Иэн Бэнкс - Черта прикрытия Страница 33

Всегда существовал, впрочем, иллюзорный хрупкий идеал — идеал непрерывного, ничем не ограниченного роста. О нем каждый разумный вид задумывается, насколько можно судить, лишь в том случае, если наделен достаточной изобретательностью. Правда, любая попытка внедрить такой режим очень быстро сталкивалась с ужасающей действительностью: окружающие области Галактики и, вероятно, вся остальная Вселенная уже обитаемы, используются, размечены, распланированы, охраняются обычаями или каким-то общим соглашением. Давний рецепт разрешения проблемы включал раздражающе жесткие правила, которыми старшие цивилизации и основные игроки галактической арены поверяли требования и реальные нужды новых видов (довольно часто это приводило к ответной политике в стиле Мы не рабы, рабы не мы, но в каждом случае она оказывалась на редкость недальновидной). Сулившая вроде бы чудесные перспективы идея заполнить всю Вселенную своими копиями была отнюдь не новой — равнодушные люди и тщеславные механизмы занимались этим от начала времен. Но она всегда и при любых условиях быстро изживала себя.

Вполне обычная, принимая во внимание, какой ошеломляющий объем коллективного опыта может быть загружен в Виртуальную Реальность вообще и Послежизнь в частности, альтернатива была такова: люди приходили к более умеренным и согласованным с соседями планам размножения в Реальности и более смелым программам хотя и экстенсивного, но все же в конечном счете, ограниченного роста в Виртуальности.

Те, кто только-только развил ставшую краеугольным камнем всех этих планов технологию записи душ, часто приобретали навязчивое пристрастие к жизни в виртуальных пространствах. Технология копирования разума почти всегда вела к переходу технологии Виртуальной Реальности на все более впечатляющие уровни детализации и разрешающей способности, даже если эта последняя по каким-то причинам и не была в почете прежде. Они дополняли друг друга и были немыслимы друг без друга.

Лишь немногие виды оставались в стороне от шумихи с этими технологиями душепереноса, то ли по причинам, коренившимся в их культурном наследии, то ли оттого, что они уже выработали какую-то устраивавшую их замену, то ли по специфическим религиозно-философским соображениям. Некоторые же — большинство — интересовались возможностью достижения полного бессмертия в базовой Реальности и рассматривали перенос разумов как отклонение или извращение, полагая, что тем самым признают поражение.

Разумеется, в любом обществе, где известна технология перезаписи душ, всегда остается прослойка крепких орешков, которые так настойчивы в своих верованиях, так непоколебимо убеждены, что лишь загробная жизнь стоит мирских забот, независимо от того, куда они попадут — на небеса или в ад, в которые они верили, прежде чем внедрили это бессмысленное нововведение. Стоит заметить, что, хотя мнение это и отличалось завидной живучестью, где-то в дальнем углу сознания всегда таилась мысль о том, что ты-то уж точно не получишь резервной копии, а вот кто-то еще просто вставит себе в голову хитрое маленькое устройство и будет таков.

Вследствие этого великое множество цивилизаций необъятной Галактики обзавелось собственными вариантами Послежизни. То были виртуальные реальности, функционирование которых обеспечивали как обычные вычислительные, так и другие субстраты, которые могли занять и — хотя бы в каком-то смысле — населять их дорогие мертвецы.

Теперь я вас вижу, сэр. (Мэнин.)

Ладно, пехота, специально для вас — космические бисквиты. Выйди в ПЗ.

Сэр, простите. Я хотел сказать, что... (Мэнин.)

Мгновение тишины. Ватуэйль наблюдал за большим фрагментом панорамы светлой бело-синей планеты сквозь проход с закругленным сводом. Неопознанные Враги сидели тихо. Тот участок поверхности, на который он сейчас смотрел, менялся исподволь. Он отмотал запись к моменту передислокации на текущую позицию и еще раз проследил, как именно изменилась панорама. Затем вычел из картинки фоновое движение того места, где находился он сам. Место, куда он попал, тоже двигалось в пространстве. Оно вращалось. Правда, оно вращалось так медленно и равномерно, что создаваемую им компоненту было очень легко вычесть из данных. Теперь он видел, как медленно вращается сама планета. Белые полоски и вихри, крутившиеся на синем фоне, тоже менялись, но еще медленнее. Некоторые полосы уширялись, а некоторые укорачивались, вихри вращались вокруг осей, одновременно перемещаясь по лику планеты. В каком-то смысле они были обязаны ей своим вращением. Он воспроизвел запись всех этих движений еще и еще раз. Ему стало хорошо. Ощущение это отличалось от испытанных им при проверке орудий. Но тогда ему тоже было хорошо. То же, что он испытал сейчас, напоминало ощущения, испытанные в тот миг, когда нога Сягао удалилась в сторону планеты. Тогда ему было хорошо. А в особенности хорошо ему стало, когда он понял, по какой именно криволинейной траектории движется нога. Траектория эта была прекрасна.

Прекрасна.

Он обдумал это слово и счел его самым подходящим.

Некоторые Послежизни были сущим раем для свежеиспеченных мертвецов. Там предлагались бесконечные увеселения, секс, приключения, спортивные состязания, игры, исследования, покупки, охота и вообще любые виды деятельности, наиболее приятные представителям того или иного вида. Другие Послежизни были сконструированы так, чтобы живые могли получать от мертвых все, что те могли им дать. Эти пространства обеспечивали обществам, в которых издавна (или с недавних пор) было принято советоваться с предками, все условия для практической реализации такой идеи.

Существовали Послежизни и для тех, кто предпочитал созерцание и философствование безудержному веселью, но такие пространства были редки. Некоторые пространства — и в их числе, как правило, Послежизни, заселявшиеся первыми, — были предназначены не для обычной загробной жизни, но для постепенного растворения личности покойника в общем потоке информации и этоса, загруженных в Виртуальность. Процесс этот был неспешен и обычно занимал много поколений реального времени.

Были и такие пространства, где мертвецы жили в куда более быстром темпе, чем обитатели Реальности, а в других — с той же скоростью, в остальных же — как правило — куда медленнее. Некоторые виды даже изыскивали возможность вернуть наиболее почитаемых мертвецов обратно к жизни. А многие предпочитали смерть. Вторую, последнюю, абсолютную смерть, смерть внутри Виртуальности. Ибо немногие индивиды в небольшом числе естественных жизненных форм оказались способны или проявляли желание жить вечно. Те, кто оставался в Послежизни достаточно долго, в конце концов теряли вкус к такому существованию и часто впадали если не в кататонию, так в полное безумие. И цивилизации, для которых такая игра была в новинку, часто испытывали шок, услышав от возлюбленных мертвецов отчаянные мольбы подвергнуть их настоящей, окончательной смерти, — вопли о пощаде, исходившие из дорогостоящих, сложных в сервисном обслуживании, тщательно защищенных от вторжений извне и снабженных всеми мыслимыми средствами резервного копирования Послежизней. Хитрость заключалась в том, чтобы отнестись к таким мольбам как чему-то вполне естественному и оставить мертвых в покое. Пускай сами разберутся.

Ему захотелось остаться там, где он находился, надолго, и все смотреть на планету за проходом с закругленными сводами. Потом он мог бы воспроизвести запись снова и снова. Увидеть эту прекрасную планету еще и еще раз было бы так же хорошо, как и впервые. Даже лучше. Увидеть же остальные участки поверхности было бы еще лучше. А что говорить обо всей планете. Лучше всего было бы обозреть ее целиком.

Но он понял, что ему стало не по себе.

Он сперва не понял, в чем причина такого дискомфорта, однако потом сообразил: он остается на одном месте слишком долго, а Повторного Нападения все не происходит.

Он подумал, как поступить дальше. Никаких движений в поле зрения не было. Ничто не менялось. Возможно, передвижения теперь безопасны.

Он попытался опросить свои удаленные забортные датчики на этот счет, но не получил ответа. Таких датчиков больше не было. У него должно было быть несколько таких датчиков. Везде, где бы он ни очутился. Но их не было.

Как если бы еще одна обойма оказалась пуста, хотя он и считал ее заряженной.

Ну что же, поступаем в согласии с иной веткой дерева решений.

Он тихо приподнялся на трех выдвижных ногах, сенсоры сканировали все вокруг, пока его Верхний Сенсорный Купол перемещался в пространстве под потолком помещения (при этом расстояние до крыши сократилось с 18.3 до 14.2 метров), и поле зрения расширилось. Он нацелил обе Главные Оружейные Кабины на проход с закругленными сводами. Все шесть Вторичных взяли под контроль остававшееся неохваченным пространство — не было нужды специально отдавать такую команду. Он повернул Верхнее Орудийное Кольцо так, чтобы из Кабины № 2 простреливалось пространство прямо впереди, откуда, по предварительной оценке, исходила наименьшая опасность, хотя именно там он прежде потратил некоторое количество энергии и понес (по большей части номинальный) ущерб.