Айзек Азимов - Академия Страница 4

Он отвечал, что не знает ничего, что никаких секретных инструкций не получал, что он учёный, математик и его не интересует политика.

В конце концов цивилизованный инквизитор задал ему вопрос:

— Когда начнется упадок Трентора?

— Лично я об этом ничего не знаю… — замялся Гааль.

— Может быть, кто-нибудь говорил вам об этом?

— Как я могу говорить за кого-то?

Инквизитор настаивал:

— Кто-нибудь говорил вам об упадке Трентора? Кто-нибудь сообщал вам о том, когда это произойдет?

Замешательство Гааля было настолько очевидным, что инквизитор пришёл ему на помощь:

— За вами следили, доктор. Наши люди были в космопорту, когда вы прибыли, с вами говорили на Башне, и, конечно же, ваш разговор с доктором Селдоном прослушивался.

Гааль пожал плечами.

— Значит, вам известна его точка зрения.

— Возможно. Но мне хотелось услышать и от вас.

— Он считает, что упадок Трентора наступит через пятьсот лет.

— Он математически доказывает это?

— Да, доказывает, — с вызовом ответил Гааль.

— И вы считаете, что это можно доказать математическими методами?

— Можно — если это делает доктор Селдон.

— Ну что ж, тогда начнем сначала…

— Постойте, — взмолился Гааль. — Я имею право пригласить адвоката. Как гражданин Империи…

— У вас будет такая возможность.

…И возможность была предоставлена.

В комнату вошёл высокий худой мужчина. Его лицо, казалось, нарисовано вертикальными линиями. Такое узкое, что непонятно, поместится ли на нём улыбка…

Гааль поднял на вошедшего измученные глаза. Встать он был просто не в силах. Столько всего сразу — а ведь он находился на Тренторе не более тридцати часов…

Мужчина представился:

— Меня зовут Лорс Аваким. Доктор Селдон прислал меня для защиты ваших интересов.

— Так помогите же мне! Я должен немедленно отправить жалобу Императору. Я задержан без всяких на то оснований. Я ни в чём не виноват. Ни в чём!

Аваким тем временем пристраивал на столе небольшой магнитофон. Закончив приготовления, он взглянул на Гааля.

— За нашей встречей, безусловно, наблюдают с помощью лучей — шпионов. Это противозаконно, но они ни перед чем не остановятся.

Гааль обреченно вздохнул.

Аваким устроился в кресле поудобнее.

— Ну а мы попробуем их перехитрить. Дело в том, что этот магнитофон — с виду самый обычный — полностью экранирован от лучей — шпионов. По крайней мере, они не сразу это обнаружат.

— Значит, я могу говорить?

— Ну конечно.

— Я хочу, чтобы меня выслушал Император! — с удвоенным пылом воскликнул Гааль.

Аваким холодно улыбнулся. Оказалось, что улыбка всё-таки умещается на его вертикальной физиономии.

— Вы — из провинции.

— Ну и что? У меня те же права, что у любого гражданина Империи! Как у вас, как у членов Комитета Общественного Спасения!

— Конечно, конечно. Я не к тому. Но вы — провинциал и недостаточно чётко представляете себе нынешнюю обстановку на Тренторе. Император не даёт аудиенций.

— А кому же тогда я могу пожаловаться на действия этого Комитета? Какова процедура апелляции?

— Нет никакой процедуры. Практически — никакой. Теоретически, вы можете обратиться к Императору, но аудиенции не получите. Нынешний Император, если вы знаете, не из династии Энтунов. Трентор сейчас находится в руках аристократических семейств, представители которых составляют Комитет Общественного Спасения. Этот этап в развитии Империи давно предсказан методами психоистории.

— Правда? — искренне удивился Гааль. — Ну, если доктор Селдон может предсказать судьбу Трентора на пятьсот лет вперёд…

— Он может предсказать и на пятнадцать тысяч лет вперёд.

— Хорошо! — Гааль вскочили заходил по комнате, размахивая руками. — Пусть хоть на двадцать тысяч! Почему же тогда он не мог предвидеть вчера, что произойдет наутро, не предупредил меня? Ах нет, простите, что я говорю…

Он сел, обхватив голову руками.

— Я понимаю, что психоистория — статистическая наука, что с её помощью нельзя предвидеть будущее отдельного человека. Но поймите, я в ужасе…

— Вы не правы, Гааль. Доктор Селдон отлично знал, что утром вас арестуют.

— То есть — как?

— Не огорчайтесь, но это так. Комитет в последнее время просто наступал нам на пятки. За всеми новыми сотрудниками устанавливалась слежка. И наши графические модели показали, что для успеха дела было бы лучше, если бы кризис наступил именно сейчас. Чтобы ускорить события и спровоцировать Комитет на активные действия, доктор Селдон и посетил вас вчера.

Гааль тяжело дышал.

— Я возмущен! Я протестую!

— Прошу вас, успокойтесь. Это было необходимо. Никаких личных мотивов здесь нет. Вы должны понять, что планы доктора Селдона, опирающиеся на фундаментальные математические исследования, учитывают разнообразные случайности с высокой степенью достоверности. Сейчас — именно такая случайность. Я послан к вам с единственной целью — убедить вас, что бояться вам нечего. Всё окончится благополучно, в том числе и с проектом.

— Ну и как это выглядит в вашем любимом процентном отношении? — с горьким сарказмом поинтересовался Гааль.

— Что касается проекта — 99,5 %.

— А что касается меня?

— Мне сказано, что ваши шансы на благоприятный исход дела составляют 77,2 %.

— Так. Значит — один против пяти в том смысле, что меня казнят или посадят в тюрьму?

— Вероятность казни — не более 1 %.

— Что вы говорите?.. Только не надо меня утешать. Я отлично понимаю, что все расчёты вероятности в отношении отдельного человека всегда приблизительны! А… вы не могли бы передать доктору Селдону, чтобы он навестил меня?

— Увы, — грустно развел руками Аваким, — это невозможно. Доктор Селдон сам под арестом.

Гааль не успел закрыть рот, как дверь распахнулась, вошёл охранник, подошёл к столу, взял магнитофон, повертел его в руках и сунул в карман.

Аваким вяло запротестовал:

— Но… он мне ещё потребуется!

— Вам будет передан другой, точно такой же, уважаемый адвокат. Только без защитного поля, — холодно заметил охранник.

— В таком случае — моя беседа с подследственным закончена.

Гааль проводил Авакима полным отчаяния взглядом. Дверь закрылась. Он остался один.

Глава 6

Процесс (по крайней мере, Гааль думал, что идёт процесс, хотя происходившее мало походило на то, как он представлял себе судебное разбирательство) шел всего третий день, но Гааль уже с трудом мог вспомнить в подробностях его начало.

Лично его не слишком беспокоили вопросами. Вся тяжелая артиллерия была направлена на Селдона, который, однако, сохранял олимпийское спокойствие. Прессу и простых смертных в зал не пустили, и, видимо, кроме присутствовавших, мало кто и догадывался, что в эти дни судят Гэри Селдона. Обстановка была крайне недружелюбная.

Пятеро представителей Комитета Общественного Спасения восседали на возвышении за длинным столом. На них были алые с золотом мантии и плотно облегавшие головы блестящие шапочки — символы правосудия. В центре сидел Председатель Комитета Линь Чен. Гааль до сегодняшнего дня ни разу не видел столь знатного аристократа и восхищенно разглядывал его. За все дни процесса Чен не вымолвил ни слова. Видимо, его речь была впереди.

Судья просмотрел бумаги и продолжил допрос. Вопросы по-прежнему задавались только Селдону.

Вопрос: Итак, доктор Селдон. Сколько человек занято в вашем проекте?

Ответ: Пятьдесят математиков.

В.: Включая доктора Гааля Дорника?

О.: Доктор Дорник — пятьдесят первый.

В.: Следовательно — пятьдесят один человек? Подумайте хорошенько, доктор Селдон. Может быть, насчитаете пятьдесят два или пятьдесят три, а может — и больше?

О.: Доктор Дорник ещё не приступал к работе. Вместе с ним число сотрудников составляет пятьдесят один. А пока, как я уже сказал, — пятьдесят.

В.: И никак не сто тысяч?

О.: Математиков? Нет.

В.: Я не спрашивал, сколько у вас математиков. Всего сотрудников у вас сто тысяч?

О.: Если считать всех, то вы близки к истине.

В.: Близок? Цифра точная! Я утверждаю, что в разработке вашего проекта занято девяносто девять тысяч пятьсот семьдесят два человека.

О.: По-видимому, вы учли даже жен и детей.

В.(раздражённо): Я утверждаю, что сотрудников девяносто девять тысяч пятьсот семьдесят два. Отрицать бесполезно.

О.: Я согласен с приведенной вами цифрой.

В.(заглянув в бумагу): В таком случае оставим на время этот вопрос и перейдём к другому. Не будете ли вы, доктор Селдон, так добры и не повторите ли ещё раз ваши соображения относительно будущего Трентора?