Сергей Снегов - Люди как боги - 1 (редакция 1966 года) Страница 35

Третья скульптурная группа, в самом деле, была великолепна. Слово «великолепна» относится к мастерству, а не к содержанию. На краю постамента громоздилась такая же каменная туша со сверкающим наростом, а в центре и с другого края располагались два галакта и восемь жителей Сигмы. Притихшие, мы замерли перед скульптурой. Вторично, после уничтоженной картины альтаирцев, мы видели ужасную сцену неволи. На шее галактов висели цепи, такие же цепи были у жителей Сигмы. Это была процессия невольников, и первыми невольниками шли галакты, а сверкавший перископом или глазом зловред был, очевидно, надсмотрщиком.

— И все-таки кое-чему я во всем этом безобразии радуюсь, — сказал я через некоторое время. — И знаешь чему, Андре? Теперь мы можем спокойно закрыть одно твое открытие. Я имею в виду твою грозную теорию невидимок.

— Не могу передать, как сам я рад! — воскликнул Андре с облегчением. — Вид у этой бронированной опухоли отвратителен, но все же это тело, а не привидение.

— И я думаю… — начал я, но не закончил.

— На помощь! — отчаянно крикнул Андре.

Ошеломляюще острый свет ударил нас по глазам и непоборимая тяжесть швырнула на стену здания. Мне показалось, что я попал под пресс и раздавлен.

8

Это продолжалось, очевидно, сотые доли секунды — стремительный, тотчас же отраженный удар. Теперь я понимаю, что если бы друзья на звездолетах не следили за нами, мы были бы уничтожены первым же гравитационным выстрелом зловреда. Наши индивидуальные поля, как потом выяснилось, слишком слабы, чтоб противостоять мощи создаваемых ими в коротких ударах перегрузок тяжести. И когда разрушитель послал свой убийственный импульс, защитные наши поля были смяты в гармошку, лишь ослабив навалившийся на нас тысячетонный груз. Зато на помощь пришли автоматы звездолетов, их встречный импульс нейтрализовал удар.

Несмотря на потрясение, я удержался на ногах. В секунды больших напряжений мысль и чувства убыстряются в сотни раз. Во мне одновременно принималась и перерабатывалась информация с разных сторон, я слушал, видел, воспринимал десятки важных образов, давал на них ответы, отвергал, принимал — всё сразу. Во мне кричал яростный голос Леонида: «Кинжальное поле, Эли, кинжальное поле!», я видел перекошенное лицо самого Леонида, он, отдаленный от нас тысячами километров, сражался вместе с нами. И тут же я увидел посиневших, задыхавшихся Андре и Лусина, главная волна перегрузок обрушилась на них, и, вдавленные в стену, почти расплющенные, они боролись с самими собой, чтоб не потерять сознания и не стать добычей напавшего на нас разбойника. И еще я увидел зловреда — огромную землистую опухоль с длинной шеей и сверкающим на шее страшным глазом. Он выполз из-за стены и быстро приближался, готовя новый, в десятки раз усиленный удар, который, возможно, уже не смогли бы отразить далекие автоматы звездолетов. Все это запечатлелось в моей памяти единой картиной, оно, вероятно, и было единой картиной, ибо совершилось в десятые доли секунды — появление зловреда, стремительная атака Труба, мой бешеный выпад.

Я не знаю сейчас, что тогда поразило меня больше: вид погибающих Андре и Лусина, свирепый облик наступающего зловреда или глыбой упавший с высоты Труб. Отважный ангел с ревом низринулся на врага, выбросив свои грозные когти. Он нацелился на его глаз, и нападение, видимо, было так неожиданно для зловреда, что Трубу удалось полоснуть когтями по глазу. Зловред мотнул шеей, выбросил свое поле вверх, Труб, не вскрикнув, отлетел в сторону, крылья его были сломаны, смятые перья облаком рассеивались в воздухе. И в это мгновение я поразил зловреда насмерть.

Я хорошо помню свое собственное состояние в тот миг битвы. Я зарычал от непереносимого бешенства. Все мои помыслы были сконцентрированы в точечном фокусе одной мысли: «Пронзить! Пронзить!». И, до нестерпимости сжав свое охранное поле в узкий, как луч, пучок, я ударил им зловреда, как шпагой.

Он не упал, обливаясь кровью, но лопнул, как мыльный пузырь, по которому хлопнули палкой. Взрыв, взвившийся столб огня и дыма, падающие куски и капли — вот и все. Существо, напавшее на нас, было превращено в осколки — не повержено, но разбрызгано. Я тогда не знал, что это — единственная форма смерти зловреда.

Я кинулся к Андре и Лусину. Андре, бледный, пошатывался, глаза его были закрыты. Лусин пришел в себя быстрее.

— Труб, кажется, погиб! — крикнул я. — Посмотри Труба, Лусин.

Лусин, держась за стены, направился нетвердым шагом к Трубу. Поверженный ангел лежал у стены, Лусин пытался поднять его и не смог. Он со слезами позвал меня. Я в это время возился с Андре. Тот открыл глаза, но еще не мог говорить. Я выкликнул авиетки, но они не появились. Я выругался и вызвал планетолет. Он тоже не отозвался.

Вспыхнул видеостолб. Никогда не забуду страха на лице Веры. Она глядела на меня, словно я уже был мертв.

— Эли! — простонала она. — Вас окружают, Эли!

Ее сменил Леонид. Его резкое лицо пылало гневом.

— Авиетки уничтожены зловредами! — крикнул он. — Планетолет поврежден. К вам ползет не меньше полусотни этих тварей. Мы усилили ваши поля до предела, идем на помощь. Держитесь, братья!

— Сколько у нас времени? — спросил я. — Минуты? Секунды?

— Минуты три! Прячьтесь за экранирующие укрытия!

Оставив Андре у стены, я помчался к Лусину. Вместе мы перетащили Труба к Андре. Бедный ангел был так помят, что не мог пошевелить пальцами. Голова его бессильно заваливалась. Но в нем еще бушевал задор битвы, он хрипло заклекотал, когда его проносили мимо места, где стоял зловред, остатки перьев на сломанных крыльях злобно взъерошились. Положительно я испытывал нежность к этому молодцу!

Я оглянулся. Ничего экранирующего от гравитационных полей вблизи не было. Я потряс Андре:

— Приходи в себя, слышишь! Нас окружают зловреды. Надо максимально концентрировать поля.

Андре вздрогнул и сел. В его глазах появилась мысль. Я оставил его и обратился к Трубу. Я был теперь спокоен за Андре. Сознание опасности и необходимость присоединить свои усилия к общим усилиям — лучшее лекарство для таких, как он.

С ангелом было хуже. Он хорошо сражался крыльями и когтями, умело наваливался массой тела, но плохо оперировал полем. Поле приводится в действие мыслью и ощущением, Труб никак не мог постигнуть, что одно желание обороняться есть уже оборона. Для него существует лишь мир видимый и осязаемый. Того, чего нельзя потрогать, того попросту нет — вот его отношение к действительности: храбрый, но наивный парень.

— Появятся зловреды, сам не шевелись, а кричи на них: назад! назад! Про себя кричи, понимаешь? — убеждал я его. — А если не можешь про себя, ори вслух, это тоже подействует.

— Их надо рвать зубами, бить телом! — твердил он в волнении и пытался встать, помогая себе обломками крыльев, но они не держали, и он охал и морщился от боли.

И тут показались зловреды. Они ползли сразу со всех сторон, выкатывались из-за стен, неуклюже шествовали по улице, предваряемые сумрачным сиянием своих глазоголов. Багровые пламена метались меж стен зданий, становились ярче, мы словно попали в центр гонимого ветром пожара, до того мощно и зловеще было выбрасываемое ими красноватое сияние. Чтоб не ослепнуть, мы опустили шлемы и включили на скафандрах светофильтры. Андре, окончательно придя в себя, раскрыл чемоданчик дешифратора и пустил его на все диапазоны.

— Сумасшедший, зачем? — прошептал я.

— Не помешает. Я уверен, что они переговариваются между собою и сияние их голов связано с этим.

Я человек другого толка, чем Андре. Я весь был поглощен ощущением предстоящего боя. Уверенности, что мы отразим нападение, у меня не было, но что дешево мы не отдадим жизни, я знал твердо. Во мне зазвучал взволнованный голос Ольги: «Эли, держись, помощь послана!», возможно, рядом где-нибудь вспыхнул и видеостолб с нею и Верой, я не имел возможности оглянуться — я смотрел на зловредов.

Их собиралось все больше, они подползали и накапливались, выстраивались полукругом, неторопливо приближались. Я понимал их план, в основе его лежал нехитрый расчет. Сила их гравитационных полей обратно пропорциональна квадрату расстояния — вдвое сокращая его, они усиливали свой удар в четыре раза. Судя по всему, они намеревались, не атакуя издали, методично сжимать кольцо, сколько позволит сопротивление наших полей, а там, внезапно суммировав усилия, нанести короткий уничтожающий удар.

Я понял, что, если не расстроить их план, они превратят нас в раздавленное яйцо. Во мне пылала злоба против этих бестий, без причин и повода напавших на нас, я должен был выплеснуть ее в хорошем выпаде. У нас было огромное личное преимущество перед ними — скорость нашего бега, — я надумал использовать это преимущество.

— Концентрируйте на мне свои поля, когда я рванусь! — приказал я. — Сейчас я покажу этим светящимся черепахам, что им далеко до людей!