Генри Олди - Дитя Ойкумены Страница 34

– Не отставать. Дистанция – три шага.

– Понял, – еле слышно ответил Гюйс.

– Не разговаривать.

– Понял.

По спине ползли струйки пота.

– Что бы я ни делал – не вмешиваться.

– Понял.

– Будешь играть в героя – уложу баиньки.

– Понял.

– Включи мимикрию.

Гюйс крутанул по часовой стрелке браслет на правом манжете. Так ему показывал Паук. Рука, на которую он пялился, расплылась, замерцала… Подняв ладонь к лицу, Гюйс сжал пальцы в кулак. Но различил лишь стеклистое марево, и то с трудом.

– Стоп.

Он едва не налетел на Скунса. Сейчас Гюйс не видел бойца; скорее, угадывал его местонахождение. Торопливо шагнул назад, соблюдая дистанцию. Три шага; три проклятых, бесконечно трудных шага… Больше всего на свете Фердинанд Гюйс желал оказаться как можно дальше от злополучного храма, террористов и Скунса. Три шага? – три парсека! Но кроме них с доктором, никто здесь не знал, что такое ожог психики при контакте с дубль-контуром нервной системы энергета. И ни у кого, даже в самой продвинутой аптечке, не было нужных мазей и припарок.

Впереди темнел зев парадного. С бронзовой ручки скалилась морда хищника.

– Над дверью камера, – сообщил Паук.

– Вижу.

Гюйс вгляделся в узор трещин штукатурки и ничего не увидел.

– GK-17-mini, брамайнский хлам. Оптический диапазон. Вас они не видят.

– Хорошо.

– Вторая дверь заперта.

– Сканирую замок.

Марево втекло в подъезд, размазавшись по второй двери.

– Две контрольки и сигналка. Обесточиваю.

Щелчок, и дверь открылась.

– За мной. Быстро!

В ответ издалека донесся глухой удар колокола.

Гюйс нырнул внутрь. Двигаться в сумраке, да еще и не видя собственных ног, было сущим наказанием. Он едва не упал, запнувшись о чей-то труп. Труп оказался сбившейся ковровой дорожкой. Надвинув на глаза скан-щиток шлема, Гюйс задал авто-выбор диапазонов. Темнота сменилась жемчужным сиянием. Из недр электронной «начинки» вынырнула куцая схема подземелий – ее под диктовку Гюйса составил Паук, отмечая повороты, двери камер, ветвящиеся коридоры… Увы, распотрошенная энграмма содержала лишь фрагмент катакомб. Еще часть схемы Паук нашел в архивах.

На полную карту улова не хватило.

Теперь Гюйс видел перила лестницы, ступеньки, пятна сырости на стенах – и Скунса. Тот уже отпер (взломал?) ржавую решетку, закрывавшую проход вниз, и начал спуск. Задержавшись на миг, он обернулся и махнул Гюйсу рукой. Как Скунс определил, что спутник его видит, осталось загадкой.

Лестница. Поворот. Еще один спуск. Скунс делает предостерегающий жест. Перед ним – очередная дверь. Она заперта. Твердое дерево обшито полосами железа.

– Сканирую…

Гюйс потянулся вперед, за дверь, переходя на ментальное восприятие. Вроде бы, никого. А с «железом» пусть Скунс разбирается.

– Понатыкали…

– Что там?

– Куча датчиков. Плюс «сюрприз». Всё закоммутировано.

– Автоном?

– Если бы!

– Фальш-сигнал сгенеришь?

– Попробую…

– Ладно, не дергайся. Заливай данные. Ага, вижу…

Скунс работал. Гюйс смотрел. Драгоценное время уплывало, хоть тресни. Желая отвлечься, не чувствовать себя пятым углом в комнате, он выбрал ментальную «леску», что вела к «репью» в сознании Клайзенау. Восприятие раздвоилось. Скунс подсоединял к замку какое-то устройство – и в то же время глазами доктора Гюйс видел черно-белую спину Груши. Толстяк опустился на корточки над чем-то невидимым. Щербатый камень стен, ступени… Груша с доктором уже вошли! Что же этот копается?!

– Запускай.

– Есть. Фальшак прошел. Входим.

Дверь открылась бесшумно – ни щелчка, ни скрипа.

– За мной!

Знакомый по энграмме коридор. Или это другой, похожий? Поворот. На скан-щитке шлема – схема подземелья. Левая нижняя часть дорисовывается по ходу дела. Возникают новые линии, пометки… Пользуясь данными их камер, Паук достраивал схему в режиме реального времени.

– Стоп!

Гюйс замер, ощутив присутствие.

Двое, хотел предупредить он Скунса. Впереди, за углом.

И не успел.

VII

Скунс исчез. Исчез, и все. С концами.

Гюйсу показалось, что краем глаза он уловил смутное движение. Ерунда; обман зрения. Он даже не успел запаниковать, когда в переговорнике раздался бесцветный голос Скунса:

– Чисто. За мной.

Гюйс осторожно выглянул из-за угла. Проем без двери вел в проходную комнату – примерно десять на десять шагов. Под потолком горело «солнышко» в защитной оболочке. За грубо сколоченным столом, уронив голову на руки, сидел человек. Другой, смуглый детина, раскинув руки и ноги, лежал на полу лицом вверх. Рядом валялся армейский лучевик.

Оружия Гюйсу с доктором не дали. «Обойдетесь, – сказал Паук. – Еще своих перестреляете!» Стараясь не глядеть на мертвого брамайна, Гюйс шагнул вперед, потянулся к лучевику…

– Отставить!

Приказ Скунса превратил его в статую.

– За мной.

Теперь они шли быстро, почти бежали. Темные коридоры сменялись освещенными, ветвились, разбегались руслами подземных рек и сходились вновь. Где-то капала вода: нудно, монотонно. Двери, боковые проходы; тупики. Скунс безошибочно выбирал путь. Схема достраивалась, обретая завершенность очертаний. Мы уже рядом! – стучала в висках кровь. Еще немного… Это напоминало виртуальную игру.

Ложное чувство безопасности – и адреналин.

– Включи защитное поле, – на ходу бросил Скунс.

Где этот чертов сенсор? Ага, вот. Ничего особенного не произошло, лишь зеленый индикатор уведомил, что поле включилось. Фигура Скунса окуталась едва заметным ореолом. За миг до того, как в переговорнике раздался голос Груши, Скунс вскинул руку, и Гюйс послушно замер.

– У меня огневой контакт, – спокойно доложил толстяк. – Доктор в безопасности.

– Помощь?

– Не требуется. Действуй по плану.

Дернулась, натянувшись до предела, ментальная «леска». Спина залегшего Груши. Вспышки выстрелов. Брызжет каменная крошка. Крик:

– Не высовывайся!

Это не мне. Это доктору, запоздало понял Гюйс, всем телом прижавшись к стене. За поворотом коридора лязгнул металл. Скунс сорвался с места, превратившись в живой снаряд. Сунувшись следом – нам ведь никто не давал приказа «не высовываться»? – Гюйс успел увидеть, как слетает с петель тяжеленная дверь. В помещении дважды полыхнуло. Острый, хищный высверк…

Тишина.

– Поторопись. Девочки тут.

Гюйс не умел двигаться так, как Скунс. Но расстояние до двери преодолел в два прыжка. Камера. Пыточная. Кресло с обручами. Ржавые латы у стены. Под латами – широкоплечий брамайн. Грудь разворочена, но крови нет – запеклась. Ноги брамайна еще подергивались. Нестерпимо воняло горелым мясом.

К горлу подкатил кислый ком.

У кресла, привалившись к мощной боковине, на полу сидел второй брамайн – пожилой, хрупкого телосложения. Нанак, вспомнил Гюйс; гуру-хирург… На лице врача застыло умиротворение. Над переносицей чернело аккуратное отверстие «третьего глаза».

Скунс обладал завидным чувством юмора.

А дальше, у стены…

Регина без движения вытянулась на матрасе – маленькая, бледная. Припав к подруге, рыдала до смерти перепуганная Линда. От нее несло даже не страхом – первобытным, запредельным ужасом на грани безумия. Девочек заслонял собой незнакомец в мятом костюме. Каким-то чудом он справлялся с напором Линдиных эмоций, хлещущих вслепую. Рядом кричал, закрываясь руками, старший брат Линды, студент – Гюйс встречался с парнем раньше…

«Они же нас не видят! Не пойми что вышибло дверь, убило террористов…»

– Линда! Регина! Это я…

Гюйс крутанул браслет на запястье, отменяя мимикрию, и содрал с себя шлем. Дети должны увидеть его, узнать… Да что ж этот брамайн всё сучит ногами? Словно услышав, человек с развороченной грудью содрогнулся в последний раз – и замер.

Всех накрыл дикий рев Скунса:

– На пол!!!

Без дисплея шлема Гюйс вновь перестал видеть Скунса. Бешеный вихрь – судорога пространства – вздернул труп брамайна в воздух и швырнул в проем двери. Следом, догоняя тело, с грохотом полетел ржавый доспех. Проем затуманился на краткий миг… Кажется, незнакомец успел упасть, накрыв девочек. Гюйс не успел ничего. По ушам шарахнуло кувалдой. Жаркая волна взяла за плечи, толкнула, опрокинула на спину. Пришла тишина. Или это он оглох? Гюйс осторожно коснулся ушей, поднес пальцы к глазам. Нет, крови не было.

Вставай, герой…

В углу зашевелился незнакомец, высвобождая девочек. Пиджак на плече его был разорван, ткань набухла красным.

– Дети живы, – сказал он, поймав взгляд телепата.

Гюйс не столько услышал ответ, сколько прочитал по губам.