Владимир Михайлов - Наследники Ассарта Страница 35

– Ты – тоже добровольно? Можешь не отвечать, я тебя и так знаю. Почему же ты выболтал, кто такая Леза?

Хен Гот пожал плечами:

– Для ее же блага. Иначе с ней обращались, как с последней… Как не знаю с кем. А сейчас – вполне пристойно.

(Он вовсе не был в этом уверен. Но уж очень хотелось, чтобы дело обстояло именно так.)

– Ясно. Теперь сиди и молчи. Буду думать – что с тобой сделать: сейчас съесть или оставить на ужин…

Хотя сказано это было как бы шутливо, Хен Гот, достаточно знавший Миграта, воспринял все всерьез и послушно притих. Миграт молчал, не глядя на него.

На самом деле размышлял он, конечно, не о судьбе историка, а о себе самом. Значит, сложилось так, что все, нужное ему в первую очередь, находилось у Охранителя. Простая логика требовала – присоединиться к бывшему своему, пусть не хозяину, но командиру, может быть, даже вождю. И на прежних условиях продолжить борьбу против Изара – за власть на Ассарте и за все, что было с нею связано.

Однако немало изменилось с той поры, когда Миграт верил представителю Других Сил безоговорочно. Если даже тогда не удалось справиться с Ассартом, то причиной могло быть лишь одно: за Изаром стояли силы, не менее, а более могущественные, чем те, что поддерживали Охранителя. Далее: то, что сам Охранитель сейчас постоянно находился здесь, могло означать лишь одно: своей прежней, неуязвимой, казалось бы, базы – Заставы – он лишился. И, следовательно, был сейчас не более сильным, чем сам Магистр; разве что на сегодня людей у Охранителя было больше.

Но относительно людей у Миграта были свои планы и надежды.

Он рассчитывал не только на то, что когда он объявит публично о своем возвращении и начале борьбы за права сына Изара и Лезы, а его люди начнут собирать войско, то многие придут к нему, во всяком случае, ассариты, которые знают его куда лучше, чем чужака. Другое дело – что силы их в конечном итоге могли оказаться равными. А неопределенность надоела. Миграт хотел твердой уверенности в победе.

Вывод сам собой напрашивался один: привлечь на свою сторону те силы, какие только и могли обеспечить победу: те, что в недавнем прошлом объединил в своем донкалате Самор донк Яшира. Тогда ему удалось отразить нападение войск Десанта Пятнадцати; сейчас о его делах никаких определенных сведений не доходило: донкалат Самор лежал не близко, добираться до него сушей было сейчас сложно, морем же – короче, но не было подходящих судов. И все же без Яширы будет не обойтись. Тем более что изредка замечалось, что в сторону Самора снижались корабли. Что везли они из других миров? Миграт полагал, что оружие и солдат. Те самые лучшие ассартские силы, что, лишившись своих кораблей, так и застряли на чужих планетах. Черт бы побрал придурковатого Изара: вот уж воистину великий стратег!..

Но Яширу надо будет поднимать не против Изара, нет, вряд ли эти люди захотят совершить измену. Против Охранителя: вот такой призыв может найти отклик. С ним они сражались прежде; пусть теперь поверят, что с Мигратом окончательно одолеть этого противника будет куда легче, чем без него. Ну и предварительно оговорить, разумеется, кое-какие свои условия.

Значит, сейчас первая задача: вступить в переговоры с донком Яширой.

И прийти к согласию нужно быстро, пока Властелина нет в Сомонте. Изар ведь, как бы ни был он (по мнению Миграта) глуп, и сам догадывается о том, что реальная сила сейчас – у донка Яширы; только его можно противопоставить и Охранителю, и всем другим донкам, за которыми такого войска не стоит. Скорее всего именно к Яшире и направился Властелин сейчас, покинув столицу. Из этого следовало: ему нужно воспрепятствовать – не пропустить к Яшире; и во всяком случае – не позволить Изару оказаться в Саморе первым. Потому что в противном случае Властелин, вернувшись, наверняка постарается сделать посторонний доступ к этому человеку невозможным.

Это означало, что, во-первых, следовало начать охоту на Изара. Но для этого необходимо точно узнать его маршрут. Он не уехал морем; а по суше туда вели самое малое два наезженных пути: берегом – но там, как доносили Миграту, Охранитель успел уже выставить свои посты для наблюдения и оповещения, – или с отклонением на северо-запад, чтобы пересечь донкалат Калюс и потом уже приближаться к цели. Где можно было выяснить, каков был план Властелина? Похоже, что только там, откуда Изар выехал: в Жилище Власти.

Откладывать новую попытку нанести визит к источнику информации не следовало. У Миграта возникло ощущение, что кто-то незримый только что начал отсчет времени.

Решено.

Миграт сильно потянулся, устав сидеть на одном месте.

Для верности – продумаем еще раз…

5

Полчаса прошло в молчании. Час. За час неподвижности и молчания человек, в зависимости от своего характера, либо приходит в себя, успокаивается и начинает мыслить здраво, оценивая положение и ища выход из него, либо же, напротив, взвинчивается до последней степени, когда нервы до того натягиваются, что едва коснись их – и лопнут, и человек начнет вытворять такое, что потом сам не поверит, что способен на подобные дела. Хен Готу, по его натуре, второе было ближе. И когда почувствовал – сейчас сорвется в сумасшедшую истерику, решился нарушить раздумья Магистра:

– Мне бы выйти по надобности… Можно?

Миграт не отвечал – казалось, и не услышал даже. Тогда Хен Гот встал. Сделал шаг к выходу. За спиной его Миграт проговорил негромко:

– Куда же ты? Это там, в доме…

И ткнул рукой за спину, указал на противоположную дверь.

Историк послушно пошел, куда указали. В узком полутемном коридорчике виднелись дверцы – две, почти рядом. Он отворил одну. Тесная кладовка, одна стена вся в полках, в углу – дрова, с десяток поленьев. Для камина, – понял он. Отворил соседнюю дверь. Там и в самом деле был туалет. Историк воспользовался им, но вернуться к Миграту не поспешил. Какая-то мысль мелькнула. Он напрягся. Мысль вернулась. Нервы затрепетали; он раз и другой глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Снова вошел в кладовку. Нет, ему не почудилось тогда; рядом с дровами к стене прислонился топор на длинном топорище; видно, дрова для камина Миграт колол сам, при его силе – не работа, одно удовольствие… Хен Гот ухватился за топорище, поднял орудие. Топор был как раз по руке, и не такой увесистый, как было подумалось. Судьба послала историку шанс. Будь благословенна судьба. Миграт сидит там спиной к двери. Если даже начнет оборачиваться, когда дверь отворится, – не успеет. Хен Гот стиснул зубы, кровь застучала в виски. Ну что же, Магистр, поговорим на твоем языке, ты сам довел до этого… От двери до Миграта – три шага. Быстро. На первом шаге – занести топор в широком размахе. На втором – бить. Не жалея. Не смущаясь. О своей ведь жизни речь, о будущем…

Он вырвался из коридора стремительно, как ветер из ущелья. Воздел топор. Стул был пуст – жертвы не оказалось на месте. Но уже не удержать было удар. Стул простонал, разваливаясь. Следующий стон пришлось издать самому историку: сзади схватили за горло сгибом сильной руки, сразу пресеклось дыхание; топор выпал из перехваченной руки, стукнул об пол. В следующий миг Хен Гота швырнули на пол, ударили – больно – ногой по ребрам. Невольный крик вырвался:

– Не надо! Не буду…

– Дурак! – только и услышал он в ответ. – Не своим делом захотел заняться? Ладно. Вставай. Я сказал – вставай! (Хен Гот, кряхтя от боли, повиновался.) Сядь, где сидел. Такой стул сломал, придурок, музейный…

Историк сел. Он проиграл, оставалось только беспрекословно повиноваться.

Миграт нагнулся, поднял топор, тряхнул им, провел ладонью по обуху, большим пальцем тронул острие. Взглянул на Хен Гота:

– Значит, так. Ну, что же мне с тобою делать?

Историк глядел на него, словно кролик на удава, не моргая и, похоже, даже не дыша: понимал, что сейчас решается его судьба – Миграт ведь не остановится и перед убийством, не побоится окунуть руки в теплую человеческую кровь… Язык словно присох к нёбу. Но Магистр, казалось, всерьез интересовался его мнением. И Хен Гот с усилием выговорил:

– Магистр, отпустили бы вы меня, а? Я бы вернулся в Жилище Власти и больше не стал выходить оттуда…

Миграт, словно колеблясь, покачал головой:

– Я сперва тоже так подумал: отпустить. На что ты мне – такой… трусоватый? Мне нужны бойцы, не крысы. Но до Жилища тебе не добраться, это пустые предположения. Люди Охранителя тебя перехватят, не успеешь и десяти шагов сделать. И вернут к нему.

– Магистр, да я тенью проскользну…

– Не получится. У тебя от страха так зубы стучать будут, что любой издали услышит.

– Миграт, он же убил бы меня на месте…

– И вся история рухнула бы, да? – Магистр ухмыльнулся. – Ничего. Потеря для мира небольшая.

В глазах Хен Гота сверкнул мгновенный огонек – он опустил веки и слушал дальше, нахохлившись, с каждой минутой заметно становясь все печальнее. Всем своим видом показывал, что возражать не собирается, готов делать что угодно, только бы не рассердить.