Андрей Кадник - Новатор Страница 4

Я согласился с Жорой и уже через пять минут стоял в его ванной и скептически осматривал свои повреждения. Повреждений, на мой взгляд, было маловато.

Нет, я конечно не мазохист и шрамированием тоже не увлекаюсь, но просто сравнивая свои страхи перед выяснением отношений с Цацкиным и последствия этого самого выяснения отношений, я склонялся к тому, что прав был русский народ, придумывая пословицу «у страха глаза велики».

Вот, кстати, интересно, а кто всё же придумывает народные пословицы? Ещё лет пять назад у меня было вполне отчётливое понимание этого вопроса. Я считал, что в какой-то избе (это непременный атрибут) сидят несколько старцев и постоянно думают. Как только у кого-нибудь приходит в голову умная поговорка или притча, то он её тут же озвучивает и они уже все вместе обсуждают — хороша она или нет. Если все высказываются за, то старец вписывает свою мысль в толстенный том народных мудростей.

Сейчас-то я понимаю, что это не так, но вот откуда берётся всё «народное» так и не понял до сих пор.

Отмыв лицо и руки от крови, натекшей из разбитого носа, и от грязи, я вышел из ванной и лишь тогда подробно рассмотрел обиталище семьи Цветковых.

Квартирой в нормальном понимании этого слова это было назвать нельзя, скорее это был склад. Во всех четырёх комнатах, которые были видны из коридора, были наставлены одна на другую многочисленные коробки. Некоторые были открыты, другие лежали на боку, и содержимое частично вывалилось из них.

— Мы только в августе сюда переехали, не успели всё разложить по местам, — ответил Георгий на мой немой вопрос.

Я вяло кивнул. В конце концов, какое мне дело? Пусть живут как хотят, мне бы сейчас до дома добраться, да объясниться со своими родителями… скажу — упал. Нет, не поверят. А и ладно, не поверят — их дело. Упал и всё тут.

Адреналин уходил из моей крови и ко мне постепенно начал возвращаться страх.

Цацкин ведь так дело не оставит. Сильно или нет, но я ему вмазал, и наверняка он захочет со мной поквитаться.

Словно отвечая на мои мысли, Георгий сказал:

— Нам лучше какое-то время возвращаться со школы вместе.

— Толку-то, — пожал я плечами. — Нас можно подкараулить не только возле школы. Да и вообще, мы вдвоём не сила против них. Цацкин сейчас с двумя корешами был и то мы бы их не одолели, а он может кодлу и с десяток парней набрать. Так что мы обречены.

— Не дрейфь, что-нибудь придумаем, — сказал Жора.

И тогда и впоследствии, Цветков не переставал удивлять меня своим хлещущим через край оптимизмом. Я впоследствии даже удивлялся себе — как я мог его не запомнить сразу с первого же дня, как он пришёл в школу.

Впрочем, потом я вспомнил, что именно он и был тем новичком, который сразу не стал пресмыкаться перед Цацкиным, который по своим полутюремным обычаям строил козни всем новеньким. Жора тогда особо не нарывался, но и старательно игнорировал Цацкина и его пособников. Видимо это бесило их ещё сильнее и привело к разборкам за школой, которые я, занятый собственными проблемами так неосторожно прервал.

Что ж, похоже мы с Жорой имеем все шансы, чтобы можем догнать и перегнать даже Петю-пукало по количеству издевательств над собой.

Весь вечер я провалялся дома не в силах придумать ничего стоящего, что могло бы спасти меня от гнева нашего школьного криминала.

Родители увидели разбитую губу и фингал под глазом и, как ни странно, удовлетворились тем, что я объяснил это своим падением. Возможно они предоставили мне право самому решать свои проблемы, а может просто сами не знали что можно сделать в том случае, если твоего сына побили в школе.

Мои мысли ушли в другом направлении — интересно, а обижали ли в школе моих предков? Таскали ли мамку за волосы и ставили ли фингалы отцу? Скорее да, чем нет, чем они хуже других. Но почему так неприятно даже думать об этом? Хочется пойти и отомстить всем, кто обижал моих родителей, а если не найду обидчиков, то отомстить им хотя бы на Цацкине.

Мой мозг ухватился за эту мысль как за спасительную соломинку.

Вот, хорошая идея! Яблочко от яблони недалеко падает, как гласит другая народная мудрость. Наверняка Цацкин-старший тоже унижал и донимал своих одноклассников. Отомстив его сыну, наверное можно отомстить всем поколениям Цацкиных.

Наслаждаясь безукоризненной логикой своих умозаключений, я заснул.

На следующее утро я встал с тяжелым чувством. Появляться в школе не хотелось совершенно, я снова и снова представлял себе, что там могут со мной сделать. Внось проснулось благоразумие и стало нашёптывать «сиди дома».

Я уже хотел было последовать его совету, но вспомнил о Жоре — а ему каково будет остаться одному против всех?

— Он не дурак, он тоже не пойдёт, — нашептывало благоразумие.

— Плевать, — решил я. — Не пойти будет слабостью. Стоило ли начинать вчера, чтобы сегодня спрятаться дома.

С этими тяжелыми мыслями я взял рюкзак и вышел на улицу.

До школы я шёл осторожно, постоянно контролируя пространство вокруг себя и чувствуя себя этаким локатором, который пытается засечь приближение вражеских объектов.

Объекты не заставили себя долго ждать. Цацкин и компания стояли перед школой и что-то обсуждали, но при моём появлении разговор стих и они молча уставились на меня. Впрочем, попыток привязаться никто не делал, и я спокойно прошел в здание.

На уроке я исподтишка рассмотрел Цацкина поподробнее и с удовлетворением отметил, что ему досталось даже больше моего. Под глазом и на щеке растекались здоровенные синяки. У меня был только под глазом, да и то довольно аккуратный.

Жора, похоже, вообще не пострадал. Он сидел довольно далеко от меня — на задней парте, поэтому подробно рассмотреть его подробно, как Цацкина, сидевшего со мной на одном ряду, я не мог.

Весь класс смотрел на наши синяки и перешептывался. К перемене о вчерашней драке знали уже все.

После первого урока я стал нарочито долго собирать учебники со стола, чтобы потянуть время до выхода из класса. Согнувшись под партой, и укладывая всё в рюкзак, я не сразу обратил внимание, что рядом с партой стоят две аккуратные ножки в колготках с цветочками и чёрных лакированных туфельках. Проследив их наверх, я обнаружил свою мечту, стоящую рядом с моей партой и наблюдающей за моими терзаниями.

Смутившись, я бросил рыться в рюкзаке и встал за партой, выдавив из себя «привет!».

Впрочем, похоже было, что Таню ситуация смущала не меньше, чем меня. Она переступила с ноги на ногу и тихо сказала:

— Ты молодец.

После чего развернулась и убежала на перемену, а я еще несколько секунд стоял ошарашенный… надо же, я и молодец. Мысли вихрем крутились в голове, не позволяя разуму зацепиться за любую из них.

— Может она узнала, что это из-за неё?

— Нееет, я никому не говорил. С чего это я вообще молодец-то? С того что побил её друга? Или он её не друг?

— Как не друг? А кто вчера ему мило улыбался? Да его все остальные девчонки стороной обходят!

Занятый этими мыслями я не заметил, как ко мне подошёл Георгий. Тот тихо сказал:

— Хочу тебя ещё раз поблагодарить.

— Точно! — Как молния мелькнула у меня мысль. — Таньке понравилось, что я заступился за кого-то. Вот это удача! Надо только не упустить свой шанс и развивать отношения.

Довольный своей догадкой я обернулся к Жоре и ответил.

— Да бог с тобой, не за что и благодарить.

— Пойдём, отойдём в угол, покажу кое-что. — Предложил он.

Я, скорее на автомате, чем заинтересовавшись его предложением, отошел с ним в угол класса. Мысли мои были заняты Татьяной. Я вертел в голове её похвалу и с каждой секундой жизнь казалась всё лучше и лучше.

Похоже, моя довольная и отстранённая физиономия удивила Жору. Тот пощёлкал пальцами у меня под носом и убедившись, что я обратил на него внимание достал из кармана две пальчиковых батарейки. По крайней мере тогда они показались мне именно батарейками.

— Это два шокера, — прошептал он мне. — Если щёлкнешь вперёд вот этот рычажок, то из передней части вылетит иголка на тонком проводке. Если попадёшь в человека, то его немного поколбасит, после чего он несколько минут будет отдыхать. Насмерть не убьёт. Будь осторожен, запомни, что рычажок нужно сдвинуть вперёд, а не назад. Сдвинуть его трудно — это сделано, чтобы он случайно не включился сам по себе, но если он вообще не сдвигается, то это значит, что ты направил шокер на себя, а это — самое плохое, что ты можешь придумать в критической ситуации.

До меня не сразу дошло что он говорит, а когда дошло, то я ужаснулся и зашипел на него.

— Ты что, войны с Цацкиной бандой хочешь?

— Война уже идёт, — хмыкнул он, — всё существование человечества это одна большая война.

— Точно, я же забыл, что ты философ, — скептически заметил я. — А где ты шокеры-то взял? Небось кучу денег стоят.

— Да почти ничего, — ответил он, — сам сделал.

Я недоверчиво ухмыльнулся и спросил:

— А с какого расстояния можно пульнуть?