Генри Олди - Вожак Страница 33

На следующий день, кроя себя на все корки, Марк включил обзорник. Изэль читала книгу. Для нее специально изготовили комплект бумажных книг с картинками и минимумом текста. Лицо астланки выражало задумчивость и скуку. Марк понял, что не ошибся, когда пригласил Изэль на прогулку в город и увидел, как просияла астланка.

Позже он сверялся с обзорником всякий раз, чувствуя, как на смену неловкости приходит новое, более чем странное чувство. Так, наверное, живут супруги после многих лет брака: ничего не стесняясь, ничего не пряча. Правда, этот брак напоминал игру в одни ворота.

Телепат, вспомнил Марк. Эксперт.

Он тоже говорил про замочную скважину.

Телепатов пригласили по настоянию госпожи Зеро. Еще до прилета Марка на Тишри, когда пленники-мужчины захлебывались эйфорией, было принято решение начать сканирование мозга астлан с целью получения информации. Идея, вначале сулившая массу преимуществ, едва не закончилась трагедией. Спустя три минуты от начала сканирования — ровно три минуты во всех трех случаях, сказочное совпадение! — телепаты стали кричать. Врачи, слышавшие их крики, поседели. Двое лаборантов упали в обморок. Так воет человек, привязанный к столбу, вокруг которого разожгли костер. В госпитале телепаты замолчали, как по команде, свернулись в позе зародыша, сунули в рот большой палец и замерли без движения. Ночь прошла наихудшим образом. К утру бедняг удалось привести в сознание, но на вопрос «Что случилось?» они отвечали мелкой дрожью и скрежетом зубовным.

Через неделю, восстановив душевное равновесие, телепаты рассказали, что горели. Солнце, твердили они в один голос. Вершина пирамиды и солнце над головой. У каждого ментала, прошедшего спецподготовку, имелось под шелухой персональное укромное местечко, иными словами, операционная, куда он вываливался во время работы. Но привычный алгоритм дал сбой. Пирамида, солнце. Хоть наизнанку вывернись: солнце, пирамида. Поначалу — ничего, просто жарко. Любые попытки удрать с пирамиды в другие области мозга терпели крах. Стараясь разорвать блокаду, полностью поглощены собственными усилиями, телепаты не заметили, что солнце опускается прямо на них. Ниже, еще ниже! Зной превратился в ад. Вспыхнула одежда, тело, разум. Разорвать контакт не получалось, языки огня вязали по рукам и ногам, обугливая иллюзорную плоть до кости. Связь оборвалась сама: солнце, как ком жёваной бумаги, пущенный из рогатки, ринулось в зенит, отпуская свои жертвы, и до угасающего сознания телепатов донеслась удивительная эмоция: разочарование. Впору было поверить, что пленники, чей мозг подвергся сканированию, ужасно страдают, потому что не сгорели до конца.

Эксперимент хотели повторить. Нашлись добровольцы, согласные рискнуть. Но госпожа Зеро категорически запретила копаться у астлан в мозгах без особого на то дозволения. По прилету Марка старуха заставила молодого человека трижды пересказать ей историю гибели декуриона Жгуна. В подробностях, не упуская ничего. Слушала, кусая губы; вертела стилус в тонких, неприятно подвижных пальцах.

— Хорошо, — наконец сказал она. — Клеймить нельзя. Сканировать тоже нельзя. Добровольцы — идиоты. Они не понимают, что будет только хуже. Попробуем с Изэлью, у нее нет эйфории…

— Попробуем, — согласился Марк.

Старуха прищурилась:

— Думаешь, получится?

— Почему нет? Важно, чтобы Изэль ничего не знала о сканировании. Телепат должен быть предельно осторожен. Если Изэль почувствует момент насилия, начнет сопротивляться, потерпит поражение…

— Что тогда?

— Ее рассудок может воспринять это как плен. Честный плен, которого она была лишена на Астлантиде. А мы уже знаем, к чему приводит фактор плена у астлан. Повторяю: максимальная осторожность. У вас есть телепат такого класса, чтобы превратиться в невидимку?

— У нас нет, — старуха ухмыльнулась. — Есть на Ларгитасе. Клод Лешуа, эксперт высшей категории. Максимальная глубина проникновения в сознание объекта. Завтра мы встречаем его в Бен-Цанахе…

Марк еще не знал, что Клод Лешуа предложит сканировать Изэль в ресторане.

Склонившись к роялю, пианист наигрывал медленную импровизацию. В холодноватой лирике, как нож в сугробе, прятался остро синкопированный ритм. Пианист улыбался, словно замыслил каверзу. Глаза его были закрыты. Долговязый, нескладный, медно-рыжий музыкант с волосами такого уникального оттенка, что они могли быть только крашеными. Мелодия завивалась колечками, неслась поземкой по санному следу.

— Красиво, — сказала Изэль.

Марк кивнул. Он вспомнил бородатый анекдот про импровизатора и трех генералов. Попивая бренди, вояки долго слушали сложную обработку темы, а потом один спросил с сочувствием: «Что, не получается?» Дед вспоминал эту байку к месту и не к месту, Пак хохотал басом, а Марк обижался за армию. Потом он узнал от маленького акробата, что дядя Гай в юности тоже обижался, даже драться лез, и проникся к анекдоту удивительной, почти семейной любовью.

— О чем ты думаешь? — спросила Изэль.

Не найдя ничего лучшего, Марк начал:

— Сидят три генерала в ресторане. Ты слушай, это юмор. Пришли с женами, много пьют. Жены захотели музыки. Ну, потанцевать, и все такое…

Ресторанчик, расположенный на территории представительства, знавал генералов. Во всяком случае, больше трех. Сейчас он пустовал: столы, застеленные белоснежными скатертями, стулья с высокими спинками, и ни души. Считать душой доктора Лепида, пившего кофе за угловым столиком, у выхода на веранду, Марк отказывался наотрез. Он прекрасно знал, почему никто из сотрудников не соизволил почтить ресторан своим присутствием. И мучился от этого, чувствуя себя самым отвратительным образом.

Утром, когда они обсуждали со старухой нюансы сканирования, все выглядело иначе. Разумно, рационально, даже элегантно. Бес ее дери, вашу рациональность…

— Забавно, — оценила Изэль, когда Марк закончил. — Нет, правда, мне понравилось.

В голосе астланки мелькнули дедовы нотки. Так старый Луций оценивал репризы коллег: с каменным лицом, изредка кивая, будто соглашаясь с невидимым собеседником. Секундой позже Изэль расхохоталась, как будто лишь теперь уловила соль анекдота.

— Что, не получается! — вытирая слезы, повторила она. — Пойди, скажи это пианисту. Я тебя умоляю…

— И скажу, — Марк встал.

— Не надо! — испугалась Изэль. — Я пошутила.

— Скажу! В следующий раз будешь знать…

— Марчкх!

— Ладно. Я просто закажу музыку. Увидишь, тебе понравится…

— Услышишь, — вслед ему бросила Изэль. — Музыку слушают.

Она сидела к роялю спиной — так, что не могла видеть главного, того, что прекрасно открывалось Марку и доктору Лепиду. Движения пальцев рыжего пианиста не совпадали с музыкой. Не требовалось диплома об окончании консерватории, чтобы понять: импровизация звучит в записи, а рыжий лишь притворяется, погружен в свои мысли.

Не в свои, поправился Марк. В чужие.

— Все в порядке? — спросил он.

— Что?

— Все в порядке, господин Лешуа? — повторил Марк.

Первый вопрос он задал по-астлански, спровоцирован беседой с Изэлью. Но контрвопрос рыжего вернул Марка к унилингве.

— Клод, — не открывая глаз, ответил телепат. — Для вас просто Клод. Да, все в порядке.

Марк полез в карман и достал бумажник. Он мог бы просто коснуться уникомом терминала, укрытого в крышке рояля, и на счёт пианиста упала бы некая сумма, достаточная, чтобы оплатить заказ. Но Изэль, обернись астланка к эстраде, вряд ли поняла бы смысл этого жеста. Поэтому Марк извлек мелкую купюру и положил её на подставку для нот.

— Жарко, Клод?

— Жарко, — согласился телепат. — Но терпимо.

— Пирамида?

— Ага. И солнце в зените. Оригинальная штука, впервые сталкиваюсь.

— Будьте осторожны…

— Спасибо за заботу. Похоже, мне никуда не деться с этой пирамиды. Впрочем, отсюда хороший обзор. Для начала сойдёт. Для начала, — Клод улыбнулся собственной шутке, — выше крыши. Качну по максимуму, а потом разберёмся, что на пользу, что мимо кассы…

— Она ничего не чувствует?

— Разумеется, нет. За кого вы меня принимаете?

— За специалиста высшей квалификации.

— Благодарю. Что вам сыграть?

— Из мюзикла «Тень в ночи». Там есть одна тема…

— А-а, помню. Сиропчик, любовь-морковь. Сейчас…

Клод сунул руку под клавиатуру. Легко касаясь сенсоров, сбросил заказ: «Тень в ночи», тема Аделии. Затем опустил руки на клавиши, ожидая. Он опоздал со вступлением, отстав на полтакта, но это не имело значения.

Марк вернулся к столу.

— Приятная музыка, — одобрила Изэль. — Это песня?

— Песня. В мюзикле есть девушка Аделия, она поёт о том, как хочет вернуться домой…