Юлия Жукова - Сами мы не местные Страница 4

Все хохочут. Интересно, у парня как, если довольный, то не хочется? Или просто налево ходит?

– Мой вот тоже почти уже накопил, – вздыхает моя ближайшая соседка. – Прям не знаю, что делать. Я первого-то еле родила, потом месяц не вставала. Даже страшно… К той же повитухе ни за что не пойду.

– Приходите ко мне, – говорю. – Я это тоже умею.

– Ты повитуха? – удивляются они.

– Ну я вообще-то целитель, но роды принимать тоже умею.

В муданжском сознании это совсем разные профессии.

Конечно, теперь приходится долго объяснять, как на Земле организовано образование, да почему я должна работать, да неужели такая кошмарная работа может нравиться, и все в таком духе. Лучше бы уж молчала, разбирались они тут как-то без меня до сих пор… хотя это и ужасно эгоистичный подход.

– Кошмар! – восклицает моя соседка. – Ты шьешь, готовишь, работаешь, и в придачу к этому такой жуткий муж!

– Ужасно, – вторит ей другая. – Как же он так тебя обманул?

– Такой урод отвратительный! – стонет третья.

– Да еще изгнанник! – напоминает четвертая.

– Небось и денег нет, потому тебе и приходится работать, – предполагает пятая.

Я изо всех сил сжимаю зубы в надежде, что сейчас они заткнутся хоть на секунду и дадут мне вставить по возможности вежливое слово. Как бы не так.

– Мерзкий, гадкий мужик, мало того что женился обманом, так еще и наживается за твой счет!

– Вот паразит! Да таким, как он, вообще размножаться нельзя!

– Недаром от него родной отец отрекся!

Это становится последней каплей. Я непослушной рукой заталкиваю вязанье в корзинку и встаю.

– Прошу прощения, – говорю сквозь стиснутые зубы, – но если вам так неприятно со мной общаться, вы могли бы мне об этом прямо сказать. Совершенно необязательно поливать дерьмом моего мужа!

Я все-таки срываюсь на крик, что плохо, потому что я и так говорю с акцентом и ошибками.

Они замирают в недоумении настолько искреннем, что я даже не выскакиваю из клуба, хлопнув дверью, как только что собиралась.

– Ты что, обиделась? – догадывается старшая.

– Нет, знаете, я просто в восторге! – отвечаю ядовито и тут же об этом жалею. Могут ведь и не просечь иронии…

Немая сцена продолжается, когда вдруг одна из дам охает, хлопает в ладоши и привлекает всеобщее внимание. Другие склоняются к ней, она что-то шепчет, я не разбираю, но, кажется, там мелькает имя Алтонгирела. Только этого не хватало мне для полного счастья!

Старшая с подозрением что-то переспрашивает, потом откашливается и обращается ко мне:

– Ты… не любишь, когда о твоем муже плохо говорят?

На сей раз я нахожу в себе силы ответить четко и ясно:

– Да, я этого очень не люблю. Мне удивительно, что вы вообще об этом спрашиваете.

Они снова переглядываются.

– Не обижайся, – говорит мне старшая дама. – Мы просто хотели тебя подбодрить.

– Тебе надо поговорить об этом с духовником, – советует моя соседка.

Вы хотите мне сказать, что это – тоже культурная фишка? Ребят, да я же тут загнусь… Ладно, поговорить с кем-нибудь вменяемым надо обязательно, а оставаться здесь решительно невозможно.

– Обязательно поговорю, – отвечаю. – Доброй ночи.

Домой я приплелась в подавленном состоянии. По-хорошему, надо было им всем в рожи плюнуть, но после моей выходки на боях Алтонгирел уже трижды мне мозги компостировал, чтобы держала себя в руках. Унгуц, правда, кажется, считал, что так этому старому хрену и надо, да и ничего особенно ужасного я не сделала. Ну вернула ему бормол. Я так понимаю, это значит примерно «я тебя ненавижу». Ну прилюдно – значит унизительно. Его авторитет от этого сильно пострадал, особенно после того как распространилась весть, что я и есть та самая девочка, про которую он всем уши прожужжал. И что, хотите сказать, он этого не заслужил? Да идите вы.

Но дело было не в Алтонгиреле, конечно. Покидая наш дом вместе с Оривой, Унгуц мне строго указал, чтобы я объяснила мужу, что там произошло вчера, пока он получал награды. Дескать, поступила-то ты, может, и правильно, но и расхлебывать это тоже тебе. И не хватало еще, чтобы Азамат от кого другого узнал. Можно подумать, я сама всего этого не понимала… хотя хорошо, что Унгуц на меня надавил, а то бы еще не знаю сколько оттягивала момент.

В общем, в тот же вечер выложила я Азамату свою нехитрую историю.

На известие, что я и есть та самая девочка, он отреагировал на удивление спокойно.

– Ты знаешь, я даже что-то такое подозревал, – ухмыляется, смотрит ласково. – Ты же не думаешь, что я могу счесть тебя виноватой в моих несчастьях?

– Да я в общем-то никаким боком туда, но в принципе неприятный осадок остаться может…

– Ну что ты! – И тянется обнять.

– Подожди, – говорю, – это еще не все.

А вот то, что я прилюдно поругалась с его папенькой, Азамата огорчило даже больше, чем я ожидала. Я понимала, что он не обрадуется. Даже когда я направлялась наперерез Аравату, заготавливая гневную тираду, я прекрасно понимала, что делаю это не для Азамата, а для себя. Он бы, конечно, предпочел, чтобы все жили в мире друг с другом. Но есть вещи, на которые я неспособна. Не то чтобы я была особенно принципиальной. Скорее я просто слишком импульсивна. Если бы Арават мне попался хотя бы через день после того, как я узнала о своей роли в истории Азамата, я бы по крайней мере поговорила с ним наедине. Не потому, что он этого заслуживает, а потому, что Азамат все еще его уважает. Но что сделано, то сделано.

– Ну, Лиза… – Азамат морщится и отворачивается. Надолго замолкает. Вздыхает.

Я жду. Я просто вижу, как он хочет меня обругать, как он бесится внутри, но не дает этому выхода, потому что боится меня обидеть. А я ему хочу сказать… ох что я ему хочу сказать! И внезапно я очень ясно вижу, что мне с этим человеком предстоит прожить много долгих сложных лет, и я не смогу все это время молчать, и он не сможет. И в какой-то момент, когда мы поругаемся из-за ерунды, это всплывет, и будет очень страшно. Потому что, когда понимаешь, что человек давно на тебя обижается, начинаешь сомневаться в искренности всего хорошего, что он тебе говорил и делал.

Сейчас тоже страшно. Но надо, надо.

– Он сволочь и заслужил это. Вернее, это так, фигня, заслужил он гораздо больше!

– Ты его не знаешь…

– И поэтому могу судить объективно.

– Но ведь без него ты не смогла бы увести корабль!

– Да, и мне очень обидно, что внешне хороший человек оказался такой дрянной личностью.

– Лиза, перестань, пожалуйста! – Он чуть повышает голос.

– Нет, не перестану! Я не понимаю, как ты можешь его защищать, после того что он с тобой сделал!

– Он мой отец!

– Нет.

– Что – нет?!

– Он от тебя отказался! Ты понимаешь это вообще? Ты представь, вот будут у нас дети. Что такое мог бы сделать твой ребенок, чтобы ты от него отказался?!

– Да как ты можешь так сравнивать? У него нас могло быть сколько угодно, а я…

– У тебя их тоже может быть сколько угодно, тут нет никакой разницы! Просто он тебя убедил с детства, что может делать с тобой все, что хочет, а ты все равно должен уважать его решение! Ты представь, как он должен был к тебе относиться, чтобы от тебя отречься!

– Это неважно, Лиза, неужели ты не понимаешь? – Он встает и принимается метаться по комнате.

– Это важно! Потому что или он полный идиот, или он тебя ненавидел! Ты это понимаешь?

– Да! Нет! Я не хочу! – Останавливается. Наконец-то смотрит на меня. – Я не хочу так думать. Я не хочу, чтобы он меня ненавидел.

– И предпочитаешь притворяться, будто это ты виноват? Азамат, оттого что ты и дальше будешь ему кланяться, он не начнет относиться к тебе лучше.

Он падает обратно на диван и трет лицо.

– Оттого что ты его обругаешь, я не стану относиться к нему хуже. Я умом понимаю, что он неправ. Я понимаю, что сам бы никогда так не поступил. Но я все равно… хочу, чтобы он меня простил.

– Нет, – говорю, придвигаясь поближе и заглядывая ему в лицо. – Ты хочешь, чтобы он попросил прощения.

Он долго молчит, шаря невидящим взглядом по комнате.

– Может быть, – говорит он наконец. И вдруг спохватывается: – Значит, ты понимаешь, что я хотел бы с ним помириться?

– Конечно понимаю.

– Тогда зачем ты мне рассказываешь, какой он плохой? Мне ведь это неприятно!

– Чтобы ты перестал сдерживаться, покричал на меня, выяснил, что я тебя понимаю и люблю со всеми твоими закидонами.

Азамат высоко задирает брови и намеревается сказать что-то ужасно язвительное о моих манипуляциях, но ему не дают. В нашу гостиную внезапно врывается Алтонгирел с воплем:

– Вы чего орете на всю улицу?! Вы что, поссорились?! Азамат, ты сдурел?!

Я уже совсем собираюсь сказать какое-нибудь хамство, но тут Азамат наклоняется ко мне, и мы долго выразительно целуемся. Я успеваю забыть, что Алтонгирел вообще тут есть. Но Азамат напоминает.