Евгений Малинин - Бросок в безумие Страница 33

– Потому что после начала последнего цикла разгона избежать падения на А4 Кастора можно было, только уйдя в гиперпространство! – твердо ответил Вихров.

– Но как же можно было планировать такую траекторию разгона и отрезать команду от управления, если без участия команды в гипер нельзя было уйти! – раздался возмущенный голос Шохина. Штурман, похоже, был очень раздражен тем обстоятельством, что забыл о существовании предохранителей, и теперь выплескивал это раздражение. – О чем только думали те, кто составлял эту программу?

– Возможно… – начал Вихров, но вдруг замолчал и додумал начатую фразу про себя: «…тот, кто составлял программу, просто не знал о существовании этих предохранителей!»

А Старик закончил фразу, начатую Вихровым:

– Возможно, тот, кто составлял программу на Земле, рассчитывал, что столь опытная команда сама сообразит, куда должен уйти «Одиссей» после такого разгона. И как видите, они не ошиблись! А теперь, господа, когда все мы несколько успокоились, прошу вас заняться своими прямыми обязанностями!

И словно подавая пример всем остальным, командир корабля развернулся лицом к панели управления, и его пальцы быстро забегали по клавиатуре, вводя запрос Главному компьютеру корабля.

Игорь также развернулся к панели управления, заметив краем глаза, что Эдельман продолжал сидеть на своем месте, не поднимая головы и не включая панель. Бросив взгляд на экран своего монитора, Вихров с удивлением увидел, что там появляется новая строка:

«Прошу уточнить время нахождения корабля в гиперпространстве».

Он не сразу понял, что это именно тот вопрос, который нуль-навигатор задавал Главному компьютеру, просто Старик продублировал его на панель своего третьего ассистента.

«Наверняка это закрытая информация!» – с привычной уже тоской подумал капитан, однако, к его удивлению, компьютер немедленно ответил:

«Время нахождения корабля в гиперпространстве сорок шесть часов двадцать две минуты плюс-минус три минуты».

«Прошу доложить разбивку гиперпрыжка по фазам», – вывел командир новый запрос.

«Прыжок проходит без разбивки на фазы, одномоментно», – ответил компьютер.

Вихров невольно перевел удивленные глаза на нуль-навигатора и неожиданно встретил ответный жесткий взгляд Старика, который словно бы говорил ему, чтобы он держал свои эмоции при себе.

Предостережение это было отнюдь не лишним – гиперпрыжки такой продолжительности считались попросту невозможными, такой прыжок скорее всего выведет звездолет за пределы обитаемой вселенной! А уж следующий вопрос нуль-навигатора был просто ошарашивающим:

«Выход из гиперпространства будет выполняться в автоматическом режиме?.. С помощью программы «Звездный лабиринт»?»

До сих пор программный выход из гиперпространства считался попросту невозможным, автоматика не успевала правильно оценить состояние корабля и соответствие параметров полета моменту выхода из гиперпространства, а потому вопрос командира казался совершенно бессмысленным!

«Выход из гиперпространства должен быть произведен с навигаторского пульта управления», – ответил компьютер, и Вихров медленно выдохнул. Он даже не заметил, что задержал дыхание, дожидаясь ответа. И в тот же момент на экране появилась еще одна строка:

«Время принятия решения при выходе из гиперпространства ограничивается семью десятыми секунды».

Вот тут Вихров всерьез встревожился – обычно время принятия решения о выходе из гиперпространства составляло не менее двух секунд. Сокращение его почти в три раза ставило перед вахтенным навигатором очень серьезные проблемы!

Старик склонился над панелью, но руки его спокойно лежали на подлокотниках кресла. Видимо, больше вопросов к компьютеру у него не было. Прошло около пяти минут, и наконец командир «Одиссея» поднял голову и обвел взглядом Главный центр управления. Видимо, он пришел к какому-то решению. Развернув к себе гибкую подводку микрофона внутренней связи, он, чуть помедлив, заговорил:

– Внимание всему экипажу линкора, говорит командир корабля! «Одиссей» вышел в гиперпространство в соответствии с введенной в действие программой. Экипаж переходит на обычные восьмичасовые вахты. В течение двадцати минут второй вахте занять места в соответствии с расписанием дежурства!

Старик отвел о себя гибкую подводку микрофона, и в тот же момент Вихров увидел краем глаза, как флаг-навигатор Эдельман поднялся со своего места и выпрямился по стойке «смирно». Видимо, и все остальные дежурные офицеры увидели это движение первого ассистента командира корабля, так как в центре управления мгновенно наступила мертвая тишина. И в этой тишине зазвучал чуть хрипловатый, но совершенно спокойный голос Эдельмана:

– Господин нуль-навигатор, прежде чем смениться с дежурства, я должен извиниться перед вами и капитаном Вихровым за все те слова, которые я сказал совсем недавно. Я признаю, что был неправ в своих обвинениях в ваш адрес, и обстановка, сложившаяся на «Одиссее» в связи с выполнением программы «Звездный лабиринт», никак меня не извиняет! Я готов понести должное наказание за свое недостойное поведение!

Эдельман замолчал, но продолжал стоять по стойке «смирно», словно желая немедленно выслушать порицание командира. Однако нуль-навигатор не спешил с ответом, хотя теперь уже все смотрели именно на него.

Наконец Старик, в свою очередь, встал и заговорил усталым надтреснутым голосом:

– Я рад, Артур Исаевич, что вы нашли в себе силы признать свою неправоту. К сожалению, не вы один сомневались в руководстве линкора, да и в компетенции и добрых намерениях руководства Земли… – Он оглядел центр управления и многие из дежурных офицеров опустили головы – Именно это сомнение помешало вам трезво оценивать ситуацию и принять меры к тому, чтобы линкор мог беспрепятственно уйти в гиперпространство. Ведь именно вера в бессмысленность уничтожения нашего корабля позволила капитану Вихрову правильно оценить события и принять верное решение!

Старик немного помолчал, но все понимали, что его речь еще не закончена. Впрочем, добавил он немного:

– Никаких взысканий, господа офицеры, никому вынесено не будет! Прошу всех в рабочем порядке передать вахту смене и отдыхать!

После этого Старик быстро выключил свою панель и направился к люку своего личного шлюза.

Когда командир корабля покинул Главный центр управления, Эдельман неожиданно подошел к сидевшему за пультом Вихрову и, глядя поверх его головы, громко произнес:

– Капитан, примите мои извинения за сказанные вгорячах слова! Я сожалею о них и заверяю вас, что больше такое не повторится!

Несмотря на прилюдность извинения, Вихров почему-то не поверил в его искренность. Более того, он испытал смутное беспокойство, словно его пытались обмануть, даже не стараясь этого скрыть.

Но Эдельмана, похоже, не интересовали чувства Игоря. Произнеся свое извинение, он развернулся и направился к одному из шлюзов. Вихров проводил его взглядом, а когда люк шлюза с тихим всхлипом захлопнулся за флаг-навигатором, за плечом у Игоря раздался голос Шохина:

– Да, Игорек, похоже, у тебя появился… недоброжелатель…

Игорь быстро повернулся и посмотрел в лицо главного штурмана корабля, а тот, не отводя прямого взгляда, добавил:

– Ну да это одна из негативных сторон быстрого продвижения по службе!

– И много их?.. – спросил Игорь.

– Чего? – не понял штурман.

– Этих негативных сторон?.. – пояснил Игорь.

– Хватает… – с усмешкой ответил Юрий Владимирович. – И все их ты узнаешь!

Вихров пожал плечами:

– А я считаю, что нужно стараться хорошо делать свое дело и поменьше думать о… последствиях!

– Ну-ну… – снова усмехнулся Шохин, и на этот раз его усмешка была кривоватой.

Вскоре Вихрова сменили, и он тоже покинул Главный центр управления.

Шагая по коридорам корабля, поднимаясь в антигравитационной шахте, проходя мимо спортзала, информатеки, Игорь каким-то новым взглядом всматривался в жизнь линкора. Его обгоняли или шли навстречу знакомые звездолетчики, кто-то приветствовал его, кто-то просто улыбался, а у него в голове все снова и снова всплывали картины того, что произошло в Главном центре управления. В его голове продолжали звучать те бессмысленные обвинения, которые бросил в лицо командиру помешавшийся от страха флаг-навигатор. Почему эти безумные домыслы были поддержаны другими офицерами? Почему вдруг всем стало так необходимо найти виновного в том, что случилось с «Одиссеем», что случилось со всеми ними? Необходимо до такой степени, что это стало важнее поиска выхода из создавшейся ситуации! Только ли из-за чувства безысходности? Или безвыходная ситуация стала лишь катализатором всего того, что человек прячет под тонким слоем дисциплины, долга, боязни общественного мнения?