Вернор Виндж - Глубина в небе (авторский сборник) Страница 35

– Все успешно фокусированные находятся в Хаммерфесте. Вы сможете говорить почти с любым из них по вашему выбору.

Хаммерфест выглядел как изящное частное владение. Роскошный центр операций эмергентов. Это было для Эзра несколько утешительно. Он говорил себе, что с Триксией и другими здесь будут обращаться достойно. А могли ведь держать как заложников из истории Кенг Хо, как Сотню на Дальней Пьоре. Но ни один разумный торговец не построит обитаемую базу, закрепленную на груде щебня. Катер проплыл над башнями, красивыми странной красотой, над замком, восстававшим из хрустальной плоскости. Скоро он узнает, что прячет в себе этот замок… Но тут его внимание привлекли слова Рейнольт.

– Успешно фокусированные?

Рейнольт пожала плечами.

– Фокус – это укрощенная мозговая гниль. В первых обращениях мы потеряли до тридцати процентов, в грядущие годы можем потерять и еще. Самых больных мы переместили на «Далекое сокровище».

– Но что…

– Успокойтесь и дайте мне рассказать. – Ее внимание переключилось на что-то за плечом Винжа, и несколько секунд она молчала. – Вы помните, как во время нападения вам стало плохо. Вы догадались, что это искусственная болезнь нашего изготовления; ее инкубационный период был важной частью нашего плана. Чего вы не знаете – это то, что военное применение этого микроба имеет лишь второстепенное значение.

Мозговая гниль была вирусным заболеванием. Ее исходная, естественная форма убила миллионы людей в родной солнечной системе эмергентов, разрушила их цивилизацию… и создала базу для грядущих лет экспансии. Поскольку исходные штаммы вируса оказались новым кладом: это был склад нейротоксинов.

– За прошедшие после Чумы столетия эмергенты укротили мозговую гниль и поставили ее на службу цивилизации. Ее теперешняя форма требует специальной помощи для преодоления гемато-энцефального барьера и распространяется в мозгу почти безвредно, инфицируя около девяноста процентов клеток глии. И теперь мы контролируем высвобождение нейроактивных веществ.

Катер притормозил и повернулся точно к люку Хаммерфеста. Арахна скользила по небу – полная «луна» почти полградуса в диаметре. Планета сияла бело и ровно; облачный покров скрывал ее бешеное возрождение.

Эзр едва это заметил. Его воображение зацепилось за то, что пряталось за сухим профессиональным жаргоном Анне Рейнольт: дрессированный вирус эмергентов, проникающий в мозг, размножающийся десятками миллиардов, выделяющий яд в еще живой мозг. Он вспомнил невыносимое давление в голове при взлете посадочного модуля с Арахны. Это болезнь ударила в ворота его сознания. Эзр Винж и другие обитатели времянки Кенг Хо отбили атаку – или остались инфицированы, но болезнь затихла. А Триксия Бонсол и другие, отмеченные в списках значком «фокусированные», получали специальные процедуры. Вместо лечения люди Рейнольт выращивали болезнь в мозгах жертв, как плесень в толще фрукта. Будь в катере хоть какая-то сила тяжести, Эзра стошнило бы.

– Но зачем?

Рейнольт промолчала. Она открыла люк и повела Винжа в Хаммерфест. Когда она заговорила снова, в ее голосе слышалось что-то похожее на энтузиазм.

– Фокусирование облагораживает. Это ключ к успеху эмергентов, и он куда тоньше, чем вы можете себе представить. Это не то, что мы просто сделали психоактивного микроба. Он растет в мозгу, и его можно контролировать с миллиметровой точностью – а действиями установленного на местах ансамбля можно управлять с той же точностью.

Недоумение Винжа было так сильно, что даже пробило стену невнимания Рейнольт.

– Как вы не понимаете? Мы можем улучшить фокусировку внимания, мы можем взять человека и превратить его в аналитическую машину.

И она углубилась в омерзительные детали. В мирах эмергентов процесс фокусирования распространился за последние годы на обучение специалистов, позволяя постепенно формировать в школах гениев. Для Триксии и остальных процесс был по необходимости более резким. В течение многих дней Рейнольт и ее ассистенты дергали вирус, включая генетические последовательности, освобождавшие химикаты мысли – и все это управлялось медицинскими компьютерами эмергентов, собиравших информацию с приборов диагностики мозга…

– И теперь обучение закончено. Выжившие смогут вести свои исследования так, как никогда не смогли бы раньше.

Рейнольт провела его по комнатам с плюшевой мебелью и завешанными коврами стенами. Они шли по коридорам, которые становились все уже и уже, пока не превратились в туннели едва ли метровой ширины. Капиллярная архитектура, которую он видел в исторических книгах… картины из сердца какой-нибудь городской тирании. И наконец они остановились у простой двери. Как и на оставленных позади, на ней был номер и специализация. Они гласили: «Ф042, ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЛИНГВИСТИКА».

Рейнольт остановилась и сказала:

– И последнее. Предводитель Нау считает, что вас может огорчить то, что вы увидите. Я знаю, что инопланетники, впервые встретившись с фокусом, могут реагировать крайне неадекватно. – Она склонила голову, будто сомневаясь в разумности Эзра Винжа. – И потому предводитель просил меня особо подчеркнуть: фокус обычно обратим, по крайней мере до определенной – очень высокой степени.

Она пожала плечами, будто закончила механически запомненную речь.

– Откройте дверь, – произнес Эзр севшим голосом.

Комнатка была крошечной, освещенной лишь сиянием дюжины активных окон. Свет образовывал гало над головой находившегося внутри человека: короткие волосы, изящная фигура в простой одежде.

– Триксия? – тихо сказал Винж.

Он протянул руку, чтобы коснуться ее плеча. Она не повернула головы. Винж подавил ужас и заглянул ей в лицо.

– Триксия?

Мгновение казалось, что она смотрит ему прямо в глаза. Потом она вывернулась из его руки и попыталась заглянуть ему за спину, в окна.

– Вы закрываете мне обзор. Я не вижу! – произнесла она нервным, почти паническим тоном.

Эзр наклонил голову и повернулся посмотреть, что же там такого важного. Стены вокруг Триксии были заполнены диаграммами структур и поколений. Целая секция была посвящена словарным вариантам. Слова низского языка в соотношении «n-к-одному» с непроизносимой абракадаброй. Типичная среда языкового анализа, хотя окон больше, чем включит любой разумный человек. Взгляд Триксии перебегал от точки к точке, пальцы вбивали варианты выбора. Время от времени она бормотала какие-то команды. На лице ее было выражение полной сосредоточенности. Это не был нечеловеческий вид, и сам по себе он Эзра не пугал: он уже видел такое, когда она целиком уходила в какую-нибудь языковую проблему.

Как только он отодвинулся, она тут же о нем забыла. Она была более… сфокусирована, чем он когда-либо раньше видел.

И Эзр Винж начал понимать.

Он несколько секунд наблюдал за ней, смотрел, как расширяются узоры в окнах, смотрел на выбранные варианты, на изменения структур. Потом он спросил спокойным и почти не заинтересованным голосом.

– И как оно идет, Триксия?

– Отлично, – немедленно раздался ответ в прежнем тоне Триксии, увлеченной работой. – Эти книги из библиотеки пауков – просто чудо. У меня теперь есть ключ к их графемам. Никто никогда ничего подобного не видел и не делал. Пауки видят не так, как мы, зрительные образы у них совсем другие. Если бы не книги по физике, я бы никогда не додумалась до понятия расщепленных графем.

В ее голосе звучало что-то похожее на восторг. Она не повернулась к нему, и пальцы ее продолжали что-то вводить. Глаза Винжа привыкли к полусвету, и он начал замечать пугающие мелочи. Рабочая одежда Триксии была свежей, но заляпанной спереди жирными пятнами. Волосы ее, хотя и коротко стриженные, были спутанными и немытыми. Над губой виднелся кусочек – еды? Носовой слизи?

Может ли она хоть сама себя вымыть?

Винж глянул в сторону двери. Комната была мала для троих, но Рейнольт просунула внутрь голову и плечи, опираясь на локти, и с напряженным интересом смотрела на Эзра и Триксию.

– Доктор Бонсол делает отличные успехи, даже лучше наших лингвистов, а они фокусированы еще со школы. Благодаря ей мы научились читать язык пауков даже раньше, чем они вернулись к жизни.

Эзр снова коснулся плеча Триксии, и снова она вывернулась. Это не был жест злобы или страха – так стряхивают надоедливую муху.

– Триксия, ты меня помнишь? – спросил он.

Ответа не было, но Эзр был уверен, что помнит – просто это было не настолько важно, чтобы еще и отвечать. Она стала зачарованной принцессой, и только злые колдуньи могли ее разбудить. Но этого бы не случилось, если бы он прислушался раньше к страхам принцессы, если бы согласился с Сумом Дотраном.