Jamique - Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса Страница 33

— Я хочу сказать, — произнесла она, — что на первой Звезде я уже имела честь познакомиться с лучшими представителями высшего командования Империи.

— С Таркиным, что ли? — усмехнулась Мара.

— И с Вейдером.

Мара как будто не слышала её ответных слов.

— Таркин не был лучшим, — сказала она. — Он был умён, честолюбив, хитёр и жесток. Но лучшим он не был. Держать в кулаке звёздные системы — его идея. Презрение ко всем, кто не достиг его уровня — его характер. Органическая ненависть к одарённым, доходящая до отвращения — его мания. Он собирался организовать собственную империю. Во главе с диктатором Таркиным. В ней мало кому предполагалось достойное место… — она хмыкнула. — Например, чисс Траун там не предполагался вообще. Император, конечно, не сама доброта, — принцесса чуть не подавилась, потому что женщина эта произнесла вслух язвительную фразу, которая через секунду была готова сорваться с её языка. — Политик вообще редко бывает добрым. Но его ум и его природное превосходство над остальными позволяют ему мыслить гораздо более широко.

Лея полуоткрыла рот, а потом сердито сжала губы. Она не ожидала от этой… Руки таких слов. Впрочем, она тут же нашла им объяснение. Она сама сказала: приказал император. Естественно, этот старый паук дал соответствующие инструкции. Создать определённое впечатление. Якобы о том, что подчинённые Палпатина могут столь свободно рассуждать о нём.

Хорошо, не свободно. Но в таком тоне.

Она обнаружила, что Мара внимательно следит за ней.

— Я ваша ровесница, — сказала внезапно она. — Мне тоже двадцать три года. Я родилась примерно в одно время с вами — в первый год Империи. На Корусканте.

— Вам повезло больше, чем мне, — усмехнулась Лея. — Как я понимаю, моей матери пришлось меня рожать в условиях, которые для этого мало подходили…

— Ваша мать предала вашего отца, — ответила рыжеволосая женщина спокойно. — Она заслужила свою смерть.

— Не вам судить!..

— Почему же?

— Что вы помните о своих родителях?

— А что вы знаете — о своих?

Лея сердито смотрела на женщину перед собою.

— Тем более, — добавила та, — что вы знаете о моих родителях?

— Скорей всего то, что у них вас отобрали, когда вы были ещё младенцем! — с отвращением сказала Лея. — Раз ваш… паук не уничтожал форсьюзеров, а подгребал к себе, значит, он таскал детей из семей…

— Как до него джедаи.

Лея замолчала. Упрямо наклонила голову.

— Джедаи спрашивали позволения у родителей.

— А если те отказывали? — насмешка мелькнула в зелёных глазах.

— Они оставляли детей в покое.

— Кто это вам сказал? — насмешка перешла в ямочки на щеках. Мара улыбалась.

— Так говорится в истории Ордена.

— Принцесса, историй много. Каждый сочиняет свою.

— Спасибо за философию! — сердито ответила Лея. — Так просветите меня, раз я ничего не знаю!

Женщина подумала.

— Говорить о глобальных вещах долго, — сказала она. — Я лучше расскажу вам о своих родителях. Вы совершенно правы, ваше высочество. Это было время, когда одарённые уничтожались. Так говорила пропаганда. О том, что мой… паук берёт их себе и для себя воспитывает, знал только он и Вейдер. Таким образом, когда моим родителям было в роддоме сообщено, что девочка, произведённая ими на свет, имеет в крови много мидихлориан, те перевозбудились…

— В роддоме? — фыркнула Лея. — Ваша мать, что, при Храме рожала?

— Моя мать рожала в одном из медицинских центров Корусканта, — ответила Мара. — Ваше высочество, вас никогда не информировали о том, что в Республике контроль за рождаемостью одарённых был поставлен на государственную основу? Во всех роддомах республики младенцы проходили медицинский тест ещё и на это. Никакой мистики. Разработали этот тест джедаи. Но потом, когда его внедрили в производство, проводить его мог любой квалифицированный медицинский сотрудник. Прибор сам делал всё за него. И это продолжается делаться и при Империи.

— Понятно, — ответила Лея. — И в вашу семью пришли и забрали…

— Нет. Мои родители испугались. Они были простые люди. Они решили меня не отдавать. Они разузнали, есть ли препараты для подавления врождённых способностей. Они скармливали мне их четыре года. В конечном счёте мои способности были почти уничтожены. Когда началась тотальная государственная проверка всех сведений из медицинских учреждений, наткнулись и на меня. Врачей посадили. Тех, кто давал моим родителям препараты, отправили на Кессель. Моих родителей отправили туда же. Меня взяли во дворец. Мои способности были почти сведены на нет. Но у нас оказалась прекрасная сцепка с императором. И тогда он использовал эту сцепку. С тех пор я — его второе «я». Его способности живут во мне. У нас вечно открытый ментальный канал друг для друга. И его Сила к моим услугам.

— И это плата за смерть ваших родителей и за то, что вас вырвали из семьи, — тихо сказала Лея. Ей было холодно. — Вы ведь их, наверное, и не помните.

— Я помню боль, — ответила Мара. — Постоянную головную боль и тошноту. Эти препараты, которые они скармливали мне, были не очень-то полезны. Мои родители были не садисты — профаны. Они искренне думали, что спасают меня от смерти. И они убили во мне мой дар. Ради моего блага. А мой учитель дал ему вторую жизнь. И жизнь моя снова стала полноценной.

Лея не знала, что сказать. Она водила ложкой по содержимому тарелки. Есть ей давно не хотелось. Эта женщина… говорила правду? Говорила невообразимые вещи. Вещи, которые, скорее всего, были ей внушены. Четыре года — слишком ничтожный возраст…

— Вы сами говорили, что ваши родители не были виноваты в том, что делали с вами, — сказала она Маре. — Так за что же их посадили?

— За попытку сопротивления при изъятии ребёнка, — ответила Мара. — Когда им уже доходчиво объяснили, что ребёнка будут не убивать, а учить. Возможно, они не поверили.

— Вы живёте в жестоком мире.

— Мир всегда жесток. Главное, чтобы из этой жестокости были исключения.

— И кто же они? Палпатин?

— Да. Палпатин, — Мара улыбалась. — Мой учитель.

— Он что-то сделал с вашими глазами, — покачала головой Лея. — Ваш учитель — инициатор таких вещей… Он… убивает, не думая.

— Возможно, — непринуждённо предположила Мара, — потому, что раньше его бы убили, не думая? Джедаи убивали ситхов, не глядя. Бездна лет в подполье, это, знаете ли, накладывает свой отпечаток.

— На него много что наложило отпечаток, — сухо усмехнулась Лея. — Он превосходно выглядит! На сто двадцать, а не на восемьдесят! Замечательная реклама использования Силы в его манере!..

Мара улыбалась. Улыбалась неудержимей и неудержимей. Лея заметила это только к концу фразы, договорила её по инерции, оборвала.

— Что?… Что такое?

— Император выглядит так уже двадцать лет, — сказала Мара. — После того, как он отдал почти всю свою Силу умирающему ученику. Вашему отцу, принцесса.

— Ой, да не рассказывайте мне сказки! Вейдера вылечили дроиды…

— Ожог третьей степени по всей поверхности кожи, — ответила Мара. — Отёк лёгких. Нет. Сначала — поражение лёгких и системы дыхания во всей её структуре. Болевой шок. Ваш отец не прожил бы и получаса. При таких повреждениях не живут. От любого из компонентов очень быстро умирают.

— У нас хорошая медицина.

— Да.

Лёд в зелёных глазах был таков, что Лея опустила свой взгляд в тарелку.

— Когда дыхательные пути выжигает, медицина помогает мало, — почти философским тоном сказала Мара. — К сожалению, прежде чем задействовать всю силу современного медоборудования, сначала пришлось решать задачу о поддержании жизни в организме, который жить не мог. Император обожает подобные задачки.

Насмешка в голосе была явной.

Лея вскинула голову.

— И с тех пор император поддерживает в нём жизнь, — вызывающе сказала она.

— Да, — ответила Мара.

Лея с ужасом поняла, что верит. Это «да» не было ложью. Чем короче слово, тем проще расслышать интонацию за ним. Интонация не лгала.

Она мотнула головой. Она попыталась отмахнуться.

— Естественно, — сквозь зубы сказала она. — Ему же нужен был кто-то, кто бы от него полностью зависел. И был одновременно очень сильным… — Лея испытала неимоверное облегчение. Конечно же! Это же так просто. Ей не дают думать, её провоцируют, но, если задуматься, до чего же просто. Великолепная комбинация. Воспользоваться тем, что сделали джедаи, вернуть жизнь, навеки привязать к себе…

Мара глядела на неё задумчивым взглядом. Улыбнулась. Ничего не сказала. Лея глубоко вздохнула.

— И всё же, — очень тихо произнесла она, — ваш учитель приказал взорвать Альдераан. Вы можете смеяться надо мной, можете говорить, что у меня в словаре только одна фраза. Мне всё равно. Я выросла там. Там мой дом. Там было всё, что я любила. И я…