Уильям Дитц - Поток Страница 33

’Мортумей мгновенно понял, в чем была допущена оплошность. Понял это и ’Путумей, тут же распорядившийся, чтобы машины остальных волн разделились и атаковали врага независимо друг от друга.

Для восьми пилотов приказ слишком запоздал, и их «Баньши» развалились на тысячи обломков, горячим снегом посыпавшихся на землю.

Двум летчикам все же удалось прорваться через огненный шторм. Один из них поразил «Бородавочник» очередью из плазменного орудия, убив стрелка и выведя из строя пулемет. Но сама машина продолжила катиться вперед, сохранив свой груз.

Избежав гибели под градом пуль при первом заходе, уцелевшие «Баньши» развернулись и пошли на второй.

Штурмовики второй волны разделялись сразу же, как вылетали из прохода, больше не пытаясь действовать согласованно после того, как полевой командир ’Путумей пролаял в рацию свой приказ. Ударили в унисон мортирные танки, выстроившиеся на первом и втором холмах. Синевато-белые сгустки огня взмывали в небо, оставляя за собой энергетический след, на мгновение зависали, достигнув зенита, и начинали падать.

Плазменные снаряды снижались неторопливо, даже как будто лениво. Они изящно опускались на землю, и раздавался оглушительный грохот, от которого содрогалась земля. Ни один из них не поразил цели, но это была только пристрелка, так что никто и не удивился.

— Это еще что за чертовщина? — услышала Маккей прозвучавший на командной частоте выкрик десантника. Через секунду раздался голос Листера, осаживающего рядового.

Впрочем, Маккей и сама испытывала схожие чувства. По правде говоря, хотя лейтенант и знала о существовании подобных машин, никогда прежде не видела «Духов» в действии и не была уверена, что столкнулась именно с ними. Однако сейчас все это не имело значения, поскольку неведомые орудия, очевидно, обладали чудовищной мощью и могли привести к катастрофе, стоило конвою приблизиться к проходу. Мелисса включила рацию:

— «Красный-один» вызывает «Зеленый-один». «Энергетические бомбы» взлетают с холмов. Приказываю причесать ублюдков. Прием.

— Говорит «Зеленый-один», — откликнулся Листер. — Вас понял. Прием.

Раздался треск статики. Сержант переключился на частоту своего взвода, но Маккей по-прежнему слышала каждое его слово на командной частоте.

— «Зеленый-один» вызывает «Фокстрот-один» и «Фокстрот-два». Приказываю открыть огонь по холму слева. Прием. «Зеленый-один» вызывает «Фокстрот-три» и «Фокстрот-четыре». Ваша цель — холм справа. Прием.

«Баньши» промчались мимо, развернулись и обрушили огонь на незадачливых людишек. Один из пилотов сумел точно прицелиться и поразить цель. Прицеп, наполненный драгоценным грузом, взорвался, и пламя заключило «Бородавочник» в свои объятия, уничтожая машину. Солдаты ковенантов, наблюдавшие за ходом сражения со склонов холма, закричали от радости и, более того, от чувства вершащейся мести.

Задачей ’Мортумея было запротоколировать ход битвы, а не наслаждаться ею, но и его захлестнул восторг, но через секунду он увидел, как два вражеских танка разворачивают стволы своих орудий в направлении первого холма, а два других наводят пушки прямо на самого шпиона.

Воин элиты понял, что надо бежать в укрытие, но, прежде чем на эту мысль среагировали его ноги, он услышал неистовый рев 105-миллиметрового снаряда, в секунду преодолевшего разделявшее их расстояние и разорвавшегося с оглушительным грохотом в пятнадцати единицах от офицера. В воздух взметнулся фонтан грязи, смешавшейся с кровью. Ошметки тел, оружие, обломки снаряжения все еще продолжали сыпаться с неба, когда наполовину оглушенный ’Мортумей справился со страхом и бросился в укрытие.

Полевой командир ’Путумей громко расхохотался, показывая своим воинам на шпиона, спрятавшегося за камнями. В это мгновение в вершину холма ударил второй снаряд, вызвавший небольшой оползень.

— Вот что значит настоящая битва, — радостно произнес ’Путумей. — Приглядывайте за этим шпионом.

Испытав болезненное чувство при виде того, как взрывается «Бородавочник», унося с собой жизни трех солдат и наполненный грузом прицеп, Маккей начала сомневаться, что правильно распределила задачи внутри роты, и уже собиралась приказать своему взводу расстреливать «Баньши», когда раздался крик ее водителя:

— Ого! Посмотрите туда!

Едва офицер успела повернуть голову в указанном направлении, как плазменные сгустки прочертили черную полосу возле машины лейтенанта, облупливая краску и вскидывая фонтанчики грязи. Из прохода между камнями выезжали «Призраки».

— «Красный-один» вызывает все машины «Ромео»… За мной! — прокричала Мелисса в микрофон, прежде чем хлопнуть водителя по плечу. — Сделаем их, Мерфи! Очистим проход от мусора.

Не успела лейтенант договорить, как водитель нажал на педаль газа, и под улюлюканье стрелка машина рванула вперед.

Еще пять «Бородавочников», входивших в отряд быстрого реагирования, устремились следом под грохот третьего, а затем и четвертого залпа, выпущенного «Духами» в небо.

Маккей подняла взгляд, увидела огненный шар, уже приближающийся к точке апогея, и поняла: им предстоит настоящая гонка. Успеет ли бомба приземлиться на передовой отряд? Или же проворные «Бородавочники» проскочат под ней и плазменный заряд только опалит землю?

Стрелок тоже увидел нависшую над ними угрозу и закричал:

— Пошел! Пошел! Пошел!

Водитель кинул машину в сторону, объезжая груду камней, и до отказа вдавил педаль, набирая скорость.

— Черт, черт, черт, — забубнил он, почувствовав, как что-то теплое и мокрое растекается по сиденью.

Энергетическая бомба падала все быстрее. Но первый «Бородавочник» уже промчался под ней, а за ним второй и третий.

Чувствуя, как сердце уходит в пятки, Маккей оглянулась через плечо, успев увидеть падение бомбы и взрыв.

Вдруг, подобно некоему чуду на колесах, из дыма вылетел «Ромео-5», приземляясь на самом краю свежей воронки и выкатываясь наверх.

Времени на то, чтобы порадоваться, не оставалось. «Призраки» приблизились на расстояние выстрела, и первый из них уже открывал огонь. Маккей вскинула штурмовую винтовку, прицелилась в ближайшего врага и нажала на спусковой крючок.

Сержант Листер столкнулся с суровой реальностью. Сколько бы «Баньши» ни кружили над его головой и ни мешали «Призраки», необходимо было как-то усмирить огонь мортир, но стоило «Скорпионам» слишком близко подойти к холмам, и их главные орудия оказались бы бесполезными, поскольку не смогли бы подняться достаточно высоко, чтобы прицелиться по вражеским позициям. Лишь один залп — вот и все, что могли выдать танки, прежде чем войдут в мертвую зону.

— А ну проснитесь, парни, — сказал Листер на частоте отряда, — последний залп по левому холму пришелся на пятнадцать метров ниже, а по правому — вышел чистый перелет. Скорректировать наводку и взять в прицел самые макушки склонов. Немедленно! У нас нет времени на игры.

Командир каждого из танков изменил угол стрельбы, выпустил снаряд и помолился о том, чтобы тот нашел цель. Каждый боец понимал, что лучше ему выйти с голыми руками против ковенантов, чем познать ярость Листера в случае промаха.

Полевой командир безразлично смотрел за тем, как изрывается «Дух» первого холма, прихватывая с собой шеренгу шакалов. Жаль было терять мортирный танк, но, по правде сказать, две дюжины «Призраков», вступивших и бой, все равно вынуждали его прекратить огонь. Иначе воину элиты пришлось бы рисковать жизнями собственных солдат. Он выкрикнул приказ и увидел, как последний плазменный снаряд взмывает в небо, а затем обрушивается на людей, приближающихся к проходу.

Ефрейтор «Змеюка» Джонс оказался в полной заднице, и сам это понимал — понимал с того самого момента, как снаряд взорвался перед самым носом его «Бородавочника», заставив машину покатиться кубарем. «Змеюка» стоял за зенитным пулеметом, ведя огонь над самой головой водителя, когда неожиданно взмыл в воздух, будто подброшенный катапультой. Мир закружился перед его глазами, и солдат тяжело ударился о землю и покатился по грязи. Наконец, когда все прекратилось, десантник осознал, что с трудом может вдохнуть. Поэтому еще несколько секунд он полежал, разглядывая удивительно синее небо и судорожно глотая воздух.

Все было просто замечательно, пока идиллию не нарушил визг «Баньши» и рев двигателей «Бородавочника», промчавшегося рядом.

Тогда Джонс заставил себя подняться и что-то закричать в микрофон… только для того, чтобы обнаружить его отсутствие. И исчез не только микрофон, но и сам шлем, отстегнувшийся во время падения. Раз нет шлема, значит, нет переговорного устройства, нет связи, нет надежды на эвакуацию.

Чертыхнувшись, ефрейтор бросился к подбитому «Бородавочнику», возблагодарив Бога за то, что машина не загорелась. «Хрюшка» лежала на боку, но солдату удалось найти свою S2 там, где он ее и оставил, — под водительским сиденьем.