Джеймс Блиш - Города в полете Страница 4

Группа прошла два квартала и остановилась: верзила увидел столб таксомоторной стоянки и достал из ниши телефон. Барни тут же начал возражать.

— Потребуется целая эскадрилья такси, чтобы доставить нас всех в ратушу, — заявил он. — И в такси не поместится достаточно ребят, чтобы успокоить мальчишку, если он начнет бузить.

— Мальчишка бузить не начнет. Идите дальше пешком со своим оборванцем. Я с такой ногой и шага больше не сделаю.

Барни заколебался, но заметная хромота верзилы оказалась неопровержимым аргументом. Он пожал плечами и повел — остальную группу за угол. Командир улыбнулся Крису, но мальчик отвел взгляд.

В небе над перекрестком появилось такси и, маневрируя с изысканной точностью, остановилось возле них.

Внутри никого не было; в этом безжалостном мире все, что не требовало коэффициента умственного развития выше ста пятидесяти, управлялось компьютером. Всеобщее господство подобных машин, часто говаривал отец Криса, являлось одной из главных причин нынешней, по-видимому вечной, депрессии: приход полуразумных машин в бизнес и технику произвел вторую Промышленную революцию, в которой лишь наиболее творческие люди, да и то, если они обладали неким управленческим даром, оказались в состоянии продать свой ум миру. Все остальные никому уже не были нужны.

Крис с самым живым интересом рассматривал такси; хотя он частенько видел их издали, но ездить в них ему, конечно же, не приходилось. Впрочем, смотреть там было почти не на что. Такси представляло собой яйцеобразную капсулу из легкого металла и пластика, выкрашенную в крупную красно-белую клетку, и опоясанную рядом окон. Внутри располагались два сидения для четверых, решетка громкоговорителя. Не было ни рычагов управления, ни приборов. Не видно было даже, куда пассажир должен опускать плату за проезд.

Верзила-командир жестом пригласил Криса на переднее сиденье, а сам забрался на заднее. Двери закрылись, будто захлопнувшийся рот, и такси плавно поднялось, зависнув на высоте около шести футов над дорогой.

— Место назначения? — приветливо осведомился Жестяной Кэб, причем Крис даже подпрыгнул от этой металлической приветливости.

— Городская ратуша.

— Номер социальной страховки?

— Один пять шесть один черточка ноль девять семь пять черточка ноль шесть девять восемь два один семь.

— Благодарю.

— Заткнись.

— Добро пожаловать, сэр.

Такси вертикально взмыло, и командир патруля откинулся на сиденье. Он, похоже, не возражал, чтобы Крис смотрел в окна на проплывавшие мимо высотные городские дома; здоровяк немного расслабился, выглядел снисходительным и лишь слегка настороженным. Наконец он произнес:

— Я должен кое-что тебе сказать, рыжий. Я вызвал такси не из-за ноги — мне доводилось ходить и в худшем состоянии. Готов меня выслушать?

Крис похолодел. Новые впечатления и обширность неизведанного мира, расстилавшегося перед ним, отвлекли его, но замечание командира напомнило ему о Келли, и он мгновенно устыдился, что смог об этом забыть. В том же приливе ярости он вспомнил, что его похитили, и что теперь некому, кроме Боба, позаботиться об отце и малышках. Это было непросто, даже для них двоих. Плохо, что он никогда больше не увидит Энни, Кейт, Боба и отца; гораздо хуже, что они лишились его рук, его поддержки и любви; но что хуже всего, они никогда не узнают, как все это случилось.

Девочки, конечно решат, что он и Келли убежали, поудивляются и немного погорюют, пока не забудут о случившемся. Но Боб и отец могут подумать, что он их бросил… скорее всего, по своей воле отправился со Скрэнтоном, оставив их побираться и нищенствовать.

Среди сельских жителей существовало словечко, выражавшее все презрение к человеку, покинувшему свою землю, какой бы скудной она ни была, чтобы слоняться по чужим улицам и переулкам кочующих городов: это называлось «податься в бродяги».

Крис отправился «бродяжничать». Так получилось помимо его желания, но отец, Боб и девочки никогда об этом не узнают. Никогда такого не произошло бы с ним, если бы не его бессмысленное любопытство; да и бедный Келли остался бы жив.

Верзила в каске увидел, как ожесточилось лицо Криса, и сделал нетерпеливый жест.

— Послушай, рыжий, я знаю, о чем ты думаешь. Что толку, если я сейчас скажу, что очень сожалею? Что сделано, то сделано; ты на борту и на борту останешься. И мы не похищали тебя. Если ты не знал о законах принудительной вербовки, то должен винить только свое незнание.

— Ты убил собаку моего брата.

— Нет, не я. У меня под этой тряпкой нога сильно порвана в двух местах, так что у меня вроде были причины ее убить, но это сделал не я, и в любом случае я не сделал бы этого. Но что случилось — то случилось, назад не воротишь. А сейчас я пытаюсь тебе помочь, и у меня на это осталось около трех минут, так что если ты не заткнешься и не выслушаешь меня, будет поздно. Тебе н е о б х о д и м а помощь, рыжий, неужели ты не понимаешь?

— Тебе-то какое дело? — язвительно спросил Крис.

— Потому что ты толковый парень и боец, а мне такие нравятся. Но поверь мне, этого не достаточно на борту города-бродяги. Ты попал в совершенно неизвестную тебе обстановку, и если окажется, что ты умеешь что-то, чем сможешь поразить здешнюю публику, я, должен сказать, буду чертовски удивлен. Никто в Скрэнтоне не будет заниматься твоим образованием. Хватит у тебя ума последовать моему совету, или нет? Если нет, я прекращаю эту канитель. У тебя осталось около минуты на размышление.

Сказанное верзилой не льстило самолюбию Криса, но он был вынужден признать, что это правда. И похоже, что этот человек говорил из лучших побуждений — иначе зачем бы ему понадобилось заводить этот разговор? Тем не менее, чувства Криса находились в таком смятении, что он не рискнул заговорить, а лишь молча кивнул.

— Разумно. Во-первых, я веду тебя на встречу с боссом — не с мэром, он пустое место, — а с Фрэнком Лутцем, городским управляющим. Помимо прочего он спросит тебя, чем ты занимаешься, или что ты знаешь. До нашего прибытия туда ты должен обдумать ответ. Мне наплевать, что ты ему скажешь, но скажи хоть ч т о — т о. И это должно быть то, что ты знаешь лучше всего, ведь он будет задавать вопросы.

— Я ничего не знаю — кроме огородничества и охоты, — угрюмо произнес Крис.

— Нет, я не это имею в виду! Ты знаком с какими-нибудь книжными предметами? С чем-то, что может быть полезным в космосе? Если нет, он отправит тебя разгребать шлак — и ты не долю проживешь бродягой.

Такси замедлило ход и начало опускаться.

— Если его не заинтересует то, что ты ему скажешь, н е п ы т а й с я отвлечь его чем-то другим. Ни один стоящий специалист не знает больше одного предмета, тем более в твоем возрасте. Держись тот, что ты выбрал, и сделай так, чтобы это выглядело полезным. Понял?

— Да, но…

— Никаких «но». И еще: если ты когда-нибудь попадешь в переделку на борту этого города, тебе понадобится кто-то, к кому можно обратиться, и лучше, если это не будет Фрэнк Лутц. Меня зовут Фрэд Хэскинс — не Фред, а Фрэд, Ф-Р-Э-Д.

Такси на мгновение зависло, затем его корпус шаркнул по булыжнику и дверь, сдвинувшись, распахнулась. Крис думал так напряженно и о стольких вещах сразу, что довольно долго не мог понять, что хотел сказать командир, представляясь. Наконец до него дошло, и он безуспешно попытался выдавить слова благодарности, одновременно называя свое имя.

— Пункт назначения, джентльмены, — четко произнес Жестяной Кэб.

— Заткнись. Пошли, рыжий.

Фрэнк Лутц, городской управляющий Скрэнтона, сразу же напомнил Крису скунса. В этом не было ничего обидного, ведь Крис не знал жаргона городских мальчишек. Лутц был маленьким, холеным, симпатичным и пухленьким, и даже сидя за письменным столом, казался слегка неуклюжим. Выражение, с которым он выслушивал отчет Хэскинса о двух насильно завербованных, чем-то напоминало близорукую дружелюбность кошечки; но едва Хэскинс закончил, Лутц резко вскинул глаза — и Крис понял, что этот зверь может быть опасным…

— От этого закона о принудительной вербовке одни неудобства. Но, я полагаю, мы должны делать вид, что всячески печемся о наших случайных пассажирах, пока не окажемся в какой-нибудь части вселенной, где полиция попадается не так часто и у нее хватает своих забот.

— И к тому же, у нас нет для них препарата, — вполголоса согласился Хэскинс.

— Это не тема для публичного обсуждения, — произнес Лутц с такой мертвящей холодностью, что Крис моментально сообразил, что такая оговорка, каков бы ни был ее смысл, предназначалась Хэскинсом для его ушей. Верзила оказался гораздо более хитер, чем можно было подумать, глядя на его огромную фигуру и грубовато-добродушное лицо.

— Что касается этих типов, не думаю, что они на что-то сгодятся. От таких никогда нет проку.