Фредерик Пол - Те, кого принимают в расчет Страница 4

Да, правда, с момента первого полета прошло пятнадцать лет. Правда, что, оказавшись в руках горменов, те люди не получали надлежащего ухода. Но эта развалина, этот мешок с костями?..

— Ка-ка-ка… — давился незнакомец, плача от бешенства и страха.

Он подсунулся ближе и водянистыми остатками глаз уставился на них. Наконец он вытер мокрую бороду, сделал глубокий всхлипывающий вдох и прошамкал:

— Капитан Фа-фаррегут?

Брэбент осторожно протянул руку, чтобы поддержать это чучело. Он заговорил, тщательно и внятно произнося каждое слово так, как это делают, обращаясь к умственно неполноценному ребенку:

— Капитана Фаррегута здесь нет. Он вернулся на Землю. Мы не из первой, а из второй экспедиции.

Старик отрешенно посмотрел и начал покачиваться.

— Слишком поздно! — прохрипел он и, как подкошенный, рухнул на пол.

III

Вторая разведывательная ракета с одиннадцатью астронавтами на борту (в том числе, с тремя детьми) вошла в атмосферу Алефа Четыре.

Штурман Гибсен, устроившись в мягкой корзине перед контрольной панелью, в полный голос пел одну из своих песенок. Он развлекался. Практически вся необходимая работа уже была выполнена. Вообще-то ракету вел компьютер, а не человек, так как скорость была слишком высока и все команды нужно было отдавать без малейшего промедления. Только машина могла достаточно быстро вносить необходимые поправки в курс. Без них успешное приземление невозможно. Человек, обремененный самыми разнообразными мыслями, просто не способен на это.

Моряк, осторожно!Моряк, берегись!Слишком много твоих собратьевЛежит в пучине волн.

Голоса у Гибсена не было, в лучшем случае, малый носовой баритон, но он успешно компенсировал это криком. Как уже говорилось, дело было почти сделано. Особенно следить было не за чем — ракета пронизывала нижний облачный слой тысячемильной атмосферы планеты. И только один штурман видел, как мимо мелькают, словно в калейдоскопе, коричневый, зеленый и грязно-голубой цвета. Но этого было недостаточно, чтобы вести ракету.

В носовой ее части находились «глаза» — постоянно вращающиеся радарные установки. Они улавливали все неровности и неточности и в виде сигналов передавали их на компьютер. Эти сигналы превращались в цифры и мгновенно обрабатывались в утробах мигающих лампочками машин, которые и задавали оптимальную скорость и курс в указанное на карте место приземления.

Сработали тормозные двигатели. Потом еще раз. От толчка поверхности планеты закачались амортизационные коконы.

— Все, прилетели! — завопил Гибсен, отстегивая крепления. Остальные члены экипажа тоже начали отстегиваться. Рей Уэнсли, освободившись от кокона, первым делом подошла к ребенку. Тот негромко всхлипывал.

— Какой хороший мальчик, — замурлыкала она, отстегивая ремни креплений. — Хороший маленький мальчик. Милый, не надо плакать.

Она, не переставая, беседовала с ребенком, хотя тот ее, возможно, и не слышал; но даже если бы и слышал, вряд ли обратил бы внимание. Рей продолжала говорить, пока не нашла герметически закрытую бутылочку с детской смесью. Открыла ее, размяла соску и дала ребенку.

Малыш перестал всхлипывать и принялся за еду.

Рейчел наклонилась к открытому люку ракеты и осмотрелась.

Гибсен уже был снаружи. Он прыгал по дымящейся почве и ругался.

— Ретти! — заорал он.

Из открытого люка осторожно вылез рыжеволосый парень. Коснувшись грунта, он взвыл и пулей выскочил за пределы выжженного участка.

— Ретти, поднимись на холм или дерево и осмотрись вокруг. Колейнер, оставайся на корабле. Попытайся связаться с капитаном Сэрреллом и сообщи об успешной посадке. Лике! Ты с Кэнноном начинай выгрузку. А вы, девочки, уберите детей с дороги. Слышите?

Да, то было блаженное время для штурмана Гибсена — он отдавал приказы, и десять человек ему повиновались.

Рей Уэнсли осторожно передала ребенка Мери, которая нервно подпрыгивала на горячем песке. Потом спустилась с ракеты и впервые за свои девятнадцать лет очутилась на планете, которая никогда не вращалась вокруг Солнца. Было горячо.

Рей поспешно выбрался с обожженного участка.

Они находились на сером и закопченном пляже. В двадцати ярдах плескался прибой. Горячим был не только выжженный песок, но и воздух. В свете, который проникал на Алеф Четыре, было много инфракрасных лучей, поэтому было довольно жарко. Можно сказать, слишком жарко, хотя днем здесь было, как на Земле в сумерки.

По плану они должны были находиться близ одного из безлюдных городов, но вокруг ничего не указывало на его присутствие. Виднелись только качающиеся деревья, которые росли прямо из песка.

Как уже говорилось. Рей была из тех, кого принимают в расчет. И Гибсен тоже — довольный, что может отдавать приказы. А также Брэбент — ухаживающий за все еще слабым, но уже выздоравливающим мужем Мери Марн. Они находились едва ли в миле от второй партии землян. Ну, а все остальные почти не принимаются в расчет, и Мери Марн в том числе.

В то время, когда сегодняшняя двадцатидевятилетняя Мери Марн была еще Мери Девисон, она работала машинисткой в Комиссии ООН по освоению космического пространства и была помолвлена с героем межзвездных полетов. Девушка, решившаяся на помолвку с участником межзвездной исследовательской партии, должна была отдавать себе отчет в том, что ей придется ждать возвращения своего милого лет десять, а может, и того больше. Это было безнадежное занятие, но в шестнадцать лет подобный срок всегда кажется пустячным.

Итак, юная Мери в космопорту поцеловала на прощание своего Флориана и вернулась к школьным занятиям. Прошло время. Девушка окончила школу, ей исполнилось двадцать два. Все ее школьные подружки уже познали прелести брака. Она отгуляла свадьбу своей сестры и набралась кое-какого опыта обращения с детьми со своими первыми двумя племянниками.

К тому времени корабль Флориана приближался к цели своего путешествия, но, увы, он продолжал удаляться от Земли.

Мери пошла работать в Комиссию, поскольку считала, что это поможет ей не забыть Флориана. Она стала работать машинисткой и ни на любую другую должность не претендовала; просто нужно было скоротать время в ожидании жениха. Подружки по работе бегали на свидания, одна за другой выходили замуж, но только не Мери. Отчаянная попытка девушки дождаться своего суженого стала больше походить на слепое упрямство, чем на привычку. Другие девушки, которые тоже были помолвлены с астронавтами, давным-давно забыли о своих обещаниях. Но только не Мери. Некоторые из них уже успели пройти полный цикл замужества: помолвка — женитьба — дети — развод. Некоторые прошли пару таких циклов. Но только не Мери. Она ведь дала обещание. Хотя ей от этого было не легче.

К концу тринадцатого года ожидания Мери совсем измучилась. Под влиянием естественного напора женских гормонов и ухаживаний приятелей она начала испытывать страх. Кто же этот Флориан, чья фотография на столе наверняка не соответствует действительности? Кто тот тридцатилетний мужчина, который сменил ее возлюбленного?

Прошло тринадцать лет.

Радарные установки со спутников метановых гигантов непрерывно прочесывали космическое пространство в поисках корабля и наконец нашли его. Вначале на экранах появилась слабая мерцающая точка, которая постепенно переросла в контуры обычного корабля землян. Со спутников стартовали ракеты на химическом топливе и окружили корабль. На Землю сразу же ушло печальное радиосообщение…

Спустя восемь лет Мери Марн убаюкивала ребенка на этой чужой планете, куда вряд ли ступала нога Флориана. Она вспомнила тот день, когда друзья пришли сообщить ей о трагедии. Они еще и рта не раскрыли, а она уже все поняла, хотя в то время о гормонах еще и не слышала. То была первая встреча, которая состоялась в дюжине световых лет от этой планеты. Исследовательская ракета, на которой находился Флориан, была уничтожена. Этот восемнадцатилетний юноша так и не достиг тридцати.

Молодая Мери не то чтобы сильно расстроилась: тринадцать лет — слишком длинный срок, но все же разрыдалась. Она оплакивала утрату около месяца, пока все телестанции прокручивали фильмы, доставленные на уцелевшей ракете. Эти фильмы показывали громадные приплюснутые вражеские корабли, оружие и самих горменов, один вид которых внушал ужас.

Гормены. Откуда взялось это слово? Оно уже так привычно всем землянам, что кажется, будто люди всегда знали о существовании этой чужой расы. Просто необходим был сам факт встречи, чтобы слово оказалось у всех на языке. На том злополучном корабле находился также астронавт Дэвид Гормен. Возможно, это он назвал их так. Возможно, им дали его имя, так как он был их первой жертвой. Или, может, гормены сами сообщили экипажу о своем названии. Были и другие предположения, но все они, даже самые правдоподобные, уже не имеют никакого значения. Встреча Человека с Гормоном состоялась, потом будут еще. Все последующие заканчивались кровью.