Борис Стругацкий - OFF-LINE интервью с Борисом Стругацким Страница 35

Уважаемый Борис Натанович! Наверное, я опять буду мутить чистую воду, но хочется еще раз вернуться к «Жуку в муравейнике». Думается, многие могут со мной согласиться (?), высказав точку зрения, что «опальная» версия («Лева Абалкин – робот Странников») – это много более интересная тема для размышлений, чем «официальная» версия («Экселенц – старый параноик»). Ведь во втором случае все получается уж очень просто: злой и глупый дядя; добрый и умный дядя; обиженный и добрый дядя... А вот если Лева действительно был чужаком?! Вот тут уж определенно есть над чем подумать, что обсудить! Ведь в любом обществе есть и будут «высшие интересы», есть и будут люди, наделенные особыми полномочиями перед лицом этих интересов. (?)

Александр Нешмонин <[email protected]> Toronto, Canada - 02/13/99 16:14:52 MSK

Авторы придерживались иной точки зрения. Им было совсем не интересно писать очередной боевик о разоблачении и уничтожении супердиверсанта сверхцивилизации. Совсем другая идея представлялась им и более плодотворной, и менее тривиальной: «Всякое общество, создавшее внутри себя тайную полицию, неизбежно будет убивать (время от времени) ни в чем не повинных своих граждан, – как бы ни было совершенно это общество, и как бы высоконравственны и глубоко порядочны ни были сотрудники этой тайной полиции». Естественно, в рамках такой постановки вопроса Абалкин должен был быть обыкновенным глубоко несчастным человеком с изуродованной судьбой. Впрочем, возможна (и равноправна) и другая трактовка «Жука»: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о катастрофической нехватке информации». Авторы совершенно честно и сознательно создают ситуацию, когда читатель знает о положении дел ровно столько, сколько известно героям. А потому читатель имеет возможность делать выбор и принимать решения вместе с Сикорски и Каммерером. Такие вот условия игры.

И еще, если уж мы заговорили о Жуке, меня смущают два момента. Во-первых, опять, как и в Граде, мне видится небольшая натяжка в финальной сцене с выстрелами (ну что поделаешь с этой пальбой?:-)). Мне кажется, что только насмерть перепуганная домохозяйка, впервые держащая в трясущихся руках пистолет, может темной ночью выпалить в незнакомца целую обойму. А Экселенц был хорошо тренированным профессионалом, отлично знающим правила применения оружия, умеющим это делать дозировано, в точном соответствии с требованиями обстановки (вспомним Таманцева из Богомоловского «В августе сорок четвертого»). Ситуация в музее, на мой взгляд, не требовала (?) вести огонь на уничтожение, вполне достаточно было бы «поразить дона в пятку».

Александр Нешмонин <[email protected]> Toronto, Canada - 02/13/99 16:15:59 MSK

По мнению авторов, Экселенц сделал ровно столько выстрелов, чтобы со стопроцентной вероятностью можно было исключить контакт робота Странников с его (робота) детонатором. Не больше и не меньше.

Во-вторых, Экселенц ведь не делал «контрольного выстрела в голову», поэтому, памятуя об исключительной живучести людей будущего, сама смерть нашего подопечного вовсе не очевидна (тем не менее, Борис Натанович, это доводы холодного разума, эмоционально же текст оглушает и режет, как того и требует сюжет!).

Александр Нешмонин <[email protected]> Toronto, Canada - 02/13/99 16:16:58 MSK

Можно придумать несколько вариантов объяснения, почему «контрольный в голову» не состоялся. Самый неаппетитный вариант: мозг робота Странников надлежало сохранить для дальнейших его исследований. [По одной из разработок люденов Лев Абалкин после этих выстрелов закончил жизнь самоубийством – устал он жить в том диком мире. – БВИ.]

Дорогой Борис Натанович, мне бы хотелось задать вам немного необычный вопрос! Мы вот тут с ребятами собрались и решились все-таки! Руки очень трясутся, когда понимаешь, что задаешь вопрос кумиру, человеку, которому покоряется весь мир. А вопрос мой таков: «Вообще до встречи с творчеством Братьев Стругацких я был абсолютно здоровым психически человеком, но в тот же час, когда мною была прочитана ваша первая книга, во мне что-то изменилось кардинально, а после пятнадцатой книги я понял, что пора наведаться к психиатру (в хорошем понимании этого слова). Так вот, не считаете ли вы, что ваши романы, а порой даже короткие истории, меняют человека: его психологию, образ жизни, отношения с людьми и вообще восприятие этого мира? И не известны ли вам такие случаи?» Заранее благодарю! (Киевские Панки)

Кирилл <[email protected]> Киев, Украина - 02/13/99 16:18:31 MSK

Мне такие случаи неизвестны. Теоретически они возможны, конечно, но должны быть редки, как и всякое радикальное воздействие искусства на человека.

Здравствуйте, уважаемый Борис Натанович!! Позвольте мне быть кратким. Будучи страстным поклонником творчества братьев Стругацких, я не могу удержаться от желания пообщаться с Вами (пусть и посредством Интернета) и задать Вам несколько интересующих меня вопросов: 1) В Вашем произведении «Отель «У погибшего альпиниста» инспектор Глебовски, расследуя убийство (как ему кажется) Олафа, сталкивается с абсолютно невероятными фактами преступления: дверь в комнату якобы убитого оказывается закрыта с внутренней стороны вставленным в замочную скважину ключом. Следовательно, убийца мог убежать лишь через окно, но зимний пейзаж не содержит никаких следов человека: их нет ни на подоконнике, ни за окном. И вообще нет никаких следов. Вопрос: неужели Глебовски не понял всю неожиданность и необычную характеристику преступления (не человеческих это рук дело) и вместо того, чтобы сразу допросить Хинкиса (единственного, имеющего хоть какое-то отношение к происшедшему) и прибывшего Луарвика, который требует свидания с уже мертвым Олафом, он теряет время на опрос других постояльцев. Лично мне показалось, что, допросив сразу двух этих личностей, он сразу бы нашел ответ к разгадке дела, неважно, поверил ли бы он в него или нет.

Александр С. Емельянов <[email protected]> МОСКВА, Россия - 02/13/99 16:19:50 MSK

По-моему, действия Глебски вполне логичны и рациональны. Не забывайте также, что он специалист по подлогам, а не по убийствам.

2) Борис Натанович, как Вам кажется, найдут ли люди в ближайшем будущем пути воздействия на человеческую психику (путем каких-либо излучений или там чего-нибудь еще), создав некое фантастическое сейчас «психотронное оружие» и чем это может всем нам грозить? Александр, студент, 20 лет. Большое спасибо за ответ!!!

Александр С. Емельянов <[email protected]> МОСКВА, Россия - 02/13/99 16:20:43 MSK

В печати все время появляются сообщения о том, что такое оружие уже существует. Ничего хорошего нам это не обещает. Но с другой стороны, люди уже придумали столько способов уязвления себе подобных, что никакой новый способ ничего РАДИКАЛЬНО уже изменить не способен.

...при чтении этой сцены у меня _всегда_ перед глазами вставала та же сцена, что и при прочтении сцены из «Гадких лебедей», в которой описывается, как «мокрец» Зурзмансор показывает Баневу свое лицо. Кстати, для меня так и осталось загадкой, было ли то, что увидел Банев, результатом его – Банева – сильного алкогольного опьянения, или все-таки Зурзмансор решил писателя таки немного попугать? Просветите, пожалуйста, Борис Натанович! :)

Алексей Попович <[email protected]> Нальчик, Россия - 02/13/99 16:21:55 MSK

И не то, и не другое. Мокрецы уродливы и отвратительны, а потому выходят на люди с повязками на лице или в специальных масках. Зурзмансор усмехнулся, и плохо прилаженная маска у него – отвалилась. Неприятное зрелище и вполне фантастическое – с точки зрения Банева, не понявшего, что именно произошло.

Уважаемый Борис Натанович! В отношении Льва Абалкина Вы практически постоянно твердите, что он «обычный человек, исключая то, что он кроманьонец». На самом же деле, все мы – не кто иные, как кроманьонцы. Да, да, именно так. От останков кроманьонского человека нас отделяет не более 30 тысяч лет, и физиологически мы от него практически не отличаемся. Уж извините меня, что так беспардонно Вас поправляю :)

Алексей Попович <[email protected]> Нальчик, Россия - 02/13/99 16:22:44 MSK

Мы все, безусловно, физиологически и даже, скорее всего, генетически не отличимы от кроманьонцев. Но мы – их потомки, в отличие от Левы Абалкина, который был ОДИН ИЗ НИХ, и если бы судьба его матери сложилась иначе, провел бы жизнь свою у костра, в пещере, стены которой разрисованы изображениями (с натуры) красных бизонов (каковых мы с вами не видывали и никогда больше не увидим).