наказание редко бывает индивидуальным, такая привилегия только у поощрения. Дети должны запомнить, что за ошибку отвечать буду все, но только отличившиеся получат награду.

Инструктор Грай слегка поклонился, свет из окна падает на лицо, отражается от золотого патча, и солнечные зайчики колют в глаза ректора. Играет тихая музыка, а экран компьютера выключен. Стоит включить и на Велизария обрушится нудная управленческая работа.

— Есть заметные таланты? — Спросил ректор, приоткрыв папку и оглядывая листы личных дел.

— Пока рано говорить, но выдающиеся есть. Я их пометил синим маркером.

— Хорошо, смотрю, уже есть красный и... синий одновременно?

— Вероника фон Эфер. — Сказал Грай, кивая. — Превосходное понимание теории.

— Но красный. — Сказал Велизарий, постукивая пальцем по личному делу.

— До сих пор не освоила жидкостное дыхание, а практика всегда преобладает над теорией.

— Хм... — Пробормотал Велизарий, поднося личное дело к глазам и щурясь. — Занятная девочка, отметилась на приёмной комиссии. Будем надеяться, что она себя пересилит.

***

Замученная пробежкой, Вероника смотрит на истребитель, пока остальные забираются на крылья. Ангар полнится эхом разговоров, усталым смехом и стуком подошв по металлу. Через приоткрытые ворота пробивается узкая полоса света и, рассекая ангар по центру, отделяет девочку от истребителя. Вероника боится, а Света внутри неё рыдает от ненависти к себе. Как такое вообще возможно? Она всю жизнь мечтала летать, заучила всё, что могла достать об управлении и классах кораблей... но не может выдержать жидкостное дыхание? Тем более от этого зависит спасение Вика...

— О чём думаешь, курсант?

Вероника дёрнулась и обернулась, позади, заложив руки за спину, стоит инструктор Грай. Единственный глаз смотрит холодно, — девочка сглотнула колючий ком.

— Мне страшно. — Призналась Вероника и коснулась горла. — Пытаюсь уговорить себя дышать гелем.

— Тогда у меня для тебя хороший стимул.

Инструктор протянул лист, покрытый убористым текстом, Вероника пробежала взглядом по верхним строчкам. Холодный ветер ударил в спину, а колени стали жидкими.

«Приказ об отчислении»

— Осталась только одна подпись. — Сказал Грай, опускаясь на корточки перед Вероникой, чтобы смотреть прямо в глаза, положил ладонь на плечо и слегка сдавил. — Эфер, ты превосходный теоретик, многие инструкторы хуже разбираются. Будь только моя воля, я бы позволил тебе учиться. Но...

— Практика важнее теории. — Шмыгнула носом Света, утёрла уголок глаза от накипающей слезы.

— Верно. — Ответил Грай, и в голосе проступила искренняя грусть. — Мы не лётная школа, мы тренируем воинов, от мастерства которых зависит не только их жизнь, но жизни целых группировок флота. Ваша задача — перехватывать вражеские истребители, уничтожать тяжёлые корабли и пронзать ПКО и ПВО. Мы не можем позволить себе роскошь тратить время на теоретика, пусть и гениального.

Остальные кадеты смотрят на них, замерев у кабин, чем провоцируют кипучий гнев сержантов, наблюдающих за тренировкой. Вероника прикусила губу, силясь перебороть плач, но предательские слёзы скользнули по щекам. Грай натянуто улыбнулся, стараясь внушить ей, что всё не так плохо... лицо затвердело. По подбородку курсанта бежит кровь. Плечо под ладонью окаменело, Вероника подняла взгляд к