Генри Олди - Волчонок Страница 34

Вес-то реальный.

Он начал с толчка. Подсел, беря штангу на грудь и делая разножку. Задняя нога поехала, Марк едва удержал равновесие, чувствуя, как опасно натягиваются мышцы и сухожилия. Скрипнул зубами, выровнялся на чистом упрямстве, подобрав ногу. Выжал штангу над головой, выпрямился: нормальный вес. Рабочий.

Десять раз.

Круги перед глазами стали черными. Шутник-невидимка бросил камень в асфальтовое озеро; от места падения шли и гасли концентрические волны. Что, слабак? Скис?! Ладно, минута отдыха. И еще дюжина рывков. Марк плохо понимал, зачем истязает себя нагрузками который день подряд. Кому мстит? Чего хочет? На седьмом рывке штанга скользким удавом вывернулась из рук. Отчетливо представилось: сто двадцать килограммов рушатся на выставленное колено, снаряд дробит сустав в костяное крошево… Гриф огладил колено легче падающего перышка и без шума лег на пол. В воздухе зажглась раздражающе-пунцовая надпись: «Включен режим безопасности! Настоятельно рекомендуем прекратить выполнение упражнения или существенно снизить вес! Повторяем…»

На индикаторе, издеваясь, горела ядовито-зеленая цифра: 0,003.

Три грамма.

— Это третья, последняя. Ознакомьтесь.

— Уже.

— Подпишите.

Как много нового узнаешь об училище, когда тебя отчисляют! Формальности, о которых никогда не знал. Кабинеты, где никогда не бывал. Люди, которых видишь в первый и последний раз в жизни. Штандарт-вексиллярий из Особого отдела — ему Марк дал подписки о неразглашении. Три штуки, одна другой страшнее. Особист смотрел на Марка как на вражеского лазутчика, но визу поставил.

Теперь еще медосмотр. При поступлении — понятно. А при отчислении зачем?

Диагностическая капсула гудела, убаюкивая. Перед глазами светилась, меняя конфигурацию, матрица из зеленых, желтых и красных квадратиков. Зеленых было больше всего. Красные появлялись редко: вспыхивали и гасли. Предплечья и бедра зудели от уколов анализаторов. Их комариные хоботки проникали под кожу без всякой видимой системы. Но система была, в этом Марк не сомневался. Просто он не в силах ее постичь. Как не в силах постичь логику и устройство более сложной системы, что извергла его из себя, будто полупереваренный кусок мяса.

— Одевайтесь.

— Я здоров?

Марк с трудом застегнул рубашку. Пальцы отвыкли от цивильных пуговиц. Пластмассовые кругляши выскальзывали из петель.

Доктор Туллий едва заметно вздрогнул:

— В целом, да.

— А в частностях?

— Здоровы.

Доктор чувствовал себя не в своей тарелке. Переживает? Знает за собой вину? Туллий-то здесь с какого боку? К доктору у Марка претензий не было.

— Показатели в норме. Но ваша психика находится сейчас в угнетенном состоянии…

— Что вы, доктор! Я просто лопаюсь от счастья!

— Лопаться не надо. Попейте с недельку вот эти таблеточки… Легкий пси-стабилизатор, продается без рецепта. По одной таблетке два раза в день: утром натощак и перед сном. Если что… — Туллий порылся в карманах халата, достал визитку со стандартным разъемом. — Связывайтесь со мной в любое время суток.

— Спасибо, доктор. Вы подпишете? — Марк протянул Туллию планшет.

— Ах да, конечно!

Три грамма.

Соломинка, сломавшая спину верблюду.

Очень хотелось с размаху зашвырнуть гриф куда подальше. Чтобы врезался в стену, треснул посредине. Так ведь дудки, останется целым. Металлопласт — штука прочная. Выключив вариатор, Марк уложил гриф на подставку и зашагал к «боксерскому уголку», который приметил с самого начала, но оставил напоследок.

Перчатками он пренебрег. Груша — баловство. А вот мешок сгодится. Центнер инерции и равнодушия; черная «колбаса» из синткожи. Марк бил и бил: с яростью, остервенением, забыв об усталости. Сериями и одиночными. Руками и ногами. Коленями. Локтями. Из захвата и с расстояния, разрывая и сокращая дистанцию. Катилина? Дисциплинар-легат Гракх? Придурок Добс? Нет! Под потолком тренажерного зала висел он сам, Марк Кай Тумидус, бывший курсант 17-го высшего военного училища либурнариев ВКС Помпилианской империи. Висел тупым, безучастным мешком, годным лишь на то, чтобы болтаться на цепях, сполна огребая удары судьбы. Висел, не способен ударить в ответ. На глянцевой поверхности мешка Марк видел свое отражение — стоп-кадр из сломанной жизни.

Ненавижу!

Два прямых, боковой. Проход локтем на сближении. Коленями из захвата. Справа-слева, справа-слева; печень-селезенка, печень-селезенка…

— Крутой, — констатировали за спиной.

Сразу и не поймешь, уважительно или с издевкой?

— Орел!

Теперь сомнений не осталось.

На стоянке рейсовых аэробусов Марка поджидал неприятный сюрприз. В ответ на приложенный большой палец турникет угрожающе загудел. Загорелся багровый глаз: «Стоп!» Ну конечно! Если ты больше не курсант, льготы военнослужащих на тебя не распространяются. Марк сунул кредитку в щель приемника, и турникет, поворчав для порядка, сменил гнев на милость. Ближайший аэробус до Тангамака ожидался через два часа семнадцать минут. Рабы, вспомнил Марк. Надо что-то решать.

Каждый курсант предоставлял училищу квоту персональных рабов для обеспечения энергокомплекса. Личный вклад в энергетику вооруженных сил Помпилии, за символическую плату со стороны государства.

— Вы можете забрать своих рабов, а можете оставить у нас. Теперь вы — гражданское лицо, и плата за их использование станет адекватной.

Флавий, сервус-контролер училища, назвал сумму.

— Мне надо подумать, — буркнул Марк. — Сравнить расценки. Сбросьте мне ваш номер. Я свяжусь с вами позже. Мы сможем заключить контракт дистанционно?

— Да.

— Пусть мои рабы пока остаются в училище, с оплатой по новым расценкам. Впишите в контракт пункт, по которому я смогу прервать его действие и забрать рабов в любой момент.

— Вам стоило бы заняться энергобизнесом. У вас есть все задатки.

— Это у меня наследственное.

Поиск вариантов скрасил Марку ожидание на стоянке. Вирт, даже планетарный, был теперь платным, но выхода не оставалось. Энергетика. Помпилианский сектор. Запросы на аренду рабов. Расценки, дополнительные условия…

Он едва не прозевал аэробус. Упав на сиденье, продолжил яростный торг сразу с двумя менеджерами компаний. На подлете к Тангамаку зубами выгрыз надбавку плюс оплату перелета рабов за счет компании, с погашением в течение года из причитающихся ему выплат. Когда он вновь связался с Флавием, манипулярий огорчился: ему прибавилось забот — искать недостающих рабов для училища.

«Неужели отец был прав?» — мелькнула гаденькая мысль. Марк задавил ее в зародыше. Идти к отцу на поклон? Как он тогда орал? «Не желаю видеть этого идиота-десятинщика!»

Значит, и не увидит! В любом случае надо лететь домой, на Октуберан.

«По прилете свяжусь с мамой…»

— Я его помню. — Первый голос сместился левее.

Марк не реагировал, обняв мешок. Ему нужно было восстановить дыхание. Он лишь скосил взгляд из-под полуприкрытых век. Слева возник мужик лет сорока в спортивных трусах по колено и майке-переливайке. Мужик щурился и вытягивал шею, как любопытный гусак, пытаясь заглянуть Марку в лицо.

— Точно, он!

Узнал? Ошибся? Какая разница? Гусака Марк не помнил, но решил, что теперь можно и обернуться. Их оказалось четверо: работяги с Тренга, сменная вахта. Строители или нефтяники. Болтаются на спутнике в ожидании рейса, как и он сам. Марку доводилось схлестываться с такими. Правда, тогда силы были равны…

— Полгода назад. В баре у Родни. Помнишь?

— Точно! — Усатый коротышка расплылся в ухмылке. — Знатно помахались!

Марк не поддержал разговора. Мало ли с кем он дрался в увольнениях?

— Память отшибло?

Дылда с мятым лицом потрогал левую скулу.

— Да ладно, Йохан! — вмешался увалень с пивным пузом, мявшийся позади приятелей. — Ты, что ль, всех помнишь, с кем дрался?

— Всех! Слышь, курсант, а ты чего тут потеешь? В увольнении? — Гусак Йохан по-свойски подмигнул Марку. — Или в самоволку сбежал, а?

— Во псих! — хохотнул усатый. — Со службы удрал, и нет чтоб по бабам…

— Или по пиву!

— Так он же крутой! Ну чё, крутой, клин клином? Раз по уху дали — память отшибло. Еще раз дадим — вернется?

— Сейчас проверим, — сказал Марк.

Он отлепился от мешка и пошел на Йохана.